В следующей главе третьего тома Бабьего царства)))

Я смотрел на Катарину, которая сидела на кровати и прижимала к себе подушку. Пальцы храмовницы стискивали ткань с такой силой, что казалось, это когти хищного зверя, впившиеся в плоть невинной жертвы, и вот-вот брызнет кровь, а на пол повалятся не птичий пух, а потроха. Зло поджатые губы, нахмуренные брови и насупленный нос в желтоватом свете волшебной свечи придавали девушке демонический облик. Подрагивающие на стенах тени довершали эту мрачную картину.

– Давай… сбежим, – отрывисто произнесла она и зыркнула на меня исподлобья, блеснув пожелтевшими, как у дикого зверя, глазами. – Зачем нам этот непонятный самолёт? Зачем слушать барона? Зачем всё это, если ты умрёшь?

Я медленно покачал головой, а Катарина отбросила в сторону подушку и рывком встала с кровати, раньше, чем ни в чём не повинная подушка со шлепком ударилась о стену и упала на пол, роняя перья и пух, как подстреленный в полёте лебедь.

Девушка стояла передо мной совершенно обнажённой, но после стольких ночей, проведённых вместе, ей нечего стесняться.

Она подошла, подняла руки и осторожно запустила пальцы в мои волосы, а потом прильнула щекой к моему лбу.

– Давай сбежим.

– Куда? – тихо спросил я, продолжая стоять, опустив руки.

– В Нубию. Или в пограничье. Там нас не найдут, – прошептала она и начала гладить мои волосы пальцами. – Если не сбежим, то не вернёмся из Чёрного Оврага. Мы там сгинем, оставив только обглоданные кости. Чёрный Овраг суть воплощение самых жутких кошмаров. Твой Чужик – невинный младенец в сравнении с обитающими там духами, охочими до людских душ и человеческой плоти.

Девушка замолчала и нервно сглотнула, а когда снова заговорила дрожащим голосом, я понял, что она плачет.

– Я только-только нашла человека, с которым готова провести остаток жизни, и он хочет отправиться на верную смерть, – прошептала Катарина, и я почувствовал, как мне на щеку упал слеза – её слеза.

– Катюша, если мы не пойдём, то всё равно умрём. Безумная довершит начатое и выпустит зло, направленное на всех халумари. Нас не станет, как не стало лошадей, уничтоженных проклятьем восставшей гильдии магов, о которой ты рассказывала.

Катарина проглотила слёзы и крепко прижала меня к себе.

– Тогда я с тобой. До самого конца. Я не отпущу тебя одного даже в бездну.

– Мы не умрём, – произнёс я, подняв руки и положив их на талию девушки. – Но если и суждено, то ты должна жить. Я тебя не держу, ты свободна и можешь идти. Тебя не осудят.

Храмовница не ответила, но её пальцы отпустили голову и скользнули ниже – под рубаху. С треском лопнули нитки, и на доски пола с глухим стуком упала пуговица.

– Катюша, я не смогу сейчас.

– Ты должен, – прошептала она, скользнув руками ниже. – Я слышала, как помочь мужчине, когда он взволнован или испуган.

– Не могу, – повторил я, чувствуя, как её пальцы проникли под гульфик.

– Если ты умрёшь, я всё равно выношу под сердцем твоё дитя, – произнесла храмовница сквозь слёзы и попятилась, не выпуская меня из своих объятий, а потом мы рухнули на кровать. Я уже не сопротивлялся, ибо не мог и не хотел…