Как заставить поверить в свою картину мира?

Мастер как подставной мастер. 

Можно ли отношения между мастером и Иванушкой Бездомным рассматривать как отношение мастер — ученик? С первого взгляда с этим можно было бы согласиться, ведь именно так мастер дважды именовал своего соседа по клинике для душевнобольных.

В первый раз такое обращение встречается перед расставанием героев в главе 30-й («Пора! Пора!»):

«— Прощай, ученик, — чуть слышно сказал мастер и стал таять в воздухе. Он исчез, с ним вместе исчезла и Маргарита».

В тот раз мастер дал ученику совет написать продолжение о Понтии Пилате:

«Иванушка просветлел и сказал:

— Это хорошо, что вы сюда залетели. Я ведь слово свое сдержу, стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересует, — Иванушка улыбнулся и безумными глазами поглядел куда-то мимо мастера, — я другое хочу написать. Я тут пока лежал, знаете ли, очень многое понял.

Мастер взволновался от этих слов и заговорил, присаживаясь на край Иванушкиной постели:

— А вот это хорошо, это хорошо. Вы о нем продолжение напишите!»

Во второй раз мастер называет своим учеником уже профессора Понырева  в его сне, который повторялся у Ивана Николаевича каждый год во время весеннего праздничного полнолуния.

«Тогда в (лунном — А.Я.) потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это — номер сто восемнадцатый, его ночной гость. Иван Николаевич во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает:

— Так, стало быть, этим и кончилось?

— Этим и кончилось, мой ученик, — отвечает номер сто восемнадцатый, а женщина подходит к Ивану и говорит:

— Конечно, этим. Все кончилось и все кончается... И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо.

Она наклоняется к Ивану и целует его в лоб, и Иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне».

Однако, учеником является тот, что обучается чему-либо под руководством наставника. Состоялось ли хоть одно занятие мастера с Иванушкой Бездомным, из которого поэт мог бы почерпнуть какие-то знания? Нет, это наглядно видно в главе 13-й «Явление героя». Тогда, может быть, мастер передал соседу свой роман о Понтии Пилате, и, разбираясь в нем, Иван самостоятельно постигал мастерство «угадывания»?[1] Опять нет. Мастер в первый раз сжег роман за полгода до встречи с Бездомным. Когда же Воланд вернул произведение автору, то роман не прожил даже одного дня. Вечером Азазелло выполнил поручение дьявола, забрал мастера и Маргариту и сжег квартиру, а с ней в том числе и восстановленный роман. Так что, когда мастер прощался с Иванушкой в клинике для душевнобольных, произведения снова не было. 

Таким образом, мастер ни самостоятельно не обучал Ивана Бездомного, не передавал соседу свой роман, учась по которому поэт мог бы овладеть новыми знаниями и навыками. Вот и получается, что мастер самовольно, т.е. безосновательно, провозгласил себя наставником, а Ивана Николаевича своим учеником.

Тем не менее, такое впечатление о существовании отношения мастер — ученик сразу возникает у читателя, ибо располагается на авансцене и никем не отрицается. Ни Иванушка Бездомный, ни профессор Понырев не возражали, чтобы мастер их так называл. Однако, как мы выяснили, такое впечатление будет обманчивым. Посмотрим тогда, что же находится в глубине сцены.

Воланд как реальный мастер. 

Теперь посмотрим на Воланда, могли он быть наставником Ивана Бездомного. Дьявол сразу уже в 1-й главе («Никогда не разговаривайте с неизвестными») изложил двум литераторам на Патриарших прудах свои взгляды. Миром управляет Бог[2], кроме того, существовал Иисус[3] и существует дьявол[4]. Воланд сделал Ивана Бездомного своего рода очевидцем событий в Ершалаиме 14 нисана: допроса прокуратором Иешуа и оглашения Понтием Пилатом приговора. И в подтверждение своей правоты дьявол привел еще «седьмое доказательство».

Будут ли речи Воланда и его рассказ передачей знаний для Ивана Бездомного? Да, так как поэт полностью поверил в их правдивость[5]. А подкрепил Ивана Бездомного в уверенности, что все было так, как поведал дьявол, мастер восклицанием, что он все из рассказа Воланда угадал в своем романе о Понтии Пилате[6]. 

Далее, в клинике для душевнобольных Бездомный видит во сне казнь Иешуа Га-Ноцри. Правда, перед сном, еще находясь в полудреме, поэт слышит голос, похожий на голос Воланда, и видит, как проходит Бегемот[7]. С одной стороны, конечно же, можно сказать, что во сне всякое может присниться, и поэтому содержанию снов нельзя верить. Но, с другой стороны, Степан Лиходеев увидел как в зеркале, висевшем в передней,  проходили персонажи, которые потом материализовались в его спальне. Поэтому вполне можно предположить по аналогии, что нечистая сила может не только двигаться в зеркалах, но и во снах. А это может указывать, что Воланд вторгся в сны Иванушки Бездомного и продолжил повествование ему теперь уже новой сцены — казни Иешуа Га-Ноцри.

А вот о содержании третьей и четвертой сцен — убийстве Иуды и погребении Иешуа — Иванушка Бездомный не знал, т.к. их он не видел ни во сне, ни из чтения Маргаритой глав восстановленной рукописи. Став профессором Поныревым, он видел только конец романа, показанный в Эпилоге:

«От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.

— Боги, боги, — говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, — какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, — тут лицо из надменного превращается в умоляющее, — ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?

— Ну, конечно не было, — отвечает хриплым голосом спутник, — тебе это померещилось.

— И ты можешь поклясться в этом? — заискивающе просит человек в плаще.

— Клянусь, — отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.

— Больше мне ничего не нужно! — сорванным голосом вскрикивает человек в плаще и поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника. За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес».

Поэтому если профессор Понырев последует совету мастера: «Вы о нем продолжение напишите!», то сам сможет «угадать» содержание промежуточных глав сожженного романа, так же как до этого он лицезрел казнь Иешуа Га-Ноцри.

Зачем нужен ученик? 

Воланд в романе «Мастер и Маргарита» продолжает традицию изображения дьявола в литературе, представленную сначала сатаной в Книге Иова, а затем Мефистофелем в «Фаусте» фон Гете. Дьявол всегда с помощью лжи и обмана стремиться завладеть людскими душами. Установление атеистического общества в стране Советов его не устраивает. Ведь вместе с утверждением взгляда о небытии Бога и Иисуса, предают отрицанию и его — дьявола[8]. А Воланд бы хотел, чтобы не только верили в его существование, но и среди людей утвердилась картина, желаемая для сатаны.

В мире есть Бог, который всем управляет всем с помощью двух ведомств[9]. Одно возглавляет Воланд, и другое Иешуа. Причем и это важно, они равны между собой[10]. Иисус должен восприниматься как Иешуа, который никогда не считал себя Сыном Божьим[11] и не воскресал после смерти.

Представляя Ивану Бездомному доказательство верности такого взгляда, Воланд совершает это не бесцельно, а желая убедить поэта, что тот образ Иисуса, как действительно жившего человека, который поэт изобразил в поэме[12], подтверждается свидетельством очевидца, коим является дьявол. И тем превратить Ивана Николаевича в своего апологета, который будет защищать такую «прелестную» картину мира. Причем Воланд как бы уходит на второй план, а на первый выступает мастер, который провозглашает Ивана своим учеником и, следовательно, продолжателем.

В Эпилоге, хотя повествователь бодро заявляет: «Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился». Однако, Понырев, будучи абсолютным невеждой[13], за каких-то семь лет показал феноменальные результаты[14]. Он окончил вуз и стал не простым сотрудником института истории и философии, а целым профессором! Такое благоприятствование уже было показано в романе «Мастер и Маргарита», и оно сопутствовало мастеру, чтобы он написал роман о Понтии Пилате. Началось же все с выигрыша по облигации, которую мастер достал из корзины с грязным бельем[15]. А наличие грязи указывает на следы присутствия Воланда[16].

Булгаков не уточнил, по каким темам Иван Николаевич защитил кандидатскую и докторскую диссертации. Но успешная их защита указывает, что предложенные темы были одобрены диссертационными советами и утверждены высшей инстанцией. Нельзя исключить вариант, что, полагая Иешуа и Пилата реальными людьми, жившими в начале нашей эры в Палестине, историк Понырев, во-первых, защищался по этой теме, и, во-вторых, не имел препятствий для научных исследований по этой теме и, конечно же, представления своей точки зрения на лекциях и в научных публикациях. Так изображение Иисуса в образе Иешуа могло получить широкое распространение в стране Советов.

Можно было бы возразить, словами из «Эпилога», что «Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился». Но вылечиться Понырев мог от воздействия «гипнотизеров». Однако наказ написать продолжение о Понтии Пилате Бездомный получил не от Воланда, а от мастера. А последний во время написания романа никак не был связан с дьяволом, о чем мастер сам поведал соседу в клинике. Так что ничего не мешало профессору Поныреву исследовать и публиковать научные работы по Ближнему Востоку в античный период. А разве не этого желал бы Воланд?

Таким образом, мы видим, что дьявол представил иную версию евангельских событий, отличную от принятой в христианстве, и у него появилась возможность ее распространения в СССР. Своими действиями в романе Воланд указывает на свою тождественность и с сатаной из Библии, и с Мефистофелем из «Фауста». Дьявол использует обман, чтобы убедить людей в правильности его версии истории. Однако, Воланд Булгакова действует масштабнее своих предшественников.

[1] «Иван ничего и не пропускал, ему самому было так легче рассказывать, и постепенно добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон.

Тогда гость молитвенно сложил руки и прошептал:

— О, как я угадал! О, как я все угадал!» (Глава 13 «Явление героя»)

[2] «— Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?

— Сам человек и управляет, — поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.

— Виноват, — мягко отозвался неизвестный, — для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?» (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

[3] «И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:

— Имейте в виду, что Иисус существовал». (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

[4] «— Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено». (Глава 3-я «Седьмое доказательство»)

[5] «— <…> Он лично с Понтием Пилатом разговаривал. Да нечего на меня так смотреть! Верно говорю! Все видел — и балкон и пальмы. Был, словом, у Понтия Пилата, за это я ручаюсь». (Глава 6-я «Шизофрения, как и было сказано»)

«— Так слушайте же: вчера вечером я на Патриарших прудах встретился с таинственною личностью, иностранцем не иностранцем, который заранее знал о смерти Берлиоза и лично видел Понтия Пилата. <…>

Кроме того, — никем не перебиваемый Иван говорил все с большим жаром и убедительностью, — он лично был на балконе у Понтия Пилата, в чем нет никакого сомнения». (Глава 8-я «Поединок между профессором и поэтом»)

[6] «Иван ничего и не пропускал, ему самому было так легче рассказывать, и постепенно добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон.

Тогда гость молитвенно сложил руки и прошептал:

— О, как я угадал! О, как я все угадал!» (Глава 13 «Явление героя»)

[7] «Дом скорби засыпал. <…>

Теперь Иван лежал в сладкой истоме и поглядывал то на лампочку под абажуром, льющую с потолка смягченный свет, то на луну, выходящую из-за черного бора, и беседовал сам с собою. <…>

Подремав немного, Иван новый ехидно спросил у старого Ивана:

— Так кто же я такой выхожу в этом случае?

— Дурак! — отчетливо сказал где-то бас, не принадлежащий ни одному из Иванов и чрезвычайно похожий на бас консультанта.

Иван, почему-то не обидевшись на слово «дурак», но даже приятно изумившись ему, усмехнулся и в полусне затих. Сон крался к Ивану, и уж померещилась ему и пальма на слоновой ноге, и кот прошел мимо — не страшный, а веселый, и, словом, вот-вот накроет сон Ивана, как вдруг решетка беззвучно поехала в сторону, и на балконе возникла таинственная фигура, прячущаяся от лунного света, и погрозила Ивану пальцем». (Глава 11-я «Раздвоение Ивана»)

[8] «— А дьявола тоже нет? — вдруг весело осведомился больной у Ивана Николаевича.

— И дьявола... 

— Не противоречь! — одними губами шепнул Берлиоз, обрушиваясь за спину профессора и гримасничая.

— Нету никакого дьявола! — растерявшись от всей этой муры, вскричал Иван Николаевич не то, что нужно, — вот наказание! Перестаньте вы психовать». 

«— Позвонить? Ну что же, позвоните, — печально согласился больной и вдруг страстно попросил: — Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено». (Глава 3-я «Седьмое доказательство»)

[9] «Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

«Маргарита вздохнула еще раз и сказала:

— Я хочу, чтобы Фриде перестали подавать тот платок, которым она удушила своего ребенка.<…>

— Ни в коем случае, — ответил Воланд, — дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди... <…>

— Молчи, черт тебя возьми! — сказал ему Воланд и продолжал, обращаясь к Маргарите: — Но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделайте сами». (Глава 24-я «Извлечение мастера»)

[10] Просьбы Иешуа Га-Ноцри, переданные через Левия Матвея Воланду, указывают на равенство сторон. 

«Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.

— Ба! — воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, — менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость? <…>

— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. <…>

— Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, — в первый раз моляще обратился Левий к Воланду». (Глава 29-я «Судьба мастера и Маргариты определена»)

[11] «— Кто ты по крови?

— Я точно не знаю, — живо ответил арестованный, — я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец...» (Глава 2-я «Понтий Пилат»)

[12] «И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж». (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

[13] — <…> Ну вы, конечно, человек девственный, — тут гость опять извинился, — <…> Впрочем, вы... вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?

— Бесспорно, — согласился неузнаваемый Иван. (Глава 13-я «Явление героя»)

В чем же проявилось в романе невежественность Ивана Бездомного?

Во-первых, ничего из того, что рассказывал ему Берлиоз, поэт не знал. 

«Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду». (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

Во-вторых, он не имел никакого представления о философе Канте, хотя бы когда он жил.

— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич. <…>

— Но, — продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, — отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас! (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

В-третьих, он не был на представлении оперы Гуно «Фауст».

«— Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?» (Глава 13-я «Явление героя»)

[14] В Эпилоге указывается, что прошло несколько лет. «Прошло несколько лет, и граждане стали забывать и Воланда, и Коровьева, и прочих». (Эпилог)

Их можно вычислить. Когда произошли события, описанные в романе, Ивану Бездомному было двадцать три года.

«— Мне двадцать три года, — возбужденно заговорил Иван, — и я подам жалобу на вас всех. А на тебя в особенности, гнида! — отнесся он отдельно к Рюхину». (Глава 6 «Шизофрения, как и было сказано»)

В Эпилоге профессору Поныреву лет тридцать или тридцать с лишним.

«Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек. Это — сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев». (Эпилог)

Следовательно, прошло семьи или чуть больше семи лет.

[15] «— Вообразите мое изумление, — шептал гость в черной шапочке, — когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете! Облигацию, — пояснил он, — мне в музее дали.

Выиграв сто тысяч, загадочный гость Ивана поступил так: купил книг, бросил свою комнату на Мясницкой... <…>

...и нанял у застройщика в переулке близ Арбата... <…>

Нанял у застройщика две комнаты в подвале маленького домика в садике. Службу в музее бросил и начал сочинять роман о Понтии Пилате». (Глава 13-я «Явление героя»)

[16] «Воланд широко раскинулся на постели, был одет в одну ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». (Глава 22-я «При свечах») 

«Поразило Маргариту то, что Воланд вышел в этот последний великий выход на балу как раз в том самом виде, в каком был в спальне. Все та же грязная заплатанная сорочка висела на его плечах, ноги были в стоптанных ночных туфлях. Воланд был со шпагой, но этой обнаженной шпагой он пользовался как тростью, опираясь на нее. Прихрамывая, Воланд остановился возле своего возвышения…» (Глава 23-я «Великий бал у сатаны»)