Доказательство

Иван:

— Берем триколупант по седьмой степени ботвы отрицательного квадриподвыподверта, интегрируем, и вуаля — объем воды в деревенском колодце вычислен!

Михайло Васильевич Ломоносов посмотрел на цепочку непонятных символов на бумаге, еще раз попросил Ивана Скоростенина произнести вычисление вслух, глянул на ответ за знаком равенства — ответ был верным.

Ломоносов:

— Хорошо, Иван, но коль скоро ты пользуешься неизвестными научному сообществу терминами и операциями, то потрудись перед вычислением дать им определения.

Иван:

— Извольте, Михайло Васильевич, триколупант — производная от двуколупанта по оральной экспоненте; квадриподвыподверт — ну тут же все ясно, как божий день — пасторель изнанки синусоидной гиперболы стремящаяся к четырем...

Ломоносов:

— Хм, теперь расскажите о двуколупанте, оральной экспоненте, изнанке гиперболы.

Иван(тяжко вздыхая):

— Слушайте, Михайло Васильевич, так мне придется нагородить определений на толстую книжицу...

Ломоносов(невозмутимо):

— Без четких исчерпывающих определений всех вводных данных доказательство верности вычислений не будет засчитано, а значит вычисления будут признаны неверными, или подогнанными под верный ответ, а что еще вероятней — будут объявлены фальсификацией.

Иван:

— Хм, так это ж альтернативная физика — наука точная, только что мною открытая, почитайте - отражение законов природы. Кому нужны доказательства вычислений? Уж точно не природе.

Ломоносов:

— Научному сообществу.

Иван:

— Так я парень скромный, на лавры Леонарда Эйлера не претендую, никчему мне мировое признание, а вот в Ершовке мои вычисления весь совет деревенских старост признал верными. Вы, Михайло Васильевич, со всею своей традиционной наукой упустили из виду одну очень важную вещь.

Ломоносов(удивленно приподнимая брови):

— Какую же это, позвольте полюбопытствовать?

Иван:

— Часто важна не истина, а тот факт, что мои вычисления кем-то признаны истинными. Что вы носитесь с этими доказательствами, як дурак с торбой, любое доказательство мертво без адресата.

Ломоносов:

— Потрудитесь пояснить последнюю мысль.

Иван:

— Охотно, профессор. Вот, к примеру, предъявите вы академику Шумахеру исчерпывающие доказательства того, что прачка Дуняша умыкнула у профессора Миллера простыню шелковую. Оценит ли Шумахер точность ваших доводов, если ему наплевать как на Миллера, так и на его простыню?

Ломоносов(усмехаясь и кивая):

— Не оценит.

Иван:

— Воооот! Вопрос "кому доказательство?" совершенно выпал из поля зрения современной науки, и вы еще смеете заявлять о ее точности?

Ломоносов, не переставая улыбаться:

— Ершовка, говорите?

Иван:

— Да.

Ломоносов:

— Ну так и читайте лекции по квадриподвыподвертам там.

Иван (радостно подскакивая на стуле):

— Охотно, лицензию на преподавание выпишите?

Ломоносов:

— Уф, но только на Ершовку.

Комментарий Ломоносова к лицензии:

"Иван Скоростенин, дюже преуспел в постижении таких дисциплин, как Риторика, Софистика(хоть в академии ее ему и не преподавали), и справно умеет материться на латыни, впрочем, других талантов в бытность студиозусом в классе М.В. Ломоносова не проявил, но утверждает, что разработал новую дисциплину — альтернативную физику, каковую преподавательский состав академии не берется ни подтвердить, ни опровергнуть по причине отказа Ивана Скоростенина изложить подобающе всю суть сей дисциплины от начала и до конца. За сим, я — профессор российской академии наук М.В. Ломоносов, выдаю разрешение Ивану Скоростенину на преподавание Риторики, и поспешно снимаю с себя всякую ответственность за возможные попытки Ивана преподавать "альтернативную физику". Академия наук, в моем лице, официально не признает сию дисциплину."

После провала экзамена по физике, и получения лицензии на преподование риторики, Иван Скоростенин, довольный, поспешил вернуться в родную Ершовку.

В деревне он слыл шибко умным, за неимением других граматеев, очень скоро решил ряд насущных проблем земляков посредством элементарной геометрии и физики(навроде того же колодца), обьясняя свои достижения в терминах "альтернативной физики", сменил фамелию на Фоменко, и заскучал на лаврах единственного ученого мужа, купаясь во всеобщем уважении.

Однажды, Иван психанул — собрал пожитки, сверил квазикомпас по метафизической синусоиде в степени производной от квадриподвыподверта, стремящегося к бесконечности, и ушел пешком аж в одиннадцатый век...в Италию, где только что был основан Болонский университет. Там, на глазах у европейских светил, вычислил через триколупант софистического логарифма количество зубов у мертвой кобылы, за что стяжал уважение, славу, должность, оклад, вплоть до самой своей кончины. Одно только всю жизнь не давало покою Ивану — жаль, Михайло Васильевич не узнал о его блестящих достижениях.