Амбар-геддон

Рассказ на конкурс «Буйная фантазия-4»

Горячий ветер мешал лохмотья копоти в багровом зрачке заката, душил дымом и серой.

Гавриил, стоя на высоком холме, поморщился. Куда приходят дети тьмы — там всегда пожары и смерть. Но ничего, это в последний раз. План великой битвы согласован и одобрен. И уже завтра он, архангел Гавриил, поведет неисчислимое войско света к победе...

— Пожалуйста, одну минуточку, ваша лучезарность!

Гавриил глянул вниз. От подошвы холма к нему взбирался, на ходу отдуваясь и мелко крестясь, мелкий человечек с блестящей от пота лысиной. В гражданской одежде. Откуда здесь гражданский?

— Ты кто? Как здесь оказался? — Гавриил не применил даже половины силы голоса, но от его слов человечка едва не сдуло. Он вцепился в чахлый куст терновника и смог устоять на ногах. Крепкий. Или упрямый. Или то и другое.

— Я Митроха, ваша светлость, — ответил человечек. Отпустил спасший его куст, выпрямился, но при этом вжал голову в плечи. — Ну, то есть, в крещении Иоанн, но все Митрохой кличут.

Гавриил повел ладонью, окружая человечка силовым куполом, а то еще душу ненароком вытряхнет из тела. И сказал:

— Я слышал о тебе. Это ты ангельскую канцелярию довел до того, что всех клерков пришлось наказывать за сквернословие?

— Про то мне неведомо, — замотал головой Митроха. — Я же только с просьбой к вам, с просьбишкой малой!

— Хочешь идти в первых рядах войска Света? Или просишь дозволения нести хоругвь?

— Я? Что? А! Я бы с радостью, конечно, в первых рядах, пусть вельми грешен и недостоин, но не годен я к службе, к великому сожалению моему, не годен. Вот и справочка из военкомата имеется, — он полез в карман потертого пиджака.

— Совсем скоро начнется Последняя Битва! — от гласа архангела с хрустом лопнули несколько смоковниц в соседней роще, но Митроха за силовым куполом только сильнее вжал голову в плечи.

— Да, да, я слыхал, а как же, ваша лучезарность! Свет и Тьма, последний бой, все готовятся день-деньской, о победе молятся, я лично три, нет, две свечки вчера в храме поставил...

— Так что тебе нужно, человек, перед грядущей Великой Битвой Добра и Зла?

— А я аккурат на счет битвы-то и хотел. Просьба малая. Просьбишка, а не просьба, ваше сиятельство.

— Говори!

— Воо-он за тем леском вы батарею светомётчиков поставили, ваша преяркость, чтобы, значит, во фланг наступающим темным силам врезать...

— Откуда тебе известно сие? — Гавриил потянулся к мечу. — План Великой Битвы никому из людей не ведом!

— Так мне до плана дела нет, — заметив жест архангела, Митроха выставил перед собой раскрытые ладони. — Не знаю никакой план, ваша белокрылость! Я же про батарею говорил. Светомётную.

— Откуда ты узнал?

— Ну, откуда? Да неужто это важно? Скажу, конечно, раз просите, ваша непогрешимость. Мне, ну, шепнул один человечек, что снаряды эти, световые, туда подвозил. Так это же не грех, да? Я же с понятиями, я ж никому ни словечка. Понимаю, что военная тайна и прочая такая секретная важность...

— Да уж. Какая теперь секретность, — Гавриил отпустил рукоять меча. Не головы надо рубить сейчас, а крепко думать. Если позиция батареи известна даже этому... человеку, то и Враг наверняка о ней знает. Нужно как-то...

— Так я это, ваше архангельство, с просьбочкой. На счет батареи-та...

— Ты еще здесь?

— Ну, просьбочка-просьбишка малая.

— Не понимаю.

— А я сейчас всё объясню быстренько. И сразу ясно-понятно будет. Там, за леском, значит, батарея ваша, а рядом совсем, ну, по соседству, амбарчик стоит, небольшой такой. Я его в прошлом годе у кума на трех поросят сменял. Ох, и славные же порося были, вам бы понравились, такие ухоженные, добрые, светлые, ну, чисто ангелочки...

— Какие еще поросята?!

— Да чер..., ой, с ними! То есть, я хотел сказать, уже не важно какие. Я про амбарчик.

— При чем тут амбарчик?! — Гавриил глубоко вздохнул, расправил и сложил белые крылья за спиной. Еще не хватало из-за этого... этого... человека в грех ярости впасть перед самой Битвой. И очень спокойно произнес:

— Объясни.

— Так вот батарея. И амбарчик мой рядом. Да, это вы поняли, хорошо. А теперь смотрите, ваша премудрость: светомётчики завтра как начнут стрелять во врага рода людского, ага?

— Конечно, начнут, затем и поставлены там.

— Вот! А как стрелять-то начнут, так они мой амбарчик сметут, как не бывало.

— Не знаю, но такое возможно. Будет бой. Ибо грядет Последняя Битва, которая решит раз и навсегда...

— Да, но амбарчика-то моего не будет уже. А это такой знатный амбарчик, ваше сиятельство, прелесть просто, я и крышу только недавно перекрыл.

— Не пойму, чего ты хочешь, человек?

— Ну так вы же Светлые силы, да? Добро, значит. А моё добро, того, пропадет ни за грош. А вы же за нас, значит, за людей. А коли за Добро и Свет, вот, подпишите здесь.

— Что это?

— Ну как, что? Тут же черным по белому: «Я, архангел Гавриил, как главнокомандующий, в случае повреждения вверенными мне силами указанного здания, обязуюсь возместить ущерб в размере...»

— Человече! Ты в своем уме?!

— Конечно! Кто же мне свой-то отдаст? Нет охотников меняться. Так вы подпишите, ваше добрейшество, а? Я же всем сердцем, всей душой на стороне Добра и Света тоже. А я и свечечку...

Архангел долго смотрит на бормочущего человечка. И вдруг понимает, что тот просто так отсюда не уйдет. Доведет-таки до греха.

— Давай свою бумагу.

— А вот и стило, ваше белокрылие, ага, вот здесь, в уголке. Спасибо, спасибо огромное, ваше великодушие! Век буду благодарен, спасибо! Всё, побежал, не буду отвлекать вас от дум великих. Еще в канцелярию надо заскочить, печать шлепнуть. Мне свояк обещал без очереди пропустить...

— Постой, человек.

— Да уж побегу я, ваша лучезарность, и так сколько времени отнял у вас...

— Ты мне на один вопрос ответь, как там тебя, Иоанн. А если не мои воины, а черные силы твой амбарчик спалят, что делать будешь?

— Ой, да вы на этот счет, ваше архангельство, не извольте беспокоиться. Его темное владычество Вельзевул Люциферович мне расписку о возмещении всех убытков еще две недели назад выдал!