Я не хочу быть дочкой

Красноватый мягкий свет заполнял зал. Огромные, уходящие ввысь окна с двойными рамами напоминали аквариум старшего брата: герань на подоконнике казалась водорослями, а внутри самих окон вот-вот должна была появиться стайка рыбок. Разбросанные по махровому ковру цветные пластмассовые кубики, огромная пожарная машина с выдвигаемой, как телескоп алюминиевой лесенкой и запах подгоревшей еды из кухни.

Хаос из звуков и пятен: пробегающие мимо дети в растянутых на коленках и заднице колготках, маечках, шортиках и юбочках кричат, смеются, визжат. Иногда из тумана появляются исполины в белом, и женскими голосами гоняют жителей детского сада, наводя в их мирке какой-то свой, никому неведомый порядок.

Маша — единственный отчетливый образ, резко выделяющийся из мутного потока детских воспоминаний тех лет. Больше никого толком не помню. Девочка в тёмном сарафане с маленькими белыми и желтыми цветочками и каштановыми волосами. Уже тогда она обладала странным магнетизмом, притягивая к себе мальчиков, в том числе и меня, которому повезло оказаться в её свите.

— Пойдёшь с нами играть в семью? — спросил Антон, ещё один машин приближённый фаворит.

Играть в семью? Конечно же я предпочитал играть в индейца Джо, особенно, после недавнего просмотра фильма «Приключения Тома Сойера». Джо был злодеем и антагонистом, жестоким убийцей в фильме, но он обладал настолько сильной харизмой, что половина мальчиков теперь носили с собой выточенные из щепок ножи, воображая себя страшным индейцем-метисом. Томом Сойером быть никто не хотел.

Играть в семью тоже не было желания, но рядом с Машей можно было делать всё, что угодно, даже участвовать в девочкиных играх. Просто ради того, чтобы слышать её голос, ощущать близость, которая была необъяснимо приятной.

Маша сидела на деревянном стульчике, а вокруг Петя строил «дом»: условные границы стен из аккуратно выложенных кубиков и других подручных средств. Тут тебе и кухня и детская и спальня и кажется, даже туалет с ванной.

— Правила такие, — уверенным голосом сказала Маша. — Я мама, Петя будет папа, Антон — сын, а Серёжа — дочка.

Чувства — штука иррациональная. Иногда их сложно назвать, описать, как-то передать даже взрослому человеку. Пятилетнему ребёнку вообще, невозможно точно понять что именно происходит с ним. Рыхлая, горячая масса в животе и груди начала увеличиваться в размерах, заполняя все тело и как-будто обжигая изнутри, делая больно. Играть с Машей очень хотелось, и разум был даже готов принять навязанную роль, но клокочущая, булькающая жижа внутри лишала всяких шансов.

— Я не хочу быть дочкой. Давайте я буду папой или сыном.

— Папа уже есть, — строго сказала Маша, — сын тоже. Нам нужна дочка.

— Антон, давай ты будешь дочкой, — предложил я.

— Нет, я хочу быть сыном.

К тому моменту, эмоциональная жижа заполнила все и теперь искала выхода наружу. Разум отчаянно кричал, упрашивая остаться рядом с Машей, но жижа была сильней.

— Если тебе нужна дочка, найди себе девочку для этой игры, — злобно ответил я и в отчаянии побежал в другую часть зала.

Усевшись в угол, я повернулся спиной ко всему окружающему миру и смотрел на свои дрожащие пальцы, заливаясь слезами.

Больше я никогда не играл ни с Машей ни с Антоном и это моё последнее воспоминание о первой в моей жизни девочке, которая нравилась.

Из сборника "Микро"

Спасибо Olivia Steel за ее посты с воспоминаниями, которые вдохновляют на написание рассказов и помогают вскрыть собственные детские и юношеские воспоминания.