Справедливо ли наказан Бенгальский?

Жорж Бенгальский работал конферансье в театре Варьете и был известен всей Москве. Его «прегрешения» во время представления Воланда заключались в том, что конферансье, во-первых, заявлял о том, что представители нечистой силы не говорили[1]. Но главное - Бенгальский сначала предвосхитил[2], а затем настаивал на разоблачении «фокусов», показанных публике[3]. Его желание было легко объяснимо. В Советском Союзе утверждался атеизм, и поэтому все должно было иметь рациональное объяснение. Однако, публика в зале не поддержала конферансье[4] и, кроме того, его требование вызвало раздражение у Коровьева. Поэтому-то Фагот и отдал приказ Бегемоту оторвать голову Бенгальскому, буквально восприняв выкрик из зала[5]. Правда, затем, по просьбе зрителей[6] конферансье вернули голову на плечи. Тем не менее, от такого потрясения тот оказался в клинике для душевнобольных[7] и после выписки из нее, уволился из театра и вышел на пенсию[8].

Негативная характеристика Жоржа Бенгальского от повествователя добавила конферансье отрицательных эмоций у читателей. Сравнение взрослого с ребенком обычно указывает на его недалекость, что и подкреплялось утверждением, что конферансье нес ахинею. Насмехание над Бенгальским не вызвало сочувствия у повествователя, а, следовательно, представляется ему заслуженным. Конферансье же несет ахинею. За это и получил. В ответ Бенгальский выпучил глаза и стоял красным. Мольба же в его глазах вызывает только жалость, но никак не сочувствие к нему[9].

Таким образом, действия нечистой силы в отношении Бенгальского, который негативно характеризуется повествователем, могли бы показаться совершенно произвольными за его ведение представления и требования о разоблачении. Однако, указания, что конферансье обладал картинами[10] и на свои сбережения мог скромно прожить пятнадцать лет[11], вроде бы подталкивают к мысли, что эти накопления, скорее всего, нечестно нажитые. Но если сделать такой поспешный вывод, то можно упустить из виду, что в театре Варьете только конферансье и буфетчик обвинялись повествователем в обладании нечестно нажитым. А к руководству театра в романе почему-то нет подобных замечаний. Ни директор Лиходеев, ни финдиректор Римский, ни администратор Варенуха не обвиняются в незаконном обогащении. Если руководство театра в финансовых махинациях не замечено, то как в этом случае разбогател бы конферансье? Он же просто ведущий представлений и к финансовым потокам прямого отношения не имеет. Конечно, можно было бы предположить, что конферансье разбогател с «левых» концертов и, например, на перепродаже картин. Тем не менее, ни в первом, ни во втором прямо повествователь Бенгальского не обвиняет. Следовательно, руководствуясь принципом презумпции невиновности, отсутствие фактов, подтверждающих нечистоплотность конферансье, подкрепляет первоначальную оценку действий Коровьева и Бегемота в отношении Бенгальского как совершенно произвольную. Получается, что конферансье, как и ранее Берлиоз, поплатился за свои атеистические взгляды, но кара за это является совершенным произволом, как с точки зрения государства, так и с точки зрения общества, которые выражены в  тогдашнем праве и морали.  

[1] «— Иностранный артист выражает свое восхищение Москвой, выросшей в техническом отношении, а также и москвичами, — тут Бенгальский дважды улыбнулся, сперва партеру, а потом галерее». (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[2] «...Итак, выступает знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии! Ну, мы-то с вами понимаем, — тут Бенгальский улыбнулся мудрой улыбкой, — что ее вовсе не существует на свете и что она не что иное, как суеверие, а просто маэстро Воланд в высокой степени владеет техникой фокуса, что и будет видно из самой интересной части, то есть разоблачения этой техники, а так как мы все как один и за технику, и за ее разоблачение, то попросим господина Воланда!» (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[3] «— Вот, граждане, мы с вами видели случай так называемого массового гипноза. Чисто научный опыт, как нельзя лучше доказывающий, что никаких чудес и магии не существует. Попросим же маэстро Воланда разоблачить нам этот опыт. Сейчас, граждане, вы увидите, как эти, якобы денежные, бумажки исчезнут так же внезапно, как и появились». (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[4] «Тут он зааплодировал, но в совершенном одиночестве… <…> Публике речь Бенгальского не понравилась». (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[5] «— Между прочим, этот, — тут Фагот указал на Бенгальского, — мне надоел. Суется все время, куда его не спрашивают, ложными замечаниями портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать?

— Голову ему оторвать! — сказал кто-то сурово на галерке.

— Как вы говорите? Ась? — тотчас отозвался на это безобразное предложение Фагот, — голову оторвать? Это идея! Бегемот! — закричал он коту, — делай! Эйн, цвей, дрей!» (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[6] «— Ради бога, не мучьте его! — вдруг, покрывая гам, прозвучал из ложи женский голос, и маг повернул в сторону этого голоса лицо.

— Так что же, граждане, простить его, что ли? — спросил Фагот, обращаясь к залу.

— Простить! Простить! — раздались вначале отдельные и преимущественно женские голоса, а затем они слились в один хор с мужскими». (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[7] Когда все затихло, гость вернулся и сообщил, что 120-я комната получила жильца. Привезли кого-то, который просит вернуть ему голову. (Глава 13-я «Явление героя»)

[8] «Жорж, например, Бенгальский, проведя в лечебнице четыре месяца, поправился и вышел, но службу в Варьете вынужден был покинуть … <…>

… конферансье ушел на покой и начал жить на свои сбережения, которых, по его скромному подсчету, должно было хватить ему на пятнадцать лет». (Эпилог)

[9] «…полный, веселый как дитя человек с бритым лицом, в помятом фраке и несвежем белье», «улыбаясь младенческой улыбкой», «Произнеся всю эту ахинею…», «– Поздравляю вас, гражданин, соврамши! С галерки плеснуло смешком, а Бенгальский вздрогнул и выпучил глаза», «Бенгальский стоял красный», «Тут он зааплодировал, но в совершенном одиночестве, и на лице при этом у него играла уверенная улыбка, но в глазах этой уверенности отнюдь не было, и скорее в них выражалась мольба». (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[10] «— Отдайте мою голову! Голову отдайте! Квартиру возьмите, картины возьмите, только голову отдайте!» (Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»)

[11] «… конферансье ушел на покой и начал жить на свои сбережения, которых, по его скромному подсчету, должно было хватить ему на пятнадцать лет». (Эпилог)