Дети покорителя Вселенной

ПРОКЛЯТИЕ МЕРКИТСКОГО ПЛЕНА

Общее число мужских потомков великого кагана Чингисхана к концу его жизни достигло примерно ста человек – это пятеро сыновей, порядка сорока взрослых внуков, а еще  много дюжин подрастающих правнуков. 

Но только первые четыре сына Чингисхана от его старшей жены Бортэ из племени кунграт стали родоначальниками «золотого рода», оставив заметный след в истории. 

Все эти четыре сына – Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй – были умны, отважны, находчивы и решительны. Каждый из них пользовался авторитетом и в армии, и среди простого народа. 

Однако не было между ними ощущения единой Семьи. 

Трое младших сыновей то и дело выражали сомнение по поводу своего родства с Джучи.

Согласно «Сокровенному сказанию монголов», выдающемуся литературному памятнику истории и культуры этого народа, Джучи на самом деле был сыном некоего Чилгера из враждебного племени меркитов, который похитил Бортэ, любимую жену Чингисхана, и держал ее у себя на положении наложницы около полугода.

Позднее, когда ее отбили, Бортэ родила первенца, которого Чингисхан признал своим сыном, заявив, что в момент пленения меркитами его жена была беременна.

Время шло, однако нездоровые слухи среди монголов о происхождении Джучи не только не прекращались, но даже усиливались. «Проклятие меркитского плена» висело на Джучи всю жизнь.

В нагнетании этих порочащих пересудов участвовали даже его младшие братья, особенно Чагатай, что само по себе странно, ведь второй сын Чингисхана еще при жизни отца слыл в Монгольской империи высшим авторитетом во всех вопросах, связанных с законами и обычаями. Ему ли было не знать, что слово отца не подлежит обсуждению в домашнем кругу? 

Но именно Чагатай нередко бывал зачинщиком ссор и размолвок, принимавшим порой весьма острую форму. 

Безобразные сценки разыгрывались даже в присутствии самого Чингисхана.

СМЕРТЬ НА ОХОТЕ

Как-то раз, на важном совещании, когда Чингисхан дал первое слово, как положено, старшему сыну, Чагатай, не удержавшись, вскочил с места и закричал: «Почему мы должны повиноваться этому наследнику меркитского плена!»  (Другие источники утверждают, что он выразился гораздо резче, назвав старшего брата «меркитским выродком».)

Можно только догадываться, какие выражения употреблял Чагатай, склонный к крепкому слову, в кругу своих подчиненных. Он словно не понимал, что этими подозрениями оскорбляет еще и собственную мать.

Джучи в ответ схватил Чагатая за воротник и, в свою очередь, принялся осыпать его оскорблениями, предлагая немедленно устроить борцовский поединок, если только будет на то воля их родителя и государя. 

Слово за слово, разгорячившиеся братья едва не вцепились друг в друга. 

Чингисхан строго отчитал обоих и запретил им ссориться впредь, да только это мало повлияло на степень кипения их вражды, пустившей глубокие корни. 

Так или иначе, но Чингисхан, размышляя о том, кого объявить своим наследником, вынужден был отвергнуть кандидатуры обоих старших сыновей, и мог делать выбор только между двумя младшими. А это все-таки был не самый лучший вариант.

Ситуация усугублялась еще тем обстоятельством, что в последние годы жизни Чингисхана его отношения со старшим сыном разладились окончательно. Джучи даже не приехал проведать заболевшего отца, чем весьма его разгневал. При этом Джучи ссылался на собственную тяжелую болезнь, якобы приковавшую его к постели. Между тем, великому кагану уже доложили, что его первенец в действительности развлекается на охоте в своих владениях.

Наконец, Чингисхан принял тяжелое, но политически неизбежное решение. 

На рубеже 1227 года Джучи погиб якобы во время охоты. 

Мало кто в монгольских степях сомневался, что эта смерть не была случайной, и что убийц подослал сам великий каган.

Похоронили Джучи в мавзолее, который находится на территории современного Казахстана, примерно в 50км к северо-востоку от города Джезказгана. 

В 1946 году гробница была вскрыта советскими археологами. В могиле лежал скелет без правой кисти и с надрубленным черепом, что с высокой долей вероятности указывало на насильственную смерть погребенного.

ЗАКОН ЕСТЬ ЗАКОН

Чагатай занимал должность «хранителя Ясы», то есть, был по современной терминологии, кем-то вроде генерального прокурора или верховного судьи. При этом его отличало беспощадное отношение к тем, кто хоть на йоту преступил закон.

Рассказывают, что однажды Чагатай и Угэдэй вместе отправились в степь на охоту. 

Возле небольшого озера они заметили мусульманина, совершавшего ритуальное омовение. Между тем, монгольская традиция запрещала человеку мыться где-либо в течение всего лета. Считалось, что это действо равнозначно «вызову грозы», которое рассматривалось, как покушение на жизнь других людей. 

Чагатай приказал своим нукерам схватить беднягу, которому грозило теперь отсечение головы. Закон есть закон, и Чагатай не собирался отступать от его буквы.

Улучив момент, Угэдэй шепнул пленнику, чтобы тот отвечал, будто искал золотую монету, которую случайно выронил в воду.

В это же время нукер Угэдэя незаметно подбросил золотой в озеро.

И вот монета нашлась, обвинения с путника были сняты.

На прощание Угэдэй протянул спасенному им человеку пригоршню монет со словами: «Когда ты в следующий раз уронишь в воду золотой, не лезь за ним, не нарушай закон».

Видимо, не случайно грозный завоеватель, совсем ненадолго переживший старшего сына, назвал перед смертью своим наследником все-таки добряка Угэдэя, а не «прокурора» Чагатая.

ЗЕРНА РАСПРЕЙ

Но для того, чтобы завещание вступило в силу, требовалось, по обычаю, созвать великий курултай, что произошло только в 1229 году.

В период же междуцарствия регентом Монгольской империи оставался младший сын Чингисхана – Толуй.

После избрания Угэдэя он девятикратно поклялся ему в верности и в дальнейшем играл важную роль в управлении государством.

Однако судьба отмерила ему короткий жизненный путь.

В «Сокровенном сказании» описан эпизод, связанный с его смертью.

Однажды хан Угэдэй тяжело заболел, и тогда шаманы провели традиционный обряд выкупа души больного у духов. Толуй выпил заговоренную шаманами воду. Вскоре Угэдэй поправился, а Толуй, покинувший ставку, заболел в дороге и скончался.

Рядом с великим ханом после его восшествия на престол находился и Чагатай. В качестве знатока и хранителя закона он обладал такой полнотой власти, что к нему вынужден был прислушиваться и Угэдэй.

Чагатай, кстати, слыл другом христиан. Согласно сведениям, сообщенным известным путешественником Марко Поло, он даже будто бы сам принял крещение. Но эта версия не подтверждена никакими другими источниками.

Хан Угэдэй правил неполных 13 лет.

Он поддерживал прежний порядок и даже расширил Монгольскую империю, как на Востоке, так и на Западе. 

Кроме того, учредил почтовые станции, устраивал колодцы в безводных землях для путников, провел перепись населения, закончил постройку столицы империи Каракорума.

Вместе с тем, он слыл любителем застолий, особенно в последние годы жизни. 

Так и умер после очередного пира, перебрав хмельного.

Чагатай лишь на несколько месяцев пережил своего брата Угэдэя.

Врачи «хранителя Ясы» были казнены за то, что им не удалось сохранить жизнь своего государя.

*    **

Угэдэй тоже оставил завещание, в котором назвал имя наследника, но власть в империи перехватила, пользуясь «дырами» в монгольских законах, его главная жена Туракина-хатун, женщина некрасивая, властолюбивая, взбалмошная и мстительная, а вдобавок ко всему еще интриганка, отравительница и колдунья. 

За пять лет своего правления она смертельно перессорила между собой едва ли не всех представителей «золотого рода», внесла в Семью раскол и смуту. 

Зерна будущих распрей взошли и погубили созданную Чингисханом и его соратниками великую империю.