Красными нитями//Анонс

Скажите, через какое время после окончания книги герои и сюжет отпускают писателя?)

Наверное, я ещё не скоро перестану мысленно возвращаться к написанному. И уж тем более так быстро не перестану удивляться, что наконец-то смогла закончить целую историю. Ладно, на самом деле пост задумывался как анонс, поэтому свою улыбку при мыслях о героях оставлю при себе.

Итак. Впереди - вторая часть Черными нитями. В ней события будут завязаны на революции. Как известно, это - вовсе не справедливые лозунги и уверенный шаг, а грязь и боль. Поэтому центральной темой становится выбор и ответственность.

Если раньше герои были уверены, что уже достаточно познали жизнь, что их изрядно "помотало" - хе-хе, скоро они поймут, что есть куда хуже) И главная их задача - не просто устроить революцию, а понять, ради чего они выбрали такой путь и что им нужно на самом деле. 

В книге будет много того, что я никогда не описывала прежде: изнасилование, свадьба, самоубийство (нет, это не взаимосвязанный ряд :D). Многие сцены стали вызовом, т.к. я совсем не знала, как к ним подступиться. Что же, по итогу я чувствую что-то, похожее на гордость, даже. Так или иначе, история закончилась, и она стала большим шагом для меня самой. 

И через две недели, по возвращению из отпуска, я начну публикацию. А пока делюсь одним из своих любимых кусочков и песней, которая могла бы стать отличным саундтреком ко всей книге.

— Вы что, думаете, они решают, кому платить налог, а кому нет? — Кай махнул рукой на отца. Он пробирался через рабочих к аналою, не переставая говорить: — Они делают, что им скажут — что скажет Совет. Что, не знаете, это он стоит над королём? Пусть тот хоть золотом всех обсыпать пообещает, да кто ему позволит? Если что Совет и готов вам дать, так это кучу дерьма, зато на красивом блюдечке.

Кай подскочил к аналою. Церковник протестующе взмахнул руками, густые брови недовольно сошлись на переносице, а губы презрительно скривились. Кай уставился на это противное красное лицо, на жирное тело, на блеск камня в золотом перстне. Вот такой и была вся эта чертова Церковь.

Кай с силой толкнул мужчину, и тот, нелепо взмахнув руками, упал с возвышения вниз, на спину. Одни рабочие позволили себе только робкую улыбку, другие — настоящую усмешку, а третьи загоготали.

Церковник поднялся, громко дыша, и выкрикнул:

— Я это так не оставлю, отступники!

Он бросился сквозь толпу к выходу.

Кай снова повернулся к рабочим.

— Так вы это хотите, такое блюдечко? — крикнул Кай. Он положил руки на резной, позолоченный аналой. На нем ещё лежала толстая Книга Братьев в переплете из белой кожи. Кай не сдержал дрожи: это чужое место, место отца, не его — мальчишки, который всегда норовил сбежать со службы.

Но это он сейчас стоял перед толпой и вызвался говорить, и сказать надо было также громко, уверенно, с горящим взором, как это делали церковники — и даже ещё громче, увереннее и ярче.

За обложку спасибо Ariaz