Предисловие к книге "Ближнее море"

РАЗНОЦВЕТНАЯ МОЗАИКА АВТОПОРТРЕТА

                          Книга доступна по ссылке:   https://author.today/work/169183

     Откровенно сказовая, построенная чуть ли не по фольклорной модели «жили–были», книга Юлии Андреевой о разнообразных (удачливых и не очень) «пловцах» в питерском богемно-бурном «море из человеков», предваряемая соответствующим эпиграфом из писателя и переводчика Б. Останина, продолжает и развивает художественно-выразительную специфику предыдущего собрания авторских эссе/новелл «Многоточие сборки», вышедшего в Санкт-Петербурге в 2010 году. 

     Я вовсе не утверждаю при этом, что Юлия Андреева – родоначальница оригинального повествовательного жанра, «выхоженного душой и сердцем» на замечательном географическом отрезке между Аничковым дворцом и Казанским собором, как оказалось, весьма продуктивном, помимо всего прочего, и в литературном отношении. 

     История жанров утверждает: «родные сёстры» эссеистика и новеллистика, в русле которых создано «Ближнее море», прошли долгий, более чем шестивековой путь, начиная с собрания 243 анекдотов и рассуждений «Бездельные занятия» японца Ёсида Кенко и великой книги «Декамерон» итальянца Джованни Боккаччо. То есть у нашего автора весьма родовитые предшественники, включая М. Монтеня и Ф. Бэкона, И.В. Гёте, Г. фон Клейста и др. Столь мощный фундамент позволяет не беспокоиться о прочности любой последующей литературной конструкции, лишь бы применяемые автором «строительные технологии» точно соответствовали беспрерывно обновляющейся современности.

     Не скрою, мне, бывшему военному моряку и постоянному жителю романтичного города у моря, очень близко и симпатично название новой книги Юлии Андреевой. Исходя из эпиграфа, под «ближним морем» автор, скорее всего, понимает сообщество некогда живших либо живущих рядом с ней людей, как и она влюбленных в свой великий город с его Невским и Гороховой, Васильевским островом и Петроградской стороной, зеленым Карельским перешейком и стальным Финским заливом. Выхватывая острым писательским зрением тот или иной примечательный чем-то персонаж, автор как бы заставляет его плыть (иногда – беспомощно барахтаться) в волнах разнообразных творческих или житейских ситуаций, где зачастую чётче проявляется глубинная суть человеческих характеров и судеб.     

     Пользуясь случаем, позволю себе развить (развернуть) предложенное автором понятие «ближнего моря». В моем владивостокском детстве «ближним» считалось море, до которого от дома ходьбы 15-20 минут и в которое можно было при желании окунуться, а не только всухую посидеть на бережочке. Если же специально ехать поездом на свидание с морем куда-нибудь на станцию Океанская или катером переправляться через Амурский залив на мыс Песчаный – это уже «дальнее» море.

     Спустя полвека мои внуки «ближним» считают море вокруг островов Римского-Корсакова или возле мыса Гамова – оттуда, между прочим, и до корейской границы рукой подать. Ничего удивительного – цена географических расстояний меняется под давлением пресловутого «человеческого фактора». Так, по достижении «взрослости» ближними морями для наших соотечественников становятся Балтика и Азов, Беломорье и Черноморье. Даже Средиземное море выглядит домашним как прародина всей европейской цивилизации.

     А вот яркий (под стать рецензируемой книге) пример политических спекуляций вокруг близости/дальности сугубо экзотических, казалось бы, морей. Осенью 1962 года всему человечеству реально «светило» Карибское море в качестве общей «могильной плиты», пусть даже и жидкообразной. Учитывая реальную перспективу ядерного Апокалипсиса, куда уж ближе! Слава Богу, обошлось. Свидетельствую, что скромная советская дизельная подлодка с группой молодых тренированных парней на борту так и не отправилась с Русского острова (бухта Холуай) в главную базу 7-го флота США в Японии (бухта Йокосука), чтобы ценою жизней экипажа и «пассажиров» выполнить особое задание Родины…

     Нет, что ни говорите, но понятие «ближнего моря» чрезвычайно подвижно и ёмко. Допустим, с точки зрения экономики, «ближнее море» – это мелководная шельфовая зона вокруг островов, рифов и материков, богатая рыбой и прочей морской живностью. А также, извините, полезными (вредными?) ископаемыми вроде нефти и газа, рудными конкрециями и др. С точки же зрения трудяги-водолаза, глубина в 20-30 метров – вполне «ближнее» море, где работать относительно легко и комфортно. 100 метров – это уже чистый «дайвинг», это риск получить азотное отравление, это баллоны с гелио-кислородной смесью, это особый режим подъёма на поверхность и т.д. В общем, далековато от привычного давления в одну атмосферу, ощущаемого на уютном лежаке водной станции.

     Пора вернуться к основному предмету нашего внимания – собранию поучительных и одновременно развлекательных эссе/новелл Юлии Андреевой. Ее собрание сюжетов синкретично, как и сама автор: поэтесса, романистка, режиссер, актриса и танцовщица. Понятно, что персонажи в подавляющем своем большинстве принадлежат к одному социальному кругу – к так называемой «творческой (художественной)» интеллигенции, богеме, если хотите. 

     Зато эта профессиональная по преимуществу монохромность персонажей позволяет автору показывать своих героев в ярком полихромном свечении красок, тонов и полутонов, размашистых мазков и тщательной прорисовки деталей. Своего рода ярмарочная карусель, о которой столь проникновенно и зажигательно некогда спел  цыганистый креативщик нашей эстрады Валерий Леонтьев. Кстати, он вместе с Эдитой Пьехой и Эдуардом Хилем попал в «обойму» героев этой книги, хотя, конечно, даже без статистики видно, что большинство «обоймы» составляют писатели, поэты, редакторы, художники, церковный композитор Андрей Куличенко и два грустных мима – Николай Никитин и Вячеслав Полунин.

     Однако вопреки сухим числовым выкладкам главным героем книги Юлии Андреевой, от ее первой и до последней страницы, является она сама. В отлично написанной лирической миниатюре «Предисловие, отчего-то оказавшееся в середине текста» она прямо говорит: «Когда я хочу рассказать о себе, я рассказываю истории, в которых кроме меня есть и другие персонажи». И ещё: «Все эти истории – часть меня самой. И только в них я могу собрать себя, точно рассыпанные кусочки разноцветной смальты». No comments, как любят говорить британцы, если затронутая на пресс-конференции тема кажется им абсолютно прозрачной либо, наоборот, безнадежно запутанной.

     Мне представляется весьма рискованным занятием писать такие книги. А если вдруг ты пуст, как магазинный прилавок в эпоху тотального дефицита? Тогда не помогут ни брендовые имена братьев Стругацких, ни историческая байка о поэте Генрихе Сапгире, некогда подарившем в Коктебеле ещё даже не оперившемуся диссиденту Эдику Савенко звучный псевдоним Лимонов, ни очень смешной рассказ про Евгения Рейна и его молоденькую почитательницу…

     Благо, Юлия Андреева разделяет церковный постулат о человеке как Божьем продукте. Благо, что она вместе с «научными фантастами» верит в человека как безграничную Вселенную. Именно на пересечении этих «вер» можно органично «встроить» себя, свое авторское «Я» в пёструю ткань внешних жизненных сюжетов, внутренних размышлений, переживаний, опыта. Так, камешек к камешку и складывается очередной автопортрет очаровательной, как все петербурженки, поэтессы, писательницы и прочая, прочая – Юлии  Андреевой.       

                        ПАМЯТНИК  БРОДСКОМУВ СПбГУ 

Ю.И. Андреевой

                                 Поразил меня однако

                                 старенький дворик филфака.

                                 Не видались сорок лет.

                                 Ныне сбоку встал (?!) Поэт.

                                 Властью некогда гонимый – 

                                 ею же теперь «любимый».

                                 Чемодан – самолёт – Америка.

                                 Секим-башка с того берега.  

                   Игорь Илюшин, заведующий кафедрой

                             массовых коммуникаций ДВГТ