ДОНЕЦК

ЮЛ БРИНЕР, 88

Лето здесь пахучее и нестерпимо солнечное. Сандалии вязнут в мягком асфальте. Жар клубится в воздухе, обжигает голые колени и локти.

Мне 12. Иду. Руки и ноги как у разболтанного Буратино – непослушно торчат в разные стороны и гнутся, словно совсем без мышц. Странная легкость. Потому что ничего не ем, так утверждает каждое утро бабушка, а я думаю, что еще немного и взлечу. И полетел бы, только асфальт надежно держит за подошвы.

Донецкое лето слишком избыточные. Если на Урале, посреди самой жары может вдруг повеять холодком, и ты понимаешь, что солнце — это ненадолго и не по-настоящему, то здесь жара увесистая, основательная и как будто на своем месте. Спасает только то, что Донецк входил в тройку самых зеленых городов мира. Так дед сказал. Дед может и приврать, но зелень вокруг действительно кипит через край, густо и сочно, и в разные стороны.

Я шлепаю расхлябанными сандалетами по проспекту Мира. От бабушкиного дома до многоэтажного магазина «Белый Аист». Там можно зайти в отдел игрушек и посмотреть в который раз наборы пластмассовых фигурок – индейцев, ковбойцев, пиратов. За каждую фигурку во дворе в родном Свердловске, пацаны отдадут если и не полжизни, то лет пять точно. Посмотреть, но быстро – ждал дед…

Дед всю свою жизнь рисовал афиши в кинотеатре. Кинотеатр имени Довженко. Многозальный. Как пришел сразу после войны шестнадцатилетним пацаном, так и всю жизнь проработал в просторной мастерской. Афиши рисовались вручную для всех кинотеатров города. Дед разлиновывал огромные пять на пять, выбеленные поверх прежних изображений, афиши. Потом писал картинки поверх в плакатном стиле, специальным шрифтом выводил название, а внизу мелко сеансы.

В мастерской пахло краской. Кисти, валики, белила. С 1946-го года. У такой работы было свое преимущество - можно было бесплатно смотреть все премьеры. И не по одному разу. Дед, например, рассказал мне, что раз сто смотрел «Бродягу» с Радж Капуром. Он пел мне песню из фильма. Я так думаю, что он видел в маленьком Радж Капуре себя. А что, тоже ролевая модель.

На премьеры приезжали актеры. Так было принято в городах миллионниках. 

«За нашу победу!» на экране поправлял немецкого офицера актер Кадочников, а потом в мастерской выпивал с дедом. 

Когда я гостил в Донецке, то тоже пользовался этой привилегией. В том смысле, что не выпивал с актером Кадочниковым, но зато посещал любые сеансы бесплатно и в неограниченных количествах.

Черный зал, широкий формат, желтая прерия.

«- Нам подойдет этот парень со шрамами! Нет, нам подойдет тот, кто ему эти шрамы наставил!

- Эта идея показалась мне забавной.

- Мне предлагали много, порой — очень много. Но мне еще никогда не предлагали всего!

- Не смейте говорить так об отцах. Они не трусы!

- Друзей нет, врагов нет. Живых врагов нет.»

Я выхожу на слепящее солнце. Черт побери, думаю я. Наверняка я так и думаю. Черт побери! Мне нужна черная джинсовая рубашка. Как у Криса. Кольт тоже не помешает. Но где его взять? Да и рубашку тоже. Есть только старые шорты и порванные сандалии.

Я иду в солнечном свете, подошвы утопают в мягком асфальте, мимо гудят троллейбусы, шумят деревья – Донецк входит в тройку самых зеленых городов мира. Я иду, ступая как Крис, мягко перекатываясь с пятки на носок, по-кошачьи. Правая рука висит свободно, но это только кажется, она напряжена как пружина. Мгновение и враг падает раньше, чем гаснет звук выстрела. Жара.

Летом 2014-м я разговаривал с бабушкой по скайпу. Мой профессор, называет она меня. Это она ошибочно так думает, потому что у меня очки. Я не поправляю, она просто выросла в те времена, когда очки были признаком ума. Деда уже давно нет в живых. Он где-то там, далеко, поет свою песню, песню Радж Капура.

- Ты помнишь мусорку у нас во дворе? – спрашивает бабушка.

- Да, - отвечаю я.

- Вчера в нее прилетел снаряд. Теперь там воронка. А люди все равно приходят с мусорными ведрами. Вываливают мусор в воронку. Утром приехал мусоровоз, а как собирать мусор непонятно. Ругаются. Теперь будем ходить в соседний двор…

Лето. Жара. Цикады в траве. Терриконы на горизонте. 

Рубашка у меня уже есть.

Живи, Донецк!