Пить надо меньше. Надо меньше пить

Психологический триллер почти всегда занудство. Тоска зеленая. Поток сознания автора утомляет... Думаешь, и когда же все, наконец, закончится? Всю душу вымотал, нехороший человек... Ни одного убийства, недомолвки, намеки... И на что он только рассчитывает? — на какие шиши и тиражи?

О бестселлере, одном из самых нашумевших, взошедших на литературном небосклоне недавним прошлым летом, когда день длится до первой звезды нескончаемо долго, этого никак не скажешь...

Вы догадались, конечно, речь о «Девушке в поезде», скорее, исключении из правил нежели его подтверждении. Паутина, сотканная Полой Хокинс за полгода, захватывает и не отпускает, высасывает из тебя все жизненные соки, да так, что содержание романа буквально впитывается серым веществом мозга и еще долго преследует во сне и наяву.

Вы обратили внимание, что домохозяйки — на нашем великом, могучем и свободном уличном арго — все чаще «зажигают»? Что же такого сочинила писательница-домохозяйка и бывшая журналистка, что вдруг оказалась на вершине британского рейтинга, а тиражи ее книжки перевалили за 1,5 млн? Бытовую, в общем-то, драму с трагическим концом. О том, как три женщины не поделили двух мужчин — или наоборот, двое мужчин не поделили трех женщин? Всего-то? И да, и нет. Помните фильм «Три плюс два», комедию советских еще времен?

«Девушка в поезде» совершенно определенно из другой оперы... Особам впечатлительным читать не рекомендуется: домашнее насилие, алкоголизм... Последние две страницы вообще из фильма ужасов. А до того — тишь да благодать, сплошные переживания на нервной почве.

Роман состоит как бы из дневниковых записей трех разных женщин, попавших в примерно одинаковую ситуацию, из которой одна так и не смогла выпутаться, приняв перед этим решение покончить с жизнью во лжи.

«Больше никакой лжи, никаких тайн, никаких побегов, ничего такого. Я собираюсь рассказать все начистоту, а там увидим. Если после этого он сможет меня любить, значит, так тому и быть... Я была: ребенком, мятежным подростком, беглянкой, шлюхой, любовницей, плохой матерью, плохой женой...»

Честно признаюсь, уже в середине книжки я уразумел, что к чему: где начинается Рейчел и заканчивается Анна, и где начинается Анна и заканчивается Меган. Тугодум, однако, а еще рецензии сел писать...

Действие, — тут надобно пояснение, — происходит во городе Лондон и его пригородах, отсюда и имена героинь, и названия улиц, и пабов, и всего прочего.

Кстати, о пабах. Они занимают видное место в книге, отчасти потому, что главная героиня, в прямом и переносном смысле, Рейчел, описывается как завзятая алкоголичка, то и дело прикладывающаяся к бутылке.

«Я не могу оправдать всем этим свое пристрастие к алкоголю — не могу винить родителей или детство, похотливого дядю или какую-то страшную трагедию. Это целиком моя вина. Я всегда любила выпить. Но постепенно меня стала одолевать тоска, а тоска плохой компаньон и для самого человека, и для тех, кто его окружает. И тогда я превратилась из выпивающей в пьющую, а таких сторонятся все».

Вот еще, если предыдущий абзац не убеждает:

«Я хочу выпить и в то же время не хочу, потому что если я не стану сегодня пить, то будет уже три дня без спиртного, а я и не помню, когда последний раз не пила три дня подряд».

Вот этой самой Рейчел автором уготованы лавры разоблачительницы жестокого, циничного и прямо-таки демонического убийцы — странно, правда? Что делать, сюжет... Автор — женщина, женская солидарность, все мужчины паразиты общества, или вы ожидали иного?

Потеряв работу, для самоуспокоения и самоуважения Рейчел продолжает ежедневно ездить на электричке в Лондон, любуясь из окна проплывающим мимо однообразным пейзажем, а когда поезд делает обязательную остановку на «красный свет», всматривается в окна знакомого ей дома на улице, где она когда-то жила, пытаясь рассказать самой себе, проявить фантазию, так сказать, кто теперь здесь обитает, как и с кем. Для женщин — это нормально, правда? Рейчел кажется, что она видит на веранде счастливую семейную пару и даже придумывает для них имена. Игра воображения. Догадки и размышления в немногие часы просветленного сознания дают ей желаемую духовную пищу.

Рейчел чувствует: что-то здесь не так, как ей видится на лубочной картинке из окна электрички. Чем-то надо заняться, и вот она уже пускается во все тяжкие, отчего попадает в неприятную историю, связанную с полицейским расследованием таинственной смерти...

«Я знаю, что мы близки к развязке. И не могу избавиться от предчувствия, что она будет ужасной».

А все почему?..

От ничегонеделания у Рейчел появляется желание докопаться до правды, — всей истории я, естественно, рассказывать не собираюсь, — но этому мешает ее пристрастие к алкоголю и провалы в памяти (ее провалы, не мои!).

«Я многое теряла, потому что пила, и продолжала пить из-за новых потерь. Мне нравилась моя работа, но о „блестящей карьере“ речь не шла, а даже если бы и шла, то будем честными: в женщинах по-прежнему ценятся только красота и способность рожать. Я не красавица и не могу иметь детей, тогда какой от меня толк? Никакого».

Рейчел не всегда была такой: огромные темные глаза, роскошная фигура, все на месте, все было, но с тех пор она сильно растолстела. Теперь полиция ее характеризует как обычную зеваку, одинокую и неуемную, которой хочется быть хоть к чему-то причастной. И еще, — добавим от себя, — чуточку счастливой, в браке, разумеется. Ибо только счастливый брак дает женщине ощущение тепла, уюта и безопасности.

Надо воздать должное автору по части описания природы: немногие скупые строчки повествования, посвященные ей, вызывают чувство узнаваемости, сопричастности, пережитого...

«Я иду по лесу. Я вышла из дома еще до рассвета, а сейчас начинает светать. Вокруг стоит мертвая тишина, которую изредка нарушают крики сорок, прячущихся в кронах деревьев. Я чувствую на себе оценивающий взгляд их глаз-бусинок. Их тут полно. Первый — печальный, второй — смешной, третий — девчачий, четвертый ——мальчишечий, пятый — серебряный, шестой — золотой, седьмой — секретный и потайной.

А секретов и тайн у меня хватает».

Или вот:

«На улице по-прежнему тепло. Под деревьями роятся мошки, сквозь листву пробиваются солнечные лучи, заливая тропинку каким-то подземным светом. Над головами о чем-то сердито кричат сороки...»

Опять сороки. Весь птичий мир Лондона — из сорок... Что ж, поверим на слово.

«На берегу никого нет, и я так замерзла, что приходится сжимать челюсти, чтобы зубы перестали стучать. Я быстро шагаю по гальке мимо пляжных хижин, таких живописных днем, но теперь зловещих и похожих на тайные убежища. При порывах ветра они оживают, деревянные доски скрипят, и сквозь шум моря слышатся звуки какого-то движения: кто-то или что-то подходит все ближе и ближе».

Чудесно, правда?

Пытаться разобраться во взаимоотношениях в чужих семьях дело неблагодарное... Мы не хотим прослыть неблагодарными и на этом поставим точку. Но Пола Хокинс таки попыталась — и это ей с блеском удалось.

«Люди, с которыми вас связывает общее прошлое, не отпускают вас, и, как бы человек ни старался, он не может освободиться от этой зависимости и стать по-настоящему свободным».

Так и есть. Признайтесь...

Вместе с Полой Хокинс скажем в заключение спасибо всем пассажирам лондонских электричек, благодаря которым зажглась ее «скромная искра вдохновения» и «Девушка в поезде» явилась читательскому миру. Неясно, отчасти, почему «девушка», но разве это так важно?

Пить надо меньше, надо меньше пить. Вот, собственно, и все, что надо нам знать, перевернув последнюю страницу романа. Интересно, смотрела ли Пола Хокинс киношедевр Эльдара Рязанова «Ирония судьбы или С легким паром»?