На оценку

???

На полянке, близ небольшого старого храма, который стоял тут еще до Принятия, толпилась небольшая куча народа. Люди разных возрастов, положения, достатка. В этом спонтанно образованном лагере уживались вместе простые бедняцкие семьи, потрепанные дорогой бродяги, солдаты из ближайших фортпостов, придорожные торгаши, торгующие в основном  ненужным хламом, ремесленники из местных деревень, фермеры, купцы.

В другое время эти люди не стали бы так снисходительно относиться друг к другу, терпя лишения. Не стали бы жить вместе, не обращая внимания на свой статус и свой достаток. В другое время каждый из них занимал бы свою нишу, держась за возможность отхватить лишний кусочек, не обращая внимания на тех, кто стоит в нише пониже. Кидая жалобные, просящие либо пожирающие и злобные взгляды на тех, кто повыше.

Строгая иерархия человеческого быта.

Сейчас все было по-другому. От грызни между собой этих людей сейчас сдерживала солдатская дисциплина, доброта и милость Сестер…и болезнь. 

***

— Следующий заход! — проорал небритый, крупно сложенный рубака — Каин, тащи телегу, тут еще двое!

Сидящий на бочке у входа в храм молодой парнишка  быстро вырвался из дремы и поспешил к той самой телеге. Он ненавидел эту телегу. Каждый раз, когда он хватал её за ручки, по нему пробегала дрожь, а где-то в позвоночнике становилось холодно. 

Заставляя себя идти к телеге, он заметил как из молчаливой толпы, не больше дюжины человек, вышли двое мужчин, которые тащили на себе девушку. В ней уже не было сил стоять. В ней не было сил даже гримасничать от боли. Воспаленные глаза, мертвенно бледная кожа, синюшные губы, почти выпавшие волосы и ногти, ужасная худоба. 

Он видел эту девушку две недели назад, когда её только привезли в лагерь вместе с караваном продовольствия. Дочка фермера, знающая,что такое тяжелый труд и от этого хорошо сложенная. Она была больна, но крепко держалась на длинных, немного кривых ногах. Ровно держала спину и плечи, выпячивая круглую грудь, хоть уже и тогда тяжело дышала и была бледна. Всегда смотрела прямо, сверкая своими небольшими карими глазами, изредка поправляя локоны черных, плотных волос за правое ухо.

Он старался запомнить её именно такой. Крепкой, живой, красивой.

Он знал, что следующий заход телеги будет для него самым тяжелым.

Выйдя на боковой дворик храма, рядом с  небольшой конюшней он увидел ту самую телегу. Лошадям эта телега не нравилась.  Они всегда топтались и недовольно фыркали, когда он снимал  с неё брезент. 

Нехотя, медленно он стал запрягать лошадей, которые вертели головами, не желая снова протаптывать знакомые тропинки. Он тоже не хотел возвращаться на ту дорогу.  Погладив красивого, старого мерина, он немного успокоился и приобнял коня за шею. Пытался вспомнить имя той девушки, которую, он точно знал, повезет в яму следующим заходом. 

 —Каин! — гаркнул небритый Десятник.  — Каким *уем ты еще тут!?

—Запрягаю лошадей, господин Десятник

Десятник провел по нему оценивающим взглядом, каким оценивал новобранцев много лет до этого, служа Империи.

—Иди отсюда,—скомандовал Десятник, схватив его за плечо—я сам все сделаю. Иди поешь и выспись, ты уже двое суток на ногах.

Юноша насупился, и резким, более чем нужно, движением затянул удила.

—Брось это, малец!—резко бросил Десятник, повернув его выверенным, быстрым движением руки.

Спустя мгновение выражение глаз старого солдата кажется изменилось. Они так и остались холодной голубой сталью смотреть на парня, но появилась в них какая-то еле заметная, глубокая печаль.

—От этого только больнее.—почти прошептал вояка, по отцовски помяв парню плечо.