Особенности боярской чести и боярских поединков

- Всё может закончиться тем, что поцелуй от меня в награду за убийство дракона не получит никто, - сказала воеводе матушка Александра. - Я давно устала от ваших боярских разборок.

Князь Вол-Конский было хотел как-то оправдаться, но тут со стороны гардероба послышался гам, топот, бряцанье, и через двери в пиршескую залу ввалилась шумная толпа гостей.

Впереди выступал муж воистину богатырского телосложения - ростом выше двух метров, косая сажень в плечах, живая гора мускулов, которых не могли скрыть многослойные боярские наряды. Было он изрядно волосат лицом - борода до пояса, рожа красная, глаза горят, пыхтит как паровоз. Очень грозный и опасный - я это сразу почувствовал.

- Как же всё отвратно складывается, - пробормотал Глеб Ольгердович и, схватив меня за плечо, зашептал на ухо: - Слушай новую вводную. Это князь Шаньгин. Демон в обличии человека. Лучший мечник среди бояр. Жесток невероятно. Любит подначивать неугодных ему на сабельный бой и отрубать руки-ноги. Потом люди месяцами обрубком лежат, пока матушка их не исцелит. Бывало и годами ждут - у Шаньгина связи, его гнева все боятся. Так что будь тише воды, ниже травы, ни на что не реагируй. Я говорить буду. Ты молчи. Христом Богом тебя молю, брате.

Я кивнул: - Понял, княже.

Было в голосе Глеба Ольгердовича что-то такое - глубоко затаённые боль и страх, словно он сам пережил то, о чём сейчас рассказывал...

Я сразу решил ни в какие ссоры не ввязываться, а особенно - с новым воеводой, который весь следующий год будет заправлять тут в "Ирее". Паны дерутся - у холопов чубы трясутся. Не хватало мне ещё в боярскую грызню влезть. С меня одной охоты на драконов хватило!

Князь отпустил моё плечо, а события тем временем развивались стремительно. Скинув на руки своих людей верхнюю одежду, исполинский гость проследовал к столу матушки. Та поднялась ему навстречу.

За князем Шаньгиным тенью следовал какой-то неприятный типчик - тощий, козлобородый, с бегающими злыми глазками, в красной одежде стрельца. На секунду мне показалось, что я где-то уже видел.

Когда новый воевода престал пред матушкой, кто-то из его людей - очевидно, глашатай! - объявил:

- Воевода Архангельский князь Неждан Ратиборович Шаньгин-Заонежский пожаловал пред светлы очи госпожи нашей матушки Александры.

- Гой если, добра матушка! - воевода поклонился матушке, а затем сразу сменил тон на раздражённый: - Неужели без меня уже пир начали? Подождать не могли?

- И тебе здравствуй, княже, - ответила матушка. - Что тебя задержало?

- Во Внуково задержали. На мегалисичек какие-то прививки требовали и паспорта на кошкодевок. Чёртовы восхищённые! Вот же поганый народец, ни на что не годный.

Шаньгин вперил взгляд в Вол-Конского: - А ты, княже, чего не приветствуешь меня, сменщика твоего? Али не рад мне? Может, кого другого ждал?

- Рад я тебе, Неждан Ратиборович, - выступил вперёд Глеб Ольгердович, и они пожали руки. Того гляди в пыль друг другу пальцы размолотят - так крепко сцепились.

Только они руки разжали, как тот подозрительный стрелец что-то на ухо зашептал Шаньгину, на меня косясь.

Новый воевода сразу стал закипать, пока его слушал - сверлил меня глазами, ноздри раздул, щеками побагровел.

Не дослушав стрельца, он шагнул ко мне, осмотрел меня с ног до головы, бросил сердито: - Всё ещё хуже, чем мне докладывали.

Стрельнул глазами в Вол-Конского, потом в матушку: - Донесли мне, тут людей простых обижают, животом своим на охоте рисковавших. Победу над драконом отдают внеземельцу, опричнику, чужаку, ни имени, ни чести, ни славы за собой не имеющему. А честного человека...

Тут он схватил за шкирку того стрельца: - Своего, нашего, всем известного человека законных почестей лишают. Не по-христиански это. Не по правильному. Такие тут теперь порядки, значит?

Под его взглядом матушка молча села на своё кресло, но взгляд не отвела.

- Неждан Ратиборович, разобраться сначала не хочешь? - спросил Вол-Конский твёрдо.

- Мне уже всё ясно. Я и раньше знал, что ты с гнильцой, Глеб Ольгердович. Уж прости за правду. Но не гадал я, что настолько. С опричником спелся, кровью с ним побратался. Теперь вот в герои его проталкиваешь.

Вол-Конский было хотел что-то сказать, но тут Шаньгин рявкнул: - Молчи, не позорься. Ты своё тут отверховодил. Теперь я сам суд судить буду. Строгий, но справедливый. И для начала...

Он развернулся ко мне, и я понял - сейчас будут проблемы:

- Ты, недостойный. Поди вон отсюда!

Мужик он зело страшный и, надо признаться, я оробел, но ролевая Система была беспощадна. Характер 18 давал мне защиту от страха и ступора на уровне биохимии.

- Оглох? Али по-русски не понимаешь? - рявкнул Шаньгин, нависая надо мной.

- Мне тут только матушка указ. Я ей одной обязан. Она скажет - тогда уйду, - ответил я, а сам бросил короткий взгляд на матушку - та сделала обижено-возмущённое личико, мол "Только не впутывайте меня в это! Сами как-нибудь разбирайтесь!"

Ясно, в этом направлении спасения ждать не стоит. Вол-Конский тоже не поможет - его Шаньгин ни во что не ставит. А я ведь обещал брату своему названному не встревать в ссору с новым воеводой. Через меня проблемы могут начаться и у самого Вол-Конского. Так что надо держаться ровно, но и честь не терять.

Я просто не мог позволить себе задирать Шаньгина или как-то проявлять свой гонор, хотя он меня уже начинал раздражать.

Уверен, недовольство матушки боярами проистекало, в том числе, вот из таких вот офигевших от своей безнаказанности персонажей.

- Вот ты как, щенок! Тогда я сам тебя выпинаю взашей, - протянул Шаньгин и тут же попытался схватить меня своей лапищей. Он был быстр, но у меня Ловкость 17, и навыки, завязанные на работу ног. Его рука схватила воздух.

Моё уклонение не произошло в пустоте - нас уже обступили люди нового воеводы, так что, отшагнув в сторону, я толкнул кого-то из них. Под возмущённые крики меня попытались схватить за одежду, я отбил пару рук и зарядил самому наглому хватальщику кулаком по сопатке.

Перед моим мысленным взором выскочило системное сообщение:

[Алексей Онуфриевич Малинин получает от вас 34 очка урона, сотрясение мозга и перелом переносицы. Открывается кровотечение: 1 очко здоровья в минуту на 7 минут.]

Ой-ёй-ёй! Боевое самбо и дзюдзюцу – эти навыки у меня по пятёрочке, на уровне первого юношеского, да и Сила 14. Так и пришибить кого недолго. Я и забыл, что я-то приключенец, а они нет. Впрочем, это же бояре - у них есть кольца, а значит они крепче обычных людей.

- Руки прочь! Расступитесь! - рявкаяю Голосом. Все подаются назад кроме того, что елозит на полу, булькая горлом и размазывая по лицу хлещущую из носа алую кровь.

Бросаю взгляд на матушку. Та сидит с прямой спиной и смотрит на меня с выражением крайнего подозрения, типа "Чем ещё удивишь?"

Глеб Ольгердович, серый лицом, закрывает половину лица ладонью - виден только краешек искривлённого рта и вперенный в меня глаз. Прости меня, братец князь, ибо не ведаю, что творю.

Послушницы тоже с меня глаз не сводят - напряглись, услышав Голос от простого боярина.

Я перевожу взгляд на Неждана, как самого опасного тут противника, и тут случается то, что я жду меньше всего - я-то думал, что он озвереет пуще прежнего и кинется на меня с кулаками, но он вдруг всхлипывает, как мамка на детской площадке, чьё чадо село на жопу и ревёт, и, картинно раскинув руки, кидается к Малинину, становится рядом с ним на колени и, взяв его окровавленное лицо в свои огромные ладони, прижимает к груди - на его дорогой одежде расплываются бурые пятна.

Ни дать ни взять - картина Репина "Иван Грозный убивает своего сына".

Сделав театральную паузу, чтобы все могли запечатлеть это в своём сознании, Шаньгин поднимает Малинина на руки и передаёт своим - типа унесите.

А сам разворачивается ко мне - от меня уже все отступили, как от чумного. Я и сам чую - дело пахнет керосином.

- Ты перешёл черту, чужак. Слабых обижать нехорошо. Я тебя сам покараю. Лично, - со зловещим спокойствием обещает мне Шаньгин.

- Я не знал, что он слабый, - говорю. - Я думал, ты с собой воинов привёл. Мужчин.

Что тут началось! Кто-то взоржал, кто-то взроптал. Всё зависело оттого, с какой стороны был боярин - со стороны нашего воеводы или нового.

Я же не стал радоваться - по лицу Шаньгина понял: эта шутка мне дорого обойдётся.

- Зрю еси зело борзый! - говорит он мне на бояржике. - Вонми от мя, псе!

- Воняет от тебя? - переспрашиваю. Мне уже терять нечего. Похоже, изначально всё было выстроено именно так, что Шаньгин ещё до прихода в "Ирей" уже задумал меня приземлять по-жёсткому. Что бы я ни сказал или ни сделал - всё вело либо к позорному изгнанию, либо к публичному увечью. И всё это - на глазах у матушки, чего я позволить никак не мог.

Чисто теоретически, у меня были классовые навыки, которые могли бы помочь уйти от драки через разговоры - Понты, Фильтр базара, Съехать на тормозах, Переобуться на ходу, Перенести стрелку на другой день. Однако все эти навыки требовали активного использования Голоса, а я понимал, что при таком столпотворении использование системных навыков убеждения станет совершенно очевидным. Это как групповой гипноз - на одних сработает, на других нет. Вот вторые-то шум и поднимут, что дело тут нечисто. Ещё колдуном объявят. Или хуже того - я буду раскрыт как восхищённый и ролевик-приключенец.

А все смотрят на меня, словно ждут чего-то. Как я уже понял - воевода меня только что публично оскорбил, и от меня должна последовать какая-то предсказуемая реакция? Но какая?

В вопросах боярской чести я вообще ни бум-бум. Я вот про самурайскую честь знаю, у меня же класс «уличный самурай». Было у самураев такое понятие «кирисутэ-гомен» - убийство оскорбившего. Для этого не нужно было совершать никаких предварительных ритуальных действий. Показалось, что тебя оскорбили? Сразу без разговоров и раздумий - хренак! - катаной по шее. Имеешь право, ибо самурай. Другой вопрос, что так можно было поступать только по отношению к тем, кто ниже по рангу - крестьянам там или ремесленникам.

Практика мгновенного убийства простолюдинов - зачастую по надуманному поводу - приняла в феодальной Японии такие размахи, что в городской среде даже возникли банды «кёкаку» - уличных рыцарей из простого народа, защищавших горожан от произвола самураев. Правда «кёкаку» ещё прохожих грабили, сражались друг с другом и вообще были отпетыми уголовниками и националистами...

Но все эти знания были сейчас бессмысленны. Что японцу хорошо, русскому - хентай.

- Да имеешь ли ты честь? - с презрением бросил мне воевода Шаньгин.

- Имею побольше твоего, - отвечаю Голосом, чтобы меня труднее было перебить или заглушить. - Я внеземелец, в ваших местных порядках пока не разбираюсь, а в тех местах, где я воспитывался, я бы уже катал по полу твою отрубленную башку. Или ты мою...

Перевожу взгляд на Вол-Конского: - Глеб Ольгердович, подсоби советом. Какие ещё ритуалы я должен соблюсти, чтобы мы наконец-то могли перейти к танцу с саблями?

Для окружающих я был боярином, недавно прибывшим с Плутона.

Не знаю, какие нравы у бояр Внеземелья, но я надеялся, что либо они другие, либо земные бояре не в курсе о них.

Это была ложь и театральщина в надежде, что мне поверят и никто не станет проверять.

Взгляды присутствующих невольно переместились с меня на Вол-Конского. Тот вышел вперёд и встал между мной и Шаньгиным. Видок у него был затравленный, но князь всё равно держался молодцом.

- Позволь просветить его, коли просит? - обратился он к Шаньгину.

Тот отвернул подбородок, мол, делай что хочешь. А сам за сабельку свою держится - вцепился, аж костяшки побелели. Ох, допёк я его.

Тем временем Глеб Ольгердович начал свою речь, обращаясь как бы сразу ко всем - словно призывая их в свидетели его правоты, но, по большому счёту - только ко мне одному:

- В нашей боярской среде нет понятия личной чести. Последние рода человечества пресекаются исключительно в битвах с монстрами. Нас и так мало, чтобы мы ещё убивали друг друга за какие-то там неприятные слова. Наказание за убийство боярина на дуэли - казнь убийцы в обязательном присутствии всех его сыновей. Кольцо казнённого отдаётся им, и они примеряют его по старшинству до тех, пока кольцо не примет одного из них как следующего главу рода.

В толпе бояр прошли недобрые смешки, кто-то скривился.

- Ты должен понимать, Иовист, что кольцо примет только родного сына своего предыдущего владельца. Это не всегда самый старший. История полнится анекдотами про то, как кольцо не приняло ни одного из сыновей. Так, кстати, кольцо получила княгиня Ольга. Когда нет сыновей, кольцо и мехи переходят к дочери.

- Долго глаголешь, - сказал вдруг новый воевода и тут же добавил: - Хоть и складно, не спорю.

Вол-Конский продолжил: - Единственный допускаемый вариант дуэли - это защита родовой чести, чтобы прекратить смертоубийственную распрю между семьями и положить конец беззаконию кровной мести. Дуэль ведётся в присутствии всех сыновей с обеих сторон. Главное условие - рода не должны пресекаться ни при каких условиях. Правило десяти дней, когда кольцо покойного ещё живо и может принять нового владельца, должно соблюдаться неукоснительно... Но мы знаем, что люди грешны, и бояре как резали друг дружку по тёмным углам, так и режут. Как сражались друг с другом в мехах, так и сражаются, хотя испортить антикварный мех - страшное преступление. Как стрелялись с десяти шагов из РПГ-7 - так, что кусков не соберёшь, не то, что кольцо найти, так и стреляются. Грех подлости и беззакония на нас, други. Пред лицом матушки Александры, я говорю - двое могут драться для защиты личной чести без присутствия сыновей, только если дело закончится пусть и страшными увечьями, но не смертью... У тебя есть сыновья, Иовист Владиленович?

- Нет, - отвечаю.

- Тогда вы можете драться только на саблях, и только до первых увечий. Удары в голову и шею запрещены. Уколы в сердце и пах запрещены. Руки-ноги отрубать можно. Милостивая матушка, храни её Господь, назад всё приставит... Если сочтёт нужным, конечно. Бой заканчивается сразу, как один из бойцов не может его продолжать. Тогда другой немедля тащит его к матушке для исцеления. Такие здесь боярские правила чести. Всё ли тебе понятно, внеземелец?

Я кивнул и ответил: - Предельно понятно. Спасибо за науку, Глеб Ольгердович!

Тот подошёл ко мне и обнял за плечи. Сильно-сильно. Словно в последний раз.

- Всё так плохо? - спросил я его.

- Шаньгин - белое кольцо. У него "Силушка богатырская" часами держится, а она не чета твоей - от жёлтого кольца. Мужайся, Иовист! Проигрыш - ещё не смерть. Поверь.

- Всё обойдётся, - приободрил его я. Он отошёл.

Я же вытащил из-за пояса шашку в ножнах. Обнажил клинок и, отступив от устья ножен сантиметров пятнадцать, с нажимом сделал на ножнах круговой надрез, прорезав сквозь кожу до дерева.

- Ты чего удумал, демон? - спросил меня князь Шаньгин.

Вместо ответа я надломил ножны по насечке - вышло на удивление аккуратно. Ничего не лопнуло. Затем я вытащил из-за пояса перчатку и отсёк ей указательный палец. Получившийся кусок кожи я сунул в короткий кусок ножен, а затем с усилием продел в него клинок. Село туго. Так кусок ножен превратился в продолжение рукояти. Одноручная рукоять стала двуручной. Теперь я могу использовать шашку как катану – без системных штрафов. Полюбовавшись моей новой шаштаной, я сунул её в остаток ножен и снова засунул за кушак - так, что теперь она была лезвием вверх.

Затем я стал снимать с себя лишнюю одежду, пока не остался в одной рубахе и портах. Даже сапоги снял, оставшись в одних носках. Кто-то из людей Вол-Конского принял мой наряд. Не хотелось одежду испортить. Она и так дарёная, а я не настолько богат.

- Всё, я готов, - сказал я своему противнику.

Хотя, конечно, соврал – не готов вообще ни разу.

(из бояръ-аниме «Системный самурай»)