О германской мифологии и германцах
Автор: Марк Шени...Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных.
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава...
Любая мифология является отражением жизни людей, её создавших, их страхов и чаяний.
В случае с мифологией, имеющей однозначное авторство, личные человеческие переживания имеют определяющее значение. Например, Толкин, видевший собственными глазами «индустриальную» войну в окопах на Сомме, перенёс это ощущение во «Властелин колец», наделив зло именно «индустриальными» чертами.
В случае же с мифологией, создаваемой коллективно, личные человеческие «бзики» растворяются в огромной массе коллективного бессознательного, находя наименьшее общее кратное тысяч и тысяч людей. И это очень важно.
Возьмём, для примера, греческую и римскую мифологии. Их очень любят сливать воедино под брендом «греко-римской культуры», но всё же я не буду это делать. Мне очень нравится видеть разницу в подходе греков и римлян к богам войны.
У греков богов войны два: Афина Паллада, богиня справедливой войны, стратегии, тактики (а кроме того, покровительница наук, ремёсел и городов), богиня крайне почитаемая и уважаемая; и Арес, бог кровавой бойни, бог коварства и предательства, не имеющий ни одной положительной характеристики и всеми ненавидимый.
В то же время у римлян подобного дуализма нет, зато есть Марс, а точнее Mars pater, Марс-отец. Бог войны и бог земледелия, способный принести погибель урожаю и отвратить оную погибель. Бог, руки которого привычны и к сохе, и к копью. Отец Ромула и Рема, а через них и всего римского народа.
Подобное отношение к богам характеризует римлян и греков не хуже, чем любой учебник истории. Городская утончённая цивилизация, где война приравнена к искусству; и простая сельская цивилизация, где война такая же неотъемлемая часть жизни землепашца, как, собственно, уход за землёй.
Так вот, к чему я привёл в начале сего текста Речи Высокого из Старшей Эдды? Скандинавская (а точнее старогерманская) мифология это самая странная из встреченных мной мифологий, причём странной она является не полностью. Когда читаешь «Записки о Галльской войне» Цезаря или «Германию» Тацита, то ничего шибко интересного о германцах там нет. Обычные (по меркам римлян) варвары с обычными варварскими верованиями, ничего особенного, что бы возмутило или ужаснуло римлян, как например, римлян возмутили пунийские ритуалы (хотя тут ещё вопрос сколько из описаний пунийских ритуалов составляла кондовейшая римская военная пропаганда). Тот же Цезарь прямо говорит, что германцы богов не знают, а верят в луну и солнце; Тацит же говорит, что германцы превыше всего ставят Меркурия (а точнее германский аналог Меркурия — не пристало консервативному римлянину тратить своё внимание на имена варварских божков), в чём повторяет описание галлов из «Галльской войны». И тут не понять, то ли германцы переняли галльских богов, то ли Тацит криво пересказывает Цезаря, что крайне маловероятно для человека, выросшего на Рейне и видевшего этих варваров своими глазами.
Но давайте вернёмся к Старшей и Младшей Эдде, а так же к многочисленным сагам и хроникам, которые... скажем так, у некоторых людей вызывают шок. Так, у германцев, вдруг, все боги оказываются воинственными. И когда я говорю все, это означает действительно ВСЕХ. Даже милашка Бальдр, который любим всеми, и тот периодически способен отмочить всякое, взять хотя бы его описание из «Деяний данов». Что уж говорить про таких отморозков как Тор, которого хлебом не корми, дай смотаться чёрт пойми куда и сотворить какую-нибудь дичь с великанами или великаншами; или Один, у которого одно из имён — Бёльверк, что означает «злодей». Вот так сильно благодарные германцы любят своего бога, что не стесняясь кличут злодеем.
Все древнегерманская мифология пронизана насилием, смертью и войной. Тут надо заметить, что суровость вообще свойственна подобным (не хочу называть их примитивными) культурам. Суровыми описывали японцы айнов, европейские колонисты — американских индейцев, русские — чукчей... Вот только древние германцы довели это до самой крайности, дальше которой уже нельзя.
При этом, германскую мифологию нельзя назвать депрессивной. Деятельное ожидание конца света является основой жизни раннесредневековых германцев, и то, что твои же собственные боги могут ничтоже сумняшеся убить выдающегося воина, дабы он попал в Вальхаллу пораньше... Ну, так надо.
Породившие подобную мифологию люди пережили что-то такое, что отложило в памяти целых поколений культ войны, смерти, ощущение тотальной враждебности собственных же богов и ожидание неминуемого и, самое главное, очень близкого конца. Последнее очень схоже с христианским хилиазмом, а точнее с его чрезвычайно выпуклыми формами, имеющими место в некоторых сектах, но какие-нибудь американские сектанты это всё же жители страны первого мира.
Тут, конечно, можно погрузиться в дебри исследования Великого переселения народов, проводить параллели между Атли и Аттилой, но делать я этого не буду. Это уже уровень солидной такой научной работы.
Изначально я хотел вспомнить пару баек времён своей службы в армии и изящно подвести параллели с эддической поэззией, но текущая ситуация такова, что скорее всего пост улетит в скрытое. Так что я продолжу какими-нибудь другими, более нейтральными размышлениями о так любимых мной викингах в следующих постах.