О скальдах

Скальдическая поэзия является важной частью германской языческой культуры и, как и в случае с германским восприятием жизни и смерти, имеет несколько особенностей. Вообще, скальд как поэт-воин (а точнее воин-поэт) явление не уникальное. Искусство и война тесно связаны друг с другом. Часто (да собственно почти всегда) это чисто утилитарная связь. Сложные танцы развивают координацию и чувство локтя, а значит дворянину должно уметь танцевать. Написание иероглифов развивает точность и крепкость движений руки, а значит самураю должно владеть каллиграфией. Не говоря уж о том, что в комплекте с этим идёт знание поэзии, литературы, музыки и всего подобного хотя бы на чисто факультативном уровне. Но всё не так со скальдами.

Помните я сделал ремарку, что это скальд это воин-поэт, а не поэт-воин? Это очень важно. Определение скальда, как воина первично: может быть воин, который не сочинил ни одной висы, но не бывает поэта, не убившего ни одного человека. Если мы обратимся к сагам и начнём их вдумчиво читать, то увидим именно это.

Эгиль Скаллагримсон в возрасте семи лет идёт со своим другом Тордом поиграть в мяч с другими детьми. Однако, там его начинает задирать Грим, соседский мальчика лет десяти. Грим старше и сильнее, он сильно колотит Эгиля. Эгиль возвращается к своему другу Торду жаловаться, на что тот спокойно даёт семилетнему мальчишке топор, коим Эгиль и раскроил голову Грима. Тут самое важное не то, что Эгиль, будучи ребёнком, убил другого ребёнка, а то, что вернувшись домой он сочиняет вису:

Мать моя сказала:
Ты корабль получишь,
С викингами вместе
Уплывешь далеко.
К берегу направишь
Дорогой корабль свой,
Будешь смело в сечах
Наносить удары.

Собственно, это первые стихи Эгиля.

Другой пример из саги, названия которой я к сожалению не помню и буду крайне благодарен, если мне скажут что это за сага. Когда один из молодых исландцев впервые убивает человека (это происходит против его воли и в порядке самообороны), он идёт домой к матери и говорит: «Вот я и стал поэтом». Не воином. Не убийцей. Поэтом.

Германская мифология отражает подобный подход через мёд поэзии. Что такое мёд поэзии? Одрёдир, так же известный как скальдамёдр, напиток, сваренный гномами из крови убитого ими мудреца Квасира. Этот самый мёд после некоторой свистопляски приключений оказывается у великанов, где его похищает Один и отдаёт своему сыну Браги — богу поэтов. Так вот, я в третий раз возвращаюсь к определению скальда как воина-поэта. Если, например, в греческой культуре войну через образ Афины приравнивают к искусству, то германцы делают противоположное — они приравнивают искусство к войне. Вдохновение поэта, складывающего вису, не просто родственно вдохновению воина, это одно и то же. Они неразделимы. И это крайне интересно.

В других культурах существует множество воинов, множество поэтов и их пересечение. Германская мифология не знает поэтов в чистом виде. Да, воин может и не вкусить мёда поэзии и остаться без таланта. Он может вкусить ту часть мёда, что вывалилась из клоаки Одина, когда тот превратился в орла (история похищения мёда поэзии прекрасна, прочитайте её целиком!), и стать плохим поэтом, такое бывает тоже. Но не найти в сагах поэта, кто был бы просто поэтом. Древние германцы, народ воинов, проживший и переживший локальный апокалипсис Великого переселения народов, дошёл в своей суровости до ещё одной грани — полное непонимания того, что может существовать человек просто сочиняющий стихи.

Для германца невозможно представить, что человек, в чьей груди горит огонь вдохновения, складывающийся в прекрасные строки, не может направить своё вдохновение в руку, держащую меч или секиру. Нет, такого быть не может. Точно так же как не может существовать просто жрец и просто мудрец. Есть воины, а есть воины, у которых вдобавок есть что-то ещё в нагрузку — дар стихосложение или дар обращаться к богам. К тем самым богам, чьи прямые «функции» (если такое слово применимо к богу) отражаются через призму их (богов) воинственности.

Закончить я хочу цитатой из саги о Гаутреке, где двенадцать богов присуждали Старкаду его долю. Там ярко и кратко обрисован образ воина-поэта и шире — образ настоящего воина того времени.

Тогда взял Тор слово и сказал: «Альвхильд, мать отца Старкада, предпочла в отцы своему сыну мудрого ётуна, а не Аcатора. И предопределяю я Старкаду, что не будет он иметь ни сына, ни дочери и так завершит свой род».
Один ответил: «Я предопределяю ему, что он будет жить три людских века».
Тор сказал: «Он совершит позорное деяние в каждом из них».
Один ответил: «Предопределяю я ему, что он будет иметь лучшие оружие и одежды».
Тор сказал: «Предопределяю я ему, что он не будет иметь ни страны, ни земли».
Один сказал: «Я одариваю его тем, что он будет иметь движимое имущество».
Тор сказал: «Так постановляю я ему, что никогда он не будет считать, что имеет достаточно».
Один ответил: «Я даю ему победу и мастерство в каждой битве».
Тор сказал: «Так постановляю я ему, что в каждой битве получит он опасную рану».
Один сказал: «Я даю ему талант скальда, так что будет он столь же быстро сочинять стихи, как и говорить».
Тор сказал: «Он не будет помнить того, что сочиняет».
Один сказал: «Предопределяю я ему, что будет он почитаться превыше всех меж лучшими и уважаемыми людьми».
Тор сказал: «Он будет нелюбим всем народом».