Любопытный выверт былого природопользования

Воюют между собою не только люди; так, во всяком случае, считал известный писатель-натуралист Виталий Бианки, поскольку в своей "Лесной газете" назвал целую серию очерков следующим образом: "Война в лесу". Это - поэтический термин для обозначения сукцессии, то есть последовательной смены одних растительных сообществ другими на освободившейся территории. Конкретно: если в северной России вырубить еловый лес, спустя примерно сотню лет на этом месте будет расти точно такой же (после нескольких промежуточных стадий). И вот как в первом очерке из упомянутой книги описывается этот самый лес:

Мрачная это страна. Старые воины-ели стоят прямо, хранят угрюмое молчание. Их стволы голы от земли до вершин; кой-где только торчат из них корявые мертвые сучья.

Высоко над землей великаны сплелись мохнатыми лапами, прикрыли сплошным пологом-крышей всю свою страну. Сквозь это толстый полог не может пробиться солнечный луч. Душно под ним и сумеречно. Пахнет сыростью, тлением, гнилью. И чахнет там всякое случайно попавшее туда молодое зеленое растеньице. Только серые мхи да лишайники довольны своим житьем в этой мрачной стране: они пьют кровь-сок своих хозяев, жадно облепляют трупы павших в борьбе великанов.

(Здесь можно было бы возразить, что ни мхи, ни лишайники паразитами не являются, поэтому сравнение их с кровососами совершенно неуместно, но оставим эту тему)

В последнем очерке Бианки практически повторяет слова, сказанные в первом:

Прошло сто лет с тех пор, как люди вырубили старый, мрачный еловый бор. Сто лет длилась война за освободившиеся земли. И вот на том же месте стоит такой же старый, угрюмый еловый бор.

Птицы не поют в нём, не селятся веселые зверюшки, и всякое случайно попавшее сюда молодое зелёное растеньице чахнет и быстро умирает в мрачной стране елового народа.

Такое впечатление, будто здесь рассказывается не про русский лес, а про какой-то Мордор, и не хватает лишь темного властелина, который всем этим делом заведует.

Впрочем, по мнению автора, не все так безнадежно:

Наши корреспонденты узнали, что нынешней зимой этот мрачный еловый бор будет уничтожен: тут по плану назначены лесозаготовки.

На будущий год тут будет новая пустыня — вырубка. И опять на ней начнётся война лесных народов.

Но теперь мы не допустим, чтобы ели победили. Мы вмешаемся в эту страшную вечную войну, переселим на вырубку новые, не виданные здесь лесные народы, будем следить за их ростом и, когда надо,прорубим в крыше окна для яркого солнечного света.

И всегда тут птицы будут петь нам свои весёлые песни.

В переводе с художественного языка на экологический это означает вот что: чуть ли не впервые в мировой литературе фактически недостойным существования объявлен не отдельный биологической вид, подобно кашалотам из романа о капитане Немо, и даже не таксон, как акулы в ефремовской "Туманности Андромеды", а целый биоценоз. Причем биоценоз, образованный не инвазивным видом, наподобие борщевика Сосновского, а тем, который издревле существовал на этой территории. Причем если преобразование других земель вроде осушения болота или орошения пустыни преследует ярко выраженную практическую пользу, то от упомянутой замены одного древостоя на другой подобной пользы нет. Польза есть разве что эстетическая, да и то она под большим вопросом.

Впрочем, подобные взгляды в дальнейшем не получили распространения. Известный ботаник Алексей Смирнов в воем капитальном труде "Мир растений" пишет:

Торжественные, немного мрачные, но такие милые сердцу северянина ельники

А в популярной книге "Растительный мир Ярославской области" говорится:

Войдя в густой ельник, сразу попадаешь в необычный таинственный мир. Здесь царят тишина, полумрак, прохлада и сырость. Не чувствуется дуновений ветра... Наверное, не случайно глухие кукобойские леса Первомайского района объявлены родиной сказочной Бабы-яги

А Баба-яга - все-таки не Саурон, о котором заставляет вспомнить повествование Бианки. Масштаб явно не тот, к ней даже детишек на экскурсии возят