Любителям шоколада посвящается...

В середине ноября 1937 года, ближе к полуночи, в кабинете Сталина проходило совещание «в узком кругу».

Кроме самого вождя, в нем участвовали еще трое.

За длинным полированным столом привычно смотрелись всесильный Ежов – народный комиссар внутренних дел СССР и Петровский – один из руководителей Советской Украины.

Третий – скромный молодой человек лет тридцати казался совершенно лишним в этой представительной компании.

Но именно к нему чаще всего обращал свои вопросы хозяин кабинета, с предельным вниманием выслушивая ответы, как, впрочем, и двое других партийно-государственных «зубров».

Этим молодым человеком был сотрудник иностранного отдела НКВД Павел Судоплатов.

«МОЛОДОЙ ДРУГ»

Два с половиной года назад его внедрили в ОУН – организацию украинских националистов, чья штаб-квартира находилась в Берлине.

Однако на Украине действовала весьма разветвленная подпольная военная организация ОУН, которую возглавлял доверенный представитель главы украинских националистов Евгения Коновальца Лебедь (Василий Хомяк). Знакомы они были еще со времен Первой мировой войны, когда воевали в качестве офицеров австро-венгерской армии против Российской империи в составе так называемого корпуса «Сечевых стрельцов».

Одного только не мог знать Коновалец, не сомневавшийся в преданности Лебедя: тот давно уже работал на советскую разведку.

Именно Лебедь ввел Судоплатова в ближайшее окружение полковника Коновальца, представив молодого человека как своего «племянника» под именем «Павлусь Валюх».

Надо сказать, что наш начинающий нелегал максимально использовал представившиеся ему возможности.

Он не только добился полного доверия со стороны Коновальца, но и сумел стать его личным другом, хотя и на правах младшего по возрасту и положению.

Однажды представитель радикального крыла ОУН Костарев заговорил с «Павлусем» о том, что Коновалец, дескать, слишком стар для руководителя, и пора его менять.

Разведчик передал этот разговор Коновальцу.

Спустя какое-то время Костарев погиб при загадочных обстоятельствах, зато роль Судоплатова при Коновальце стала еще весомее.

Лидер Провода ОУН буквально привязал его к себе: брал в инспекционные поездки в Париж и Вену (правда, жили они в разных гостиницах), водил на спектакли и в рестораны.

«Мы с ним даже в баню ходили вместе в Вене, - вспоминал разведчик уже на склоне лет. – Я был молод – мне шел двадцать седьмой год, а ему было уже под пятьдесят. Он меня опекал как молодого человека – будущую свою опору здесь, на Украине».

Само собой, велись откровенные беседы на самые разнообразные темы. Вождь ОУН без утайки посвящал «Павлуся» в свои планы освобождения Украины от большевиков. 

Подкупало Коновальца и то обстоятельство, что его молодой друг, в отличие от многих ветеранов движения, безупречно владел западно-украинским диалектом.

Общаясь с Коновальцем, разведчик изучил все его привычки и маленькие человеческие слабости.

В этот период «Павлусь» заслужил в среде украинской эмиграции славу фанатичного националиста.

Свою маску он носил с такой естественностью, что другой агент НКВД, тоже внедренный в украинскую эмиграцию, но ничего не знавший об истинной роли Судоплатова, предлагал Центру ликвидировать его, как непримиримого врага.

Однако пришла пора возвращаться на родину с отчетом о проделанной работе.

«Дядя» Лебедь прислал по своим каналам письмо Коновальцу, в котором сообщал, что появилась возможность устроить «племянника» радистом на судно советского торгового флота, регулярно заходившее в порты европейских стран. Таким образом, «племянник» становился идеальным связником между подпольем ОУН на Украине и зарубежными националистическими организациями.

Идея понравилась Коновальцу, и он отпустил своего молодого друга к «дяде».

БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ

В последующем Судоплатов не раз отправлялся в качестве радиста грузового судна «Шилка» за рубеж и регулярно встречался с Коновальцем, передавая ему информацию о готовности подполья к вооруженной борьбе с ненавистными « москалями».

На встречи, которые проходили в Антверпене, Роттердаме и Гавре, Коновалец приезжал по фальшивому литовскому паспорту на имя господина Йозефа Новака, директора торговой фирмы. 

Лидер ОУН явно пребывал в приподнятом расположении духа.

Ссылаясь на свои контакты с высокопоставленными представителями Третьего рейха, он утверждал, что нападение Германии на Советский Союз не за горами, и что тогда-то ОУН, при поддержке немцев, сможет реально достичь своих  целей.

Вернувшись после очередного рейса в Советский Союз, Судоплатов прибыл в Москву.

Вскоре после торжеств, посвященных 20-летию Октября, он был вызван к наркому Ежову, который, коротко расспросив разведчика, предложил тому сопровождать его в Кремль.

В тот день состоялась первая встреча Судоплатова со Сталиным.

Вождь поинтересовался мнением разведчика относительно обстановки в руководстве ОУН, персональной роли Коновальца, а затем отпустил обоих визитеров, поручив им обдумать ситуацию всесторонне и прибыть через неделю с конкретными предложениями.

Точно в указанный срок состоялась вторая встреча, с которой и начался этот рассказ.

Судоплатов высказался на ней в том смысле, что желательно внедрить в ОУН еще несколько наших агентов, с тем, чтобы они, по украинским каналам, с подачи Коновальца, проникли бы в абвер.

Но, похоже, у Сталина на уме было совсем другое.

Однако вождь предпочитал, чтобы идею сформулировал кто-то другой.

Словно угадав его желание, Петровский сказал:

«Судя по той информации, которую мы услышали от Судоплатова, Коновалец - весьма опасный пособник фашистов. От него исходит реальная угроза. Между тем, суд Советской Украины еще в 1918 году вынес ему смертный приговор за кровавую расправу с рабочими киевского завода «Арсенал». Этот приговор остается в силе и должен быть, наконец, приведен в исполнение».

«Ликвидация Коновальца не должна выглядеть как акт мести, пускай даже справедливой, за давнее преступление, - поправил его Сталин. – Наша цель – обезглавить движение украинского фашизма накануне войны и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть»…

В ту ночь в кремлевском кабинете вождя Судоплатов получил боевое задание: лично ликвидировать Евгения Коновальца.

ГОСТИНЕЦ С СЮРПРИЗОМ 

К разработке оперативного плана подключились ответственные сотрудники НКВД, мастера по проведению «литерных операций» Слуцкий и Шпигельглас.

Слуцкий занимал должность начальника иностранного отдела, то есть, курировал всю агентурную сеть за рубежом. Несмотря на руководящий пост, он нередко выезжал в спецкомандировки, принимал личное участие в секретных операциях в Германии, Испании, Франции, Швеции.

Майор госбезопасности Шпигельглас, он же «Дуглас», долгое время возглавлял нелегальную разведывательную сеть в Париже, где, в частности, организовал похищение и тайный вывоз в Москву белого генерала Е.Миллера. Выезжал в Китай и Германию, а, находясь в Испании, руководил разведывательно-диверсионными «летучими отрядами» в тылу франкистов.

Словом, эти двое были в своем деле асами высшей квалификации.

Идею застрелить Коновальца из пистолета в упор они сразу же отвергли, как несостоятельную. Слишком велик был риск провала. Притом что и скрыться после выполнения акции исполнителю вряд ли удалось бы. 

Остановились на варианте использования взрывного устройства с часовым механизмом. 

План обрел реальные черты после того, как Судоплатов сообщил о пристрастии лидера ОУН к шоколадным конфетам, которые он покупал в каждом городе. 

Последовательность действий была расписана по минутам.

Итак, разведчик вручает Коновальцу «гостинец с родины» - коробку шоколадных конфет, украшенную традиционным украинским орнаментом. Никаких секретных кнопок или переключателей на самой коробке быть не должно. Наблюдательный Коновалец легко заметит подвох. Часовой механизм включается автоматически в тот момент, когда разведчик, передавая «гостинец», переведет коробку из вертикального в горизонтальное положение. Взрыв прогремит ровно через полчаса. В этом промежутке Судоплатову необходимо под благовидным предлогом попрощаться со «старшим другом» и удалиться от него на безопасное расстояние. 

В этом плане имелись свои изъяны, вызывавшие сомнения у Павла, как и у его наставников, но время уже поджимало.

К участию в операции подключили сотрудника отдела оперативно-технических средств инженера Александра Тимашкова.

Он не только изготовил хитроумную начинку для коробки, но и сам, под видом члена экипажа, отправился в плавание вместе с Судоплатовым.

Перед отъездом нашему разведчику вручили пистолет «Вальтер», но не для того, чтобы стрелять в Коновальца.

Павлу прозрачно намекнули, что в случае провала надо поступить по-мужски, дабы ни при каких обстоятельствах не оказаться в руках полиции. 

ВСТРЕЧА В РЕСТОРАНЕ «АТЛАНТА»

В очередное плавание «Шилка» отправилась из мурманского порта.

Во время стоянки в Норвегии Судоплатов позвонил Коновальцу, который находился в то время в Италии. 

Тот принялся вдруг энергично зазывать своего «молодого друга» в гости, пообещав прислать за ним немецкий самолет.

Такой вариант делал невозможным выполнение задания.

Разведчик начал объяснять, что он не может надолго покинуть судно, иначе это вызовет подозрение на его счет.

Наконец, они условились встретиться в Роттердаме, в центре города, в популярном ресторане «Атланта», ровно в полдень.

Ранним утром 23 мая 1938 года «Шилка» бросила якорь в роттердамском порту.

Готовясь сойти на берег, Судоплатов предупредил капитана судна, что если он не вернется к четырем часам дня, то ждать его уже не нужно.

Капитану, который получил инструкции беспрекословно выполнять все требования своего радиста, оставалось лишь принять эти слова к сведению.

За несколько минут до того, как покинуть судно, разведчик заперся в своей каюте с Тимашковым. Тот зарядил взрывное устройство, затем со всеми предосторожностями поместил коробку в специально пришитый для нее внутренний карман пиджака Судоплатова. 

Операция вступила в свою необратимую фазу. Сам Тимашков остался на борту «Шилки».

Судоплатову уж приходилось бывать в Роттердаме, тем не менее, он детально изучил план города и выбрал такой маршрут, чтобы оказаться у ресторана «Атланта», находившегося на первом этаже одноименной гостиницы, за десять минут до полудня.

День выдался теплый и солнечный, улицы были запружены народом, так что не составляло труда затеряться в толпе. 

Еще издали он увидел Коновальца, который сидел за столиком у окна, смакуя свой любимый херес.

На этот раз он явился на встречу один, без телохранителя.

Судоплатов вошел в зал и почтительно приветствовал «старшего друга», сообщив, что ему удалось вырваться буквально на несколько минут, поскольку появилась срочная работа. Сейчас он должен вернуться на судно, но к вечеру, наверняка, освободится, и тогда они смогут пообщаться без помех.

А пока – сувенир с далекой родины, и «Павлусь» осторожно достал из кармана коробку конфет, протянув ее собеседнику.

Таким образом, коробка приняла горизонтальное положение, запустив часовой механизм взрывного устройства.

Между тем, Коновалец предложил гостю выпить «на дорожку» бокал пива.

Задержка могла стать роковой: кто знает, как поведет себя капризный часовой механизм!

Пока официант принял заказ, пока принес пиво, прошло еще несколько томительных минут.

Давясь, разведчик сделал несколько торопливых глотков и закашлялся.

Коновалец не стал более задерживать «молодого друга».

Пожав ему руку и кивнув в знак своего расположения, он остался сидеть за своим столиком.

Коробка по-прежнему лежала рядом с ним.

ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ 

Сдерживая усилием воли внутреннее желание бежать, сломя голову, Судоплатов углубился в боковую улочку и вошел в магазин одежды.

Здесь, следуя совету Шпигельгласа, он купил себе плащ и шляпу другой расцветки и другого фасона и вышел из магазина уже в них.

В этот момент вдали раздался резкий звук, будто лопнула автомобильная шина.

Многие прохожие побежали в сторону ресторана.

Судоплатов же поспешил в противоположном направлении, к вокзалу, до которого отсюда было десять минут ходьбы.

Он сел на первый же поезд, отправлявшийся в Париж.

Однако уже через час, перед бельгийской границей, разведчик, путая следы, сошел с поезда.

На маленькой станции он взял такси, на котором и пересек бельгийскую границу.

На его чешский паспорт никто из пограничников не обратил внимания, а ведь при путешественнике, между прочим, всё еще находился тот самый пистолет «Вальтер».

Доехав на этом же такси до Брюсселя, Судоплатов снова взял билет на парижский поезд и уже вечером был во французской столице.

Останавливаться в гостинице он поостерегся, рассудив, что французская контрразведка может заинтересоваться всеми, кто въехал во Францию из Голландии, а в его паспорте все же стояли голландские штемпели.

Всю ночь Судоплатов кружил по парижским бульварам, дважды заходил в кинотеатры, а уже под утро посетил парикмахерскую.

В десять часов утра он встретился на условленном месте с нашим разведчиком Иваном Агаянцем, работавшим под прикрытием должности заведующего консульским отделом полпредства СССР в Париже.

Агаянц проводил его на явочную квартиру в одном из пригородов.

Судоплатов, в свою очередь, передал ему «Вальтер» и написал записку, сообщив, что этот текст надо срочно отправить шифровкой в Москву.

Записка была следующего содержания:

«Подарок вручен. Посылка сейчас в Париже, а шина автомобиля, на котором я путешествовал, лопнула, пока я ходил по магазинам»

Агаянц ничего не понял из этого текста, да ему и понимать не нужно было, но заверил, что всё исполнит в точности.

Из Парижа Судоплатов отправился по подложным польским документам в Барселону.

В Испании он провел три недели в качестве польского добровольца.

На родину вернулся на борту советского судна, которое выполняло рейс в Испанию.

В июле 1938 года оно пришвартовалось в ленинградском порту.

Поздним вечером разведчик выехал в Москву и уже утром был с докладом у своего руководства.

   *    **

Коновалец спокойно допил свой херес и покинул ресторан в 12.15. «Гостинец с далекой родины» он нес с собой. Неторопливо дошел до кинотеатра «Люмьер» и остановился у афиши. Тут-то и прогремел взрыв, буквально разорвавший его на куски. Кроме того, получили ранения двое случайных прохожих. 

В западной прессе не было недостатка в комментариях по поводу загадочной гибели лидера украинских националистов.

Согласно основной версии, и последующие события вроде бы подтверждали ее, Коновалец пал жертвой внутренних разборок в верхушке ОУН.

Высказывались также предположения, что взрыв в Роттердаме – дело рук польской разведки, отомстившей украинским националистам за убийство польского министра внутренних дел Перацкого. 

Показательно, что поначалу сами украинские эмигранты были уверены, что за гибелью их вожака стоит именно Польша. 

Наконец, ходили упорные слухи, что Коновальца ликвидировало гестапо; тот, мол, «слишком много знал».

В лабиринте этих версий советский след практически затерялся, по крайней мере, на какое-то время.