Железные ноги Протопадишаха

Нормальная еда, я вздыхаю, интересно, креветки – нормальная еда? Мы порядочно удалились от реки, да и вершей у меня с собой нет. Все осталось в Башне. Проклятый косой Протопадишах все отнял. Теперь понятно, что дело даже не в блескушке и не в моих владениях. Дело во мне самой. Я вдруг оказалась сама для себя большой проблемой. Почему? Вот загадка, которая пока не поддается решению.

– Фекцию? Что за ерунда эта фекция? – Ва не перестает жевать. Он пришел в благодушное состояние, потому что поел и набрался гнилушки. Мир кажется ему светлым, несмотря на царящую вокруг беспросветную темень. Пока есть морковная табуретовка моему дракончику плевать на проблемы. Единственное, что может его тронуть это мои слезы. Если я заплачу, он готов на все. Правда, я пока еще ни разу не плакала, не давала ему возможность совершить подвиг.

– Инфекция, – разъясняет м’техник. – Можно заболеть. Отравиться и умереть.

Бронированному алкоголику это понятие незнакомо. Ва вообще не может отравиться, он ходячая фабрика по переработке любой пищи, и набивает брюхо всем, до чего может дотянуться. Чтобы отравить, нужно скормить ему что-нибудь совсем несъедобное. Какого-нибудь совсем больного искателя приключений.

– Галиматья, чувачок! Ты совсем сбрендил с похмела, – ставит диагноз бессердечный дракон и довольно гукает.  

– Сам ты галиматья, – огрызается Фогель, – и тупой тоже.

Приходится их прервать, пока споры о кулинарии не вылились в потасовку. Победа в которой, несомненно, досталась бы Ва. Я прерываю их препирательства.

– Надо спланировать, что мы будем делать дальше. У кого какие идеи?

– Утром отобьем Башню и всех перекокаем, – тут же предлагает дракон, – сколько их там? Пятьдесят? Сто?

– Прекрасный план чтобы дать дуба прямо там, – одобряю я, – все дружно умрем. А что в таком случае делать со Штуковиной? Она сломалась.

– Из-за этого придурка, – определяет злопамятный чешуйчатый. Фогель морщится и возражает.

– Не из-за меня, а потому что полетел р’делительный контур. Сломался от старости, понимаешь, ящерица? В обычном случае, это совсем не проблема. Если бы ловил гипернет, я бы купил его в Бермегемеркте за пять минут, – сообщает он. – Уже бы давно поставил.

– Где-где купил?

– Бермегемеркт, гиперторговля. Понимаешь?

– Бырбырбыр? Гиприпля? – кукарекает Ва и хохочет. – Ты сам понимаешь, что несешь, чувачок? Я от твоих названий скоро лопну.

 – Ааа! Ну, вас! – м’техник сокрушенно машет рукой в очередной раз убедившись в нашем полном непонимании колдунских терминов. – Это место где продают всякие вещи.

– Типа нашей ежегодной ярмарки? Там где продают морковку и прочее, – оживляется дракон, который неплохо наживается на случайных торговцах, забредающих в Долину. И в сфере его интересов вовсе не морковка. – А где это?

– В гипернете. В сети.

– Мы можем туда попасть? – интересуюсь я.

– Никак, принцесса, – отвечает Эразмус и показывает мне свой унитестер, – видите? Ни одной полоски. В вашем свинарнике ничего не ловит.

– И какой выход? Как ты будешь чинить Штуковину? – я пропускаю мимо ушей этот самый «свинарник». Я бесконечно терпелива и добра. Запредельно терпелива и исключительно добра к колдуну Фогелю. Даже не знаю, откуда это у меня. Когда я с ним разговариваю, я чувствую себя Матушкой Ва – королевой всех алкоголиков в округе, у которой большое сердце и ангельский характер. К этим новым ощущениям стоит привыкнуть. 

План у м’техника простой и одновременно непонятный.

– Как  уже говорил, сниму контур у старой Машины, – за его спиной сквозь плющ пытается проникнуть сколопендра, унитестер вспыхивает синим и она тут же с сухим щелчком улетает наружу, Фогель даже не оборачивается. Просто бросает взгляд на свою пластинку и объясняет – Пугалка, принцесса. Пока она работает, сюда никто не проникнет. 

– Значит, старая Штуковина? – говорю я, откладываю книгу и беру кусок кролика. С него бежит прозрачный жир, капает в пыль у ног, расплываясь темными пятнами. 

– Да, – отвечает Фогель, – до нее далековато. Вот, видите, точка?

На унитестере в самом углу горит красный огонек. Я пытаюсь определить расстояние, но у меня ничего не выходит. Близко- далеко, понятия растяжимые. Зато Ва во всем всегда уверен и бесцеремонно лезет в беседу с ценными наблюдениями.

– Мы дотуда никак недопехаем, лопух ты. Протопадишах сцапает нас раньше. Эта тварь очень упорная. Говорят, когда он выпал из окна ему отхватило ноги по самое интересное. И он неделю полз до Белых земель на руках, прикидываешь?

– И как же он теперь передвигается? – недоверчиво уточняет Эразмус Фогель.

– Приделал себе заводные, – сообщает дракон и делает экономный глоток из баночки. – Теперь бегает быстрее нас с тобой. 

– Свистишь ты все, – колдун смотрит, как я ем, в его глазах плещется голод. Я протягиваю ему особо аппетитную ножку. Бери, милый. Он пытается отказаться, но потом сдается, с ходу вгрызаясь в мясо. Мне хочется погладить его по голове, но я сдерживаюсь. Во-первых, я принцесса, а во-вторых мои руки уделаны в кроличий жир. 

– Ничего я не свищу, – оскорбляется Ва и возмущенно прикрывает глаза, – поинтересуйся у Трикси, если мне не веришь.

М’техник отрывается от еды и бросает на меня взгляд. Приходится подтвердить то, что мой приятель абсолютно прав. Косоглазый на удивление быстро передвигается на своих железных ногах. И они действительно заводные. 

– Но тут же нет таких технологий? – Фогель по-прежнему нам не верит.

– Колдунство, – уточняю я, облизывая пальцы, а потом делаю основательный глоток теплого вина, – одно время люди из Белых земель прочесывали Долину в поисках каких-то деталей. Чуть ли не каждый день приходилось отбиваться. Скажи, Ва?

– Славное было время, – подтверждает уже порядком захмелевший дракон. – Белоземельцы это тебе не прочие оборванцы. Пришлось попотеть. Они  даже умудрились подстрелить Трикси. Покажи ему, Трикс!

Показывать шрам я стесняюсь, поэтому отрицательно машу головой, все-таки мы не настолько близки. 

Пока.