Превращения настоящие и мнимые
Автор: Риона РейИх есть у меня, да.
Ну вот, например, роман, "Бабушка на выданье". Там описывается мир Реттаны, где встречаются оборотни разных видов.
– Не надо было снимать повязку.
– Я знаю, что делаю, – отмахнулся он и начал расстегивать пуговицы на штанах.
Эрмина поджала губы, но взгляд не отвела, и это, похоже, его смутило. Он повернулся спиной.
Даже испуганная и снедаемая беспокойством, Эрмина не могла не оценить совершенство гибкой фигуры. Риольф спустил штаны почти до колен, когда его повело в сторону и, запутавшись в штанинах, он свалился прямо в воду. Эрмина подскочила, чтобы помочь, но внезапно тело задёргалось в конвульсиях, его контуры словно расплылись, подёрнутые туманной дымкой. Спина ощетинилась плавником, тело переломилось пополам, уходя в глубину, а мощный хвост ударил по воде, окатив Эрмину фонтаном брызг.
Она шарахнулась, тихо выругалась и подхватила штаны Риольфа, которые медленно погружались в воду.
Вот ещё один эпизод из "Бабушки".
Риольф начал задрёмывать, вслушиваясь в мягко журчащую речь Эрмины, в которой мелькали странные слова незнакомого языка. Только когда Лис выругался, и стал придерживать лошадей, он встрепенулся:
– Что случилось?
– Дракон над лесом мелькнул, скотина. Может, лучше лошадкам шоры нацепить? Понесут – костей не соберём.
– Дракона для полной радости нам и не хватало! – разозлился Риольф. – Мало других неприятностей! Вот что, спрашивается, эта летучая ящерица вечно возле нас мельтешит?
Эрмина погладила его по руке:
– Ты же сам говорил, что дракон – хранитель Леоны, он должен охранять покой столицы, и, значит, заинтересован в том, чтоб нам помочь.
– Не будь наивной! – фыркнул Риольф. – Мало ли что расскажут в легенде. Нельзя всё брать на веру. А вот если зверюга пролетит над нами, то закончиться это может плохо.
– Да ладно! – возразила Эрмина. – Она не дура.
– Ну не знаю…
Лошадям всё же надели шоры, но дракон больше не появлялся и путники, беспрестанно тревожно поглядывая на небо, добрались до опушки. Сразу посветлело, и Риольф почувствовал облегчение, хотя ящер с такой же вероятностью мог появиться и над полем. На ясном небе проплывали лишь отдельные жёлто-розовые облачка, солнце уже почти касалось горизонта, и Риольф не сразу узнал фигурку, которая неслась навстречу, размахивая чем-то над головой.
Лискон натянул поводья и изумлённо спросил:
– Исса, как ты здесь оказалась?
Девчонка не ответила. Небрежно похлопала ладошкой по лошадиному боку и выпрямилась перед Риольфом, опираясь рукой на край повозки:
– В посёлке вас ждут! В гостинице живут странные люди – и у них оружие. В конюшне стоят их лошади.
– Можем их объехать? – взволнованно спросила Эрмина.
– Разве что по тропам петлять, – сказала Исса, задумчиво оглядывая упряжку. – Хорошо, что лошадкам глаза прикрыли.
Риольф кивнул:
– Другой дороги нет.
– И что ты предлагаешь?
Риольф покосился на Эрмину, но она спрашивала не его, а девчонку, и Исса, словно в этом не было ничего удивительного, серьёзно и продумано ответила:
– Да ничего. Там вообще народа много. Коней, конечно, не менять, выпрягать опасно. Можно просто мимо проехать, но я бы остановилась, чтоб купить поесть. Копчёную ногу очень рекомендую. Я, пока вас ждала, слюной истекла. Думаю, они не будут нападать в посёлке. Немного отпустят и рванут следом, тут я их и разгоню, – она рассмеялась заразительно, как только может смеяться беззаботный ребёнок, отвернулась и пошла в сторону от дороги, на скошенный луг, ощетинившийся стерней. – Ну, решайте сами…
Воздух вокруг неё засверкал, и Риольф прищурился от нестерпимого блеска. Гигантские крылья расправились, захлопали, и юная драконица сделав несколько раскачивающихся шагов, поднялась в небо. Там, где она обратилась, сверкали, кружась, снежинки и опускались вниз, на заледеневшую, густо покрытую инеем траву.
– Я так и думала, что для увеличения массы приходится забирать энергию из окружающей среды, – задумчиво сказала Эрмина, глядя ей вслед.
Лис выругался – не самым приличным образом.
– Что? – переспросил Риольф жену. – Впрочем, не надо, не повторяй. Ты знала, да?
Ну, это настоящие превращения , хотя как раз на них я особо не акцентирую внимание. Есть и мнимые. Что забавно, они описываются куда подробнее.
Вампиры из моего цикла превращаться не умеют, но могут манипулировать человеческим сознанием, внушая... всякое.
Роман "Возможны варианты".
Вроде бы Ирина заснула. Я решила выждать для надёжности ещё минут десять, а потом попробовать освободить руку. Тихо щёлкнула дверь за спиной. Обернувшись, я увидела вошедшего врача, смерила его хмурым взглядом и снова отвернулась к Ирине. Алексей Михайлович молча подошёл, придвинул стул от соседней кровати и сел рядом. Стало неловко. Что с того, что он вампир? Я от него только хорошее видела, Наташка его всегда нахваливала, вон на Доске почёта фотография висит. Но после такой паузы здороваться вроде уже глупо. Я вздохнула и сказала:
– Извините, Алексей Михайлович, я сейчас неадекватная.
Он кивнул и мягко ответил:
– С ней всё будет хорошо.
– Какую дурь ей дали и как?
– Зачем кровь портить какой-то отравой? – удивился он. – Ничего ей не давали.
Я посмотрела на спящую Ирину и возразила:
– А откуда глюки пошли? Она всякие превращения видела, а Ник говорил, что вы не можете превращаться.
Врач молчал, и я повернулась к нему. Ёкнуло сердце, проваливаясь куда-то вниз. На стуле рядом со мной в зелёном халате с бейджиком на кармане сидел, глядя на меня красными глазами, громадный белый кролик с висячими ушами. Кролик смешно подёргивал розовым носом. Я глубоко вдохнула ртом и закрыла его. Кажется, стало доходить. Опять ментальное воздействие. Бедная Ирка. Я вон безобидного кролика испугалась, а у неё-то был кусачий волк.
– Алексей Михайлович, – едко поинтересовалась я, – вы не думаете, что такие детсадовские шуточки вам уже не по возрасту? И что насчёт негативного влияния на психику?
Кролик хихикнул.
– Влияние влиянию рознь,– пояснил он голосом врача. – Грубое удаление воспоминаний – одно, а мягкая коррекция восприятия – совсем другое. Это совершенно безвредно. Просто я решил, что лучше один раз увидеть. Поражаюсь, что Ник тебе ничего не объяснил.
– Не люблю вампирских штучек, вот и не объяснил, – мрачно сказала я. – А почему кролик?
– Чтобы визга не было на всю больницу, – пояснил он. – Первое, что у меня ассоциируется со словами «белый и пушистый».
Я подавила истерический смешок и сказала:
– У меня немножко другие ассоциации. Есть такая картинка с монстриком…
Я осеклась, потому что вместо кролика передо мной сидел лохматый белоснежный гремлин в натуральную человеческую величину. Большие треугольные уши торчали по сторонам огромной круглой головы. Оранжевые глазищи глядели дружелюбно. Пасть, в которую могла бы поместиться моя голова, широко улыбалась, демонстрируя два ряда игольчатых десятисантиметровых зубов.
– Мне эта картинка тоже понравилась, – согласился монстр. Дверь палаты приоткрылась, медсестра с порога пожаловалась:
– Алексей Михайлович, там пришли родственники того с трещиной таза из восьмой палаты, всем недовольны и хотят видеть вас.
Необычный вид врача на неё впечатления не произвёл, значит, этот цирк лично для меня.
Гремлин похлопал меня по руке мохнатой лапой, ещё раз пообещал, что с Ириной всё будет прекрасно, и вышел. Значит, глюки не только зрительные, но и осязательные. С ума сойти! Всё-таки надо разбираться с возможностями вампиров и вникать в нюансы взаимоотношений…
В другом романе цикла, "Вампиры нашего города", тоже есть мнимое превращение.
Мне долго не отвечали, и я уже решила, что приехала напрасно, и отвернулась от двери, когда домофон запиликал за моей спиной. Всё-таки Кристи странная: даже не спросила, кто пришёл. По лестнице я просто взлетела.
Напарница была в халате. Это меня смутило: похоже, уже спать легла, хоть и рановато. Но кто знает, сколько она накануне в «Мечте» сидела?
Кристина провела меня на кухню, и включила чайник.
– Ужинать будешь?
Мой запал от этого несколько увял. От ужина я отказалась, и сказала не на повышенных тонах, как собиралась, а вполне нормальным голосом:
– Я о тебе очень хорошо думала, но этот нелепый розыгрыш ни в какие ворота не лезет. Знаешь, как я перепугалась? У меня от страха всё соображение отшибло. Только сегодня поняла…
Она смотрела на меня во все глаза:
– Что поняла?
Ну, тут я и выложила всё: и про искусственную голову, и об отсутствии крови, и о «стирании памяти», и о фальшивых зубах. Кристина смутилась. Почти сразу отвела от взгляд, а потом даже отвернулась в сторону. Я продолжала, глядя уже не в глаза, а на склоненный профиль с поджатыми губами. Когда закончила, она даже не шелохнулась, и я, уже чуть не плача, выкрикнула:
– Кристи, зачем ты так? Это было глупо и жестоко!
Она вздрогнула, посмотрела на меня, с трудом сглотнула.
– Прости, Лика. Я дура, знаю. Но сначала мне показалось, что это будет забавно, и я решила, что потом и ты посмеёшься вместе с нами, – она шагнула, взяла меня за руку, заглянула в лицо. – Я не думала, что ты будешь так переживать.
Заметив слезы на её глазах, я уже была готова и в самом деле всё простить и оставить в прошлом. Как она сама говорила, забыть, как страшный сон. Раздавшиеся хлопки заставили меня дёрнуться от неожиданности и развернуться. В дверях, опираясь плечом на косяк и лениво аплодируя, стоял Ник.
Выглядел он самым неприличным образом. Спутанные лохмы падали на лицо и рассыпались по плечам. Из одежды – только джинсы. Незастёгнутые. Вероятно, он рассчитывал меня смутить. Я и смутилась в первый миг, подумав, что пришла сюда не в самое подходящее время. Но почти сразу замешательство сменилось новой вспышкой злости. Нарочитость поведения псевдовампира не могла не вывести из себя. Да за то время, что мы с Кристи торчим на кухне, этот тип мог не то что штаны застегнуть, а одеться полностью хоть в скафандр!
Я с удивлением отметила, что Ник вовсе не полудохлый тощий ботаник, каким всегда считала, а обладает вполне пристойной фигурой. Плечи, обычно скрадываемые балахонистыми рубашками, были широки, торс дельтовидно сужался к талии, и хотя мышцы на руках не бугрились, они безусловно были – длинные и гладкие.
– Браво! Так искренне, что я едва не поверил, – Ник ладонью небрежно смахнул волосы с лица, – Это была блестящая попытка. Жаль, что изначально обречённая.
– Почему? – Кристина выглядела разочарованной.
Ник улыбнулся, показывая клыки, скользнул к ней, обнял сзади за плечи:
– Слишком много неувязок. Едва согласившись с тобой, она начнёт выискивать факты, подтверждающие ошибку. И знаешь, что обидно? Ведь найдёт – и во множестве.
Эти двое опять меня игнорировали. Бесит!
Я изобразила самую сладкую из своих улыбок и сахарным голосом поинтересовалась:
– Это ничего, что я здесь?
Ник отпустил Кристину, и обошёл меня, по-птичьи склонив голову набок, рассматривая, как диковинный экспонат. Какого труда стоило не обернуться, когда он проходил за спиной! Пусть я знала, что нет в нём ничего мистического, но всё же…
Сделав круг, Ник снова остановился передо мной и дружелюбно улыбнулся. И ямочка на щеке, и небольшие клыки – всё меня раздражало.
– Мне жаль тебя разочаровывать, малышка, но Кристи пошутила. Мы и впрямь вампиры.
Сделав это великолепное заявление, он преспокойно развернулся и вышел из кухни.
Я, горя нетерпением посадить его в лужу, рванулась следом в комнату, и, стараясь не коситься на неприбранную постель, азартно потребовала:
– Докажи!
Ник отвесил шутовской поклон и поинтересовался:
– Какое доказательство устроит мою леди?
– Превратись в летучую мышь! – потребовала я. – Прямо здесь, сейчас!
Он опустился в кресло плавным картинным движением, будто царь на трон, утвердил локти на подлокотниках, сцепил пальцы перед собой и только тогда посмотрел на меня, вскинув брови в весёлом удивлении. Нарочитость его поведения выводила из себя. Я приготовилась к новой порции актёрской игры, когда Кристина, вошедшая в комнату за мной, вдруг неожиданно поддержала:
– Ник, и в самом деле! Я бы тоже посмотрела!
– Для тебя – что угодно!
Он закусил губу клыками, после нескольких секунд задумчивости улыбнулся мальчишеской озорной улыбкой и резко вытянул руки вверх и в стороны. За его спиной вскипела тьма, клубясь, вытягиваясь вширь. Касаясь рук, она загустевала, стекая вниз чёрными нитями и клочьями. Эта рваная бахрома сплеталась, сливалась, разрасталась – и превращалась в самые настоящие крылья. Только кисти рук остались почти неизменными, лишь потемнели, да ногти вытянулись, заострились и замерцали стальным отливом.
Ник резко наклонился вперёд, его глаза вспыхнули красным – так ярко, что я на миг зажмурилась, а когда вновь взглянула, в кресле сидел уже не Ник, а гигантская летучая мышь, вся бархатно-чёрная, наклонив отвратительную морду с оскаленными острыми клыками и тускло-багровым взглядом.
Я попятилась, а она рванулась вверх. Люстра, задетая крыльями, покачнулась неестественно медленно и плавно с густым и громким скрипом, лампы поочерёдно взрывались с глухими хлопками и яркими фосфорно-зелёными вспышками, осколки медленно кружились в воздухе, как облетающие листья, и осыпались на ковёр с нежным хрустальным звоном. Комната, освещённая только тусклым блеском монитора, казалось, раздвинулась. Углы и потолок тонули во тьме, а ближайшие предметы светились мерцающим голубоватым светом.
Крылья хлопали по воздуху, иногда с громким шуршанием что-нибудь задевая. Люстра раскачивалась. Чудовищная чёрная тень металась наверху – и вдруг рассыпалась на много маленьких. Воздух наполнился писком, шелестом. Я мельком заметила призрачно голубое лицо Кристины, застывшее в восторженной улыбке и шарахнулась, закрывая голову руками, потому что все мыши вдруг бросились на меня. Царапанье маленьких коготков, прикосновения кожистых крыльев сводили с ума.
Я ещё услышала заливистый хохот Ника и возмущённый голос Кристи:
– Хватит, Ник! Прекрати!
И мир померк.
Картинка спёрта из инета для красоты.