Как известно, дети самые жестокие учителя, потому что они безжалостны. РОК

Его взяли прямо у выхода. Грубо заломили руки, обхватили шею так, что нельзя было повернуть голову.

Голос Филиппа раздался сзади:

– Давайте его сюда!

Они потащили его куда-то в сторону. «Что это?» Боковой вход в подвал оказался открыт. Мэта волокли внутрь, плотно прикрывая за собой двери, затем через тёмный коридор вглубь подвальных помещений, туда, где никто не бывал, наверное, годами.

Они могли его убить, и никто не нашёл бы тело!

Ноги подкосились, Мэтью не мог переставлять их сам. Слишком напуган. Трудно дышать…

Где-то в самом дальнем углу его грубо толкнули в спину. Он упал, сразу повернулся к ним лицом, попытался отползти подальше, но упёрся в стену. Его глаза были широко раскрыты, губы дрожали, но мальчик не мог произнести ни слова.

Шестеро: Филипп, Морт, Дэн, Эмбер и ещё двое самых крупных уродов из их шайки.

Рты кривились в диких усмешках, глаза горели – не хватало только слюны и пены в пастях, чтобы сойти за диких зверей.

– Что будем с ним делать? – шутливо спросила Эмбер.

– Может, убьём его? – Дэн демонстративно оглядел всех.

– Нет, нельзя, грех, – ответил Морт и засмеялся.

– Это так отец Майкл говорит? Когда мальчиков…

– Закрой пасть, Фил! – вскрикнул Гриммз, дёрнул рукой, но сдержался. Испугался?

– Я слышала от старших парней, что можно ещё залить его своей…жидкостью.

– Что?

– Ну, такая белая жидкость из…

– Ну-у-у… – неуверенно протянул Дэн.

Морт хохотнул.

К ещё большему ужасу Мэтью понял, что они хотят с ним сделать с ним, хотя казалось, будто бояться сильнее невозможно.

Тут же ощутил, как штаны стали тёплыми и влажными. Но кричать по-прежнему был не способен. Слёзы текли совершенно беззвучно.

– О, смотрите, придурок сам подал нам идею! – закричал Филипп.

Их фантазии хватило только на старую, уже опробованную шутку. Все пятеро переглянулись и расстегнули штаны. Все, кроме Эмбер. Однако она даже не отвернулась при виде их «штучек». Наоборот, пялилась с непосредственным интересом.

Мэт вжался в стену. Когда они начали освобождать мочевые пузыри в его сторону, он только прикрывал лицо руками, чтобы, не дай бог, не попало в рот или глаза.

…Запомнил цвета их трусов, мелькнувшие в ширинках джинс.

Он скулил, как забитый ногами щенок.

Звери смеялись громко и от души, не сдерживаясь. Краткая минута экзекуции растянулась в бесконечно долгую му́ку, ломая психику мальчика, который никому не делал зла.

Он перестал что-либо слышать, кроме журчания жидкости, замкнулся сам в себе, только бы они побыстрее закончили.

Хватит, хватит, хватит!

«Просто добейте…»

Они застегнули ширинки, а на лице Эмбер мелькнуло некоторое разочарование. Могли бы и ещё потрясти «ими». Однако ничего этого Мэтью не видел. Его сознание блуждало где-то глубоко-глубоко, в неизвестных психиатрам далях.

– Может, рюкзак выпотрошим?

– Нет, хватит с него. Да и мокрый уже рюкзак, я его руками не возьму!

Вновь смех.

– Валим.

Ушли, оставив Мэта одного в подвале. Сломленного, униженного, уничтоженного.

Но навсегда запомнившего тот день.

«Сколько времени?»

Где-то капала вода. И ещё журчала в трубах. Сверху раздавался какой-то стук или топот. Нечто среднее. Кажется, там ходили люди. Со всех сторон слышался шорох. Отражался от стен. Это могли быть крысы, только Мэту было всё равно. Он умер. Или думал, что мёртв.

Так и лежал в подвале в углу, не открывая глаз. Не шевелился. Верил, что если не двигаться, остаться тут навсегда – совсем скоро его все забудут. Да, идеальный выход из положения. Лежать и медленно истлевать.