Психопат: первый взгляд

Всем отличного дня! Это второй пост-знакомство с основными персонажами «24 секунд до последнего выстрела» и посвящён он главному герою романа — Джиму Фоули. Сам он всего дважды в коротких рассказа-вставках становится повествователем. Однако именно его решения, желания и побуждения приводят в действие все сюжетные механизмы. 

В название поста вынесен устаревший диагноз. Уже в МКБ-10 понятие «психопат» убрали, заменив на «дисоциальное расстройство личности» или «социопатию». Но когда в середине девяностых Джим интересовался, что же с ним насколько сильно не так, он прочитал именно про психопатию. 

До сих пор нет точных данных, как появляются психопаты/социопаты — разные исследователи ставят на родовые травмы, генетические сбои, ранние детские переживания, атмосферу в семье или же на комплекс этих факторов. Джим, вероятно, был не совсем здоров с рождения, а дальнейшие события довершили дело. 

В подростковом возрасте, помимо прочего, дебютировала шизофрения, которая, к счастью, проявлялась редко и приступами. 

— Знаете, есть… — Себ потёр переносицу, надеясь отыскать подходящие слова, — такое безумие киношное. Как вы там это снимаете. Ганнибал Лектер какой-нибудь, всё это дерьмо. А есть настоящее. Джим был сумасшедшим. Доктор мне объяснял.

И всё же Джим — потрясающе притягательный герой. Это мелкого роста тощий рыжий ирландец, бледный, с торопливыми движениями и неприятной улыбкой. Он полжизни изучает человеческие эмоции, особенно те, которые недоступны ему самому, поэтому крайне наблюдателен и проницателен. Себу, который часто с ним взаимодействует, иногда даже кажется, что Джим читает его мысли. 

Джим повёрнут на двух вещах — на смерти и на искусстве. И разумеется, высшее наслаждение ему доставляет смерть как произведение искусства. Найти красоту в кельтском жертвоприношении, когда внутренности жертвы развешиваются на дереве? Да, это к Джиму. Любоваться умирающим человеком, прибитым к перевёрнутому кресту? Он первый. 

Но сам он никогда не пачкает руки — за всю жизнь он только однажды лично совершил убийство, и ему до сих пор неприятно об этом вспоминать. 

Джим играет в меломана, хотя, как верно замечает другой герой, музыкального вкуса у него нет вовсе. Чаще всего Джим включает параллельно две музыкальных композиции и наслаждается чудовищным миксом на большой громкости. 

Во время приступов Джим начинает говорить на ирландском — так больше нравится голосу в голове. 

Джим пошевелил пальцами и сумел поймать крест. Острый край поцарапал кожу, и Джим застонал вслух. Хорошо. Повторил. Тактильные ощущения давали огромный кайф — просто потому что они были. Покрутив крест некоторое время, он рискнул приоткрыть глаза и тут же закрыл их снова. Шторы оказались не задёрнуты, в комнате — слишком светло. 

 — Я тебя убью, — пробормотал Джим непослушными губами. 

Онемение уже ушло, но какие-то отголоски сохранялись. 

Ему никто не ответил. Открыв глаза снова, Джим понял, что он в квартире один. Пошевелил пальцами ног. Носки так и остались на месте, а вот туфли он всё-таки сумел снять. Всё тело было липким от пота. И воняло. 

Знакомясь с Джимом, можно подумать, что он гей. Во всяком случае, у него специфическая манера одеваться, он любит называть подручных головорезов «своими мальчиками» и «детками», обожает шутки про секс и регулярно отпускает томные намёки. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что ориентация Джима... увы, вынесена в название — отбитый психопат. И пол партнёра, который сумеет пощекотать ему нервы и вызвать желаемый интерес, имеет крайне небольшое значение. На страницах романа же и вовсе Джим слишком занят интеллектуальной игрой, чтобы отвлекаться на глупую физиологию. 

***

Спокойной ночи, Джимми
Огонь ревёт,
К вершине, под потолок ползёт.
И ноги как чужие,
Стеклянные, большие,
Стекает градом пот.

Спокойной ночи, милый,
У мамы нет могилы —
Лишь грохот по ушам.
Послушай, через силу
Я, господи помилуй,
Едва к тебе дошла.

Послушай, милый отрок,
Будь словно агнец кроток,
Смиренен, ласков будь,
Иначе сотня плёток,
Застенок, околоток
И в ад кратчайший путь.

А Джимми спит, и пламя
Прижалось, словно знамя
Окутало его,
И, Джимми, между нами,
В аду смешней программа,
И больше ничего.

(с) Советник