Экзистенциальность пустоты

  ...Конец 80-х.  Буйной и психопатичной волной нарастала и вспенивалась волна демократизации. Новые имена, новые люди, десятки одержимых свободолюбцев и честолюбцев, откровенных пройдох, мерзавцев и наивных чистеньких глупцов, словно бражники на свет фонаря, налетели в столицы,  жужжали и бились о раскалённое стекло. Какие-то Гайдары, Травкины, Новодворские и Березовские – все орали, что-то предлагали, обливали друг друга потоками грязи и водой из стаканов, поносили партию и создавали свои, началась стрельба по подъездам, какие-то выборы, в мгновение ока ничем не приметные  товарищи с ягодицей вместо лица становились сказочными богачами, раздавались вопли зависти и какие-то ваучеры, возникали, как сказочные замки из звёздной пыли, какие-то чары-банки и экорамбурсы. 

Стоит заткнуть уши, глядя на танцующих, и покажется, что ты в доме умалишённых, но я не затыкала ушей.  Друг написал, что от экономической мощи нашей державы остались, видимо, только мощи, но я, хоть и ответила другу, что страшно этим опечалена, честнее было бы сказать, что это меня не волновало. 

Меня теперь уже почти ничего не волновало.  Я  перестала воспринимать происходящее вокруг как происходящее со мной, мир странно потускнел, трава казалась серой, цвет солнца стал мутно-алым, и я, как не пыталась, не могла слиться с миром. Мир выпихнул меня из себя, точно мяч, заброшенный детьми в кусты и забытый там. И я, сделав две-три неуклюжие попытки вернуться в реальность, плюнула и смирилась с новой переменой. Мир тоже стал чужд. Я ощущала себя  инопланетянином, которого невесть как занесло в этот век, в этот город, на эти улицы…

Это породило новую странную метаморфозу. Отрешённость от мира окончательно убили чувство значимости происходящего, но неожиданно сделали меня абсолютно неуязвимой. Ты не можешь обидеться или почувствовать себя задетым, если не воспринимаешь обижающих и задевающих как нечто сущностное. Вокруг суетились люди с какими-то желаниями, иногда они затрагивали меня, объясняя необходимость этой суеты каким-то пустым вздором, иногда даже, заметив мой отстранённый взгляд, пугались, но я не могла слиться с этими людьми – ни помыслом, ни телом, ни душой, да и не хотела заходить в круг их каждодневных забот и помыслов, их суждений о политике и прогнозов о будущем России...  

Но, утратив единение с миром,  я не слилась и с собой. Себя я по-прежнему не интересовала...