Лёгкость скольжения

Морозы наступили в январе. Сначала ветра вычистили все небо, потом начались солнечные дни и ледяные узоры сковали окна. Парк превратился в каток, гололед был такой, что дворнику хватило запасов песка только на дорожки от общежитий до учебного корпуса.

Озеро встало ровно, как чистое зеркало. И тогда старшекурсники сказали: “Ну, первоклашки, бегите к завхозу за коньками”. И мы побежали.

Коньков в университете было десятка три, с одной стороны много, а с другой - всем не хватит. Так что у озера толпилась окоченевшая очередь из студентов, ожидающих, когда освободится следующая пара полозьев. Зато тем, кто катался, было жарко и весело.

Они скользили вдоль берега, по кругу против часовой стрелки, стайками, парами и по одному, кто быстро и умело, кто медленно и опасливо. Был в этом движении некий единый упоительный восторг от общего полета среди царящей вокруг сказочной красоты. 

   Лед искрился, деревья в парке и вокруг озера были покрыты пушистым инеем, и на земле тоже вырастали причудливые белые кружева, которые похрустывали и поскрипывали под ногами, как сахарный песок. Красногрудые снегири и желто-зеленые синицы пыжились шариками на ветках орешника, голодные вороны смело прыгали возле людей, рассчитывая на крошки из карманов запасливой и щедрой молодежи. Белки сидели по дуплам, зайцы и сверебы по норам. Пока снег не выпал - всем было холодно. 

Мы с Вандой ждали своей очереди почти час, не переставая пританцовывать на месте. Большие пальцы давно не чувствовались, так что надо было двигаться, чтобы совсем не обморозить ноги. 

  Эрик протолкался к нам через всю очередь, вырос позади и гаркнул:

- Мерзнем, красавицы?

     Конечно, он хотел нас напугать, иначе зачем было бы ему подкрадываться сзади. Но я почуяла его заранее, и заранее обрадовалась. 

- Зачем так орать? - возмутилась Ванда. - Конечно, мерзнем. Мы тут уже час как превращаемся в снежных баб. Я уже сомневаюсь, что это того стоит. 

Ванда не была уверена, Эмиль это или Эрик, так что на всякий случай выразила свое возмущение сдержанно. Эмиля Ванда уважала. 

- Еще как стоит! - уверенно закивал Эрик. - Если только вы умеете кататься. Вы же умеете? - и Эрик с надеждой посмотрел на меня.

На нем была лохматая меховая шапка, застрявшая на больших, красных от мороза ушах, тулуп, а под ним все тот же серый свитер, штаны на Эрике тоже были тонкие, те, парусиновые синие, и видно было, что штанины затвердели от мороза. Но, главное, на его плече висели связанные веревками полозья коньков.

- Где ты их добыл? - оценила богатство я.

- Места надо знать! - хитро заулыбался он. - Ну что, девчата? Кто первый? - И Эрик, сняв с плеча коньки, протянул их нам.

Мы с Вандой переглянулись и та рассмеялась:

- Ну просто высший пилотаж подката, господин Травинский. Прямо аплодирую. Идите уже катайтесь, моя очередь скоро подойдет.

И мы пошли. Я села на поваленное дерево, которое всем служило скамейкой, и принялась привязывать к ботинкам полозья.

- Э-э-э… Что ты делаешь? Так сразу ногу подвернешь. Дай-ка! - Эрик присел передо мной на колени, скинул с рук перчатки и стал сам перевязывать веревки как можно туже. 

- Давай, я круг, а потом ты? - смутилась я. - А то мне неловко. Ты же тоже хочешь покататься.

- Вот сразу видно, что Ванда куда опытнее тебя, - поняла, для чего я коньки добыл. - Эрик поднял улыбающуюся физиономию. - Катайся спокойно, а я пока погляжу. 

Мне хотелось спросить про Эмиля. Где он вообще, два дня уже его не видела. Но я вовремя сообразила не спрашивать, а просто поблагодарить Эрика и выйти на лед. Красиво влиться в толпу катающихся и вскоре позабыть про Эрика, отдаться легкости скольжения, любоваться белыми берегами, синим небом и золотыми солнечными бликами на льду. Коньки сверкали, лед скрипел, студенты болтали и смеялись. 

Эрик догнал меня на середине озера и заскользил рядом. 

- Твоя очередь пришла. Ванда там немного поспорила, и мне достались твои конечки. Вообще, Ванда, конечно, умница. Тут Рир однозначно не прогадал. Давай руку.

И он взял меня за руку, совершенно просто и уверенно, потянул и потащил по льду. Его длинные ноги отмахивали по два метра при каждом толчке, я за ним не поспевала. 

- Смотри, вон наш преподаватель по сольфеджио. Господин Миминор. Ну, это мы его так называем. А на самом деле он Шалейф. Дарий. Странное имя. - Эрик указал перчаткой на дядечку в пальто с претенциозно длинным красным шарфом. Тот катился медленно, в одиночестве, студенты вежливо его обгоняли. - Чинный и модный. А на самом деле - просто индюк. У него в столе лежит толстая стопка самых позорных музыкальных диктантов. Он их коллекционирует. И читает вслух. Бесит этим ужасно. А вот этот - вон, с манерной бородкой, в беличьей шапке. Библиотекаршу выгуливает. Эдвард Малиновски. Этот у тебя точно не преподает. Хоровик. Скукотища. Но бородку его девочки обожают. Даже записки любовные пишут… старперу такому... Ему двадцать пять, я узнал. - Эрик сердито фыркнул, но тут же продолжил уже совсем другим тоном, беспечным и даже заговорческим. - А, парней еще покажу. С третьего курса. Вот эти двое. С девчонками. У них банда своя музыкальная. Ещё барабанщик такой, нестриженый, типа как наш Колич. Играют очень интересную музыку. Просто ведьма знает что играют. Вообще ни на что не похоже. Я один раз у них на репе был. Впечатлился. Да и девицы у них, я тебе скажу, самые красивые. 

- Еще бы! Это Дина Маневич. -  Я узнала фигуристую девушку с черными локонами, выбивающимися из-под оранжевой шапочки. - Звезда третьего курса. Она каждое утро выходит в коридор с ковриком и делает упражнения на растяжку. А вечером мажет лицо сметаной и ходит по общежитию как мумия.

- Ахаха, - расхохотался Эрик. - Сливаешь мне все секреты красоты? Та-а-ак. Тогда вон про ту мне расскажи!

- Блондинку? - уточнила я. 

Эрик показывал на девушку с белоснежной косой, которая катилась впереди, рядом с подругами. 

- О, да! Вот про нее. Давно за ней наблюдаю в столовой. С тех пор, как какой-то растяпа, да будет благословенна его криворукость, пролил ей на грудь стакан с соком. Кофточка прилипла. Ну ты понимаешь…

Я чуть не споткнулась от таких откровений. Интересно как получается. Он вроде тут со мной, а говорит о других девочках. Да еще про грудь.

- Я ее не знаю, - стараясь не показать, что уязвлена, сказала я, сама не заметив, как отпустила руку Эрика и сбавила скорость. - Она, кажется, на первом этаже живет. Видела пару раз…

- Ясно! - Эрик развернулся и поехал передо мной спиной. - Да ладно тебе, я специально спросил, чтоб посмотреть на твою реакцию. 

- Вот как? Специально? - И тут я споткнулась о какую-то выпуклость во льду, и полетела прямо на Эрика.

- Вы что делаете, дурачье? - запоздало крикнули нам едущие позади ребята, те самые музыканты, играющие “всякую странность”. Их девушки, - эта Дина и ещё какая-то смазливая, - взвизгнули, но я уже сбила Эрика с ног, он схватил меня во время падения и дальше мы ехали уже на его тулупе. Эрик на спине, я - на нем. Студенты только успевали разъезжаться в разные стороны. Потом движение замедлилось.

- Твою ж… Итта! - простонал Эрик, продолжая крепко держать меня за плечи. - Разве можно так ревновать? Чуть нас не угробила. Живая?

- Да, ты же меня поймал. 

- Не просто поймал, а практически покатал на себе. 

Мы осторожно поднялись, и выяснилось, что Эрик не может наступить на правую ногу. Подъехала испуганная Ванда: 

- Вы в порядке оба?

- Честно говоря, нет, - признался Эрик. - Кажется, я подвернул лодыжку. 

Мы с Вандой сняли коньки, помогли отвязать коньки Эрику, он охотно оперся на наши плечи, и, не переставая шутить и кривиться, попросил просто усадить его на бревно. 

- Тебя надо в лазарет! - строго сказала Ванда.

- Не-не-не! - запротестовал он. - Я посижу, может, пройдет.

- Тогда я схожу за Эмилем, - предложила я.

- Вот уж точно не надо! Лучше уж сразу в лазарет. Идите катайтесь, девчата, я посижу.

- Совсем что ли? Катайтесь! - я села рядом. - Прости пожалуйста…

- Ага! Еще скажи, что снова чувствуешь себя виноватой? - он улыбнулся. - Ну, что, темная дева, согрелась? Я говорил - коньки - это здорово!

Не знаю, сколько мы просидели на бревне. Я рассказывала Эрику про всех девочек, которые проезжали мимо, про всех, кого хоть сколько-то знала. Эрик улыбался и шутил. Я ловила на себе его взгляд и слушала его чувства. Ему было больно, холодно и при этом очень хорошо рядом со мной.

Потом прибежал Эмиль. Ванда все-таки за ним сходила. Эмиль отругал нас обоих за то, что мы сидим разгоряченные на морозе, и мы с Эмилем довели Эрика до его кровати. Потом Эмиль прощупал пострадавшую лодыжку брата и сказал, что естественное обморожение пошло растяжению только на пользу, и нога, скорее всего, не опухнет. Эмиль как всегда оказался прав. Эрик похромал пару дней, и снова забегал по Туону с таким азартом, словно хотел перезнакомиться и подружиться с каждым. Его жадность до интересных людей была мне понятна, но, в отличие от него, я ждала, когда новые знакомства сложатся сами собой.

На каток я больше не ходила. Застряла за курсовой работой по композиции. Время сессии приближалось, а у меня ещё, как говорила бабушка, с курсовой было "ни у шубы рукав". 

(Эпизод из бонусной  зимней главы в начало первый книги Белая Гильдия)