В дополнение к блогам про писунов и писателей

Когда именно литература становится художественной литературой? Где критерий? Состоит ли этот критерий в количестве эпитетов, метафор или синекдох? Определённо, нет.

Давайте вспомним традиционную эстетику. «Представить идею в явлении, раскрытие идеи в явлении». Что это такое? Допустим, есть герой. Вот он бежит, стреляет, прыгает, убивает, думает. Это только иллюстрация, изображение. Чтобы изображение стало художественным, герой, прыгая, убивая и думая, должен попутно раскрывать некую идею. Разумеется, речь не идёт о социалистическом реализме, речь не идёт об идее сознательной. Но представьте себе человека. Человек имеет голову, но имеет также и сердце; он обладает сознанием, но есть у него также и бессознательное, отчего он способен на совершенно иррациональные поступки. Значит, мы можем догадаться, какой должна быть подспудная идея. Идея цельности человека. То есть герой, чтобы быть цельным, должен иметь не только сознание, но и подсознание, не только ум, но и бессознательное. Художественное изображение человека есть изображение его цельным. И вот здесь 99,9 процентов писателей оказываются в тупике. Как наделить героя бессознательным? Фэнтэзи и фантастика, кажется, вообще не знают такого слова. Это уже епархия подлинно художественной литературы, чуть ли не весь прошлый век она билась как раз над этим, над цельностью человека. Вспомним концепцию смерти автора. Никто же не понимает её буквально, что автор, прежде чем начать писать, должен пустить себе пулю в лоб. Конечно, не так. Но автор должен, обязан выйти за пределы себя. За пределы себя сознательного. Вот тут и критерий. Не в ай-кью, не в эпитетах, не в гиперболах  – это лишь оформление, но оформление чего? – стреляния, бегания, убивания – или цельного образа героя?