Инспектор по сказкам. Бык печеный.

Раздумья мои неожиданно прервал донесшийся откуда-то издалека запах жареного мяса.

Удивленный, я остановился и стал принюхиваться. Я ведь сегодня так и не позавтракал! Или позавтракал, но не пообедал?

Следуя указаниям носа, я пришел на удивительное место, очень напоминающее картину И.Шишкина "Среди долины ровныя…", с небольшими отличиями.

Прямо передо мной стоял дуб. Дуб, а не сосна. Крученый — весь узловатый, перекрученный. Под дубом лежал бык печеный, в боку у него торчал нож точеный, а в заду — прошу прощения за столь экзотически эротическую подробность — чеснок толченый. Не очень эстетично, но зато функционально.

"Наверное, потому его сюда поместили, — подумалось мне, — что в пасти чеснок держать нельзя: бык не переносит чесночного запаха. К тому же припекает слизистую ротовой полости. Правда, прямая кишка тоже весьма чувствительна к подобным вещам… Тьфу, о чем это я? Бык-то — печеный! 

Кстати, я всегда хотел поближе разобраться в вопросе: что такое печеный? На мой взгляд, это либо приготовленный на вертеле над углями, либо в горячей золе — наподобие печеной картошки. Ничего другого печеного я представить не мог. Все остальное получалось либо жареным, либо вареным.

Но, в любом случае, попробовать очень хотелось. Я никогда не упускаю возможности продегустировать местные деликатесы. Сколь­ко можно колбасой да консервами питаться!

Бык лежал на брюхе, и я сразу оценил удобство подобной позы: все вкусные места были легко доступны, находились как на ладони. Шкуры, естественно, на быке не было, а вот румяная хрустящая корочка, наоборот, была.

Нож резал мясо, что масло. Слюнки текли у меня синхронно с выступающим из-под ножа прозрачным жирком. 

Первый ломтик я сжевал без чеснока — хотелось ощутить чистый вкус печеного мяса. Вышло недурственно, но несколько пресновато: явно не хватало соли. Подумав, что чеснок просто обязан быть перемешан с солью, я отрезал еще один кусок мяса и осторожненько подошел… к необычной чесночнице. Хвост быка был кокетливо повернут на бок.

Ломтик мяса я протягивал с опаской: а вдруг это какая-то провокация, и бык, едва я прикоснусь к чесноку, заревет, захохочет, вскочит на ноги, заорет на меня… Я старался быть готовым ко всему: сказка есть сказка.

Но ничего не произошло: бык не подавал признаков жизни, лежал, как и положено печеной говядине, неподвижно.

С чесноком и солью мясо пошло намного лучше, хотя на этот раз мне показалось, что с чесноком более гармонично сочетается горячее мясо. А к холодному лучше всего пошла бы горчица.

И тут ветерок вновь донес до меня запах именно горячего мяса. И причем не издалека: с противоположного бока быка.

Удивленный, я сделал несколько шагов, сжимая в руке нож — в том числе для самообороны — и зашел на другую сторону бычьей туши. От этой половины явственно веяло жаром.

Сделав несколько хирургических надрезов, я подцепил на лезвие кусок мяса и поднес к носу. Мясо было горячим, и пахло соответственно! Оно едва не шкварчало. А я-то думал, что пока до­шел сюда, бык остыл — та-то половина холодная. Кто тогда его приготовил? Или он постоянно такой, сам по себе, по-сказочно­му?

Вот теперь я понял, что мои отношения с печеным быком достигли полной гармонии: горячее мясо с чесночно-соляной смесью оказалось просто восхитительным!

Насытившись, я с размаху воткнул нож на прежнее место — в холку холодной стороны быка, чтобы тот, кто придет после меня, не обжег руки — и удалился, оставив в себе теплые воспоминания да килограмма полтора печеного мяса.

Отойдя немного, я остановился: что-то мешало покинуть столь гостеприимное животное. Появилась какая-то отдаленная мысль о некоем несоответствии, которое отметило подсознание именно в связи с печеным быком. Удовлетворение, вызванное насыщением, сменилось недоумением: главное, главное-то я забыл! Имелась какая-то специфическая формула, связанная с быком…

Да! — я вспомнил. 

Все, все было на месте: и дуб, и бык, и нож, и даже (гм!) чеснок. Но формула, формула-то звучала так: на море-окияне, на острове Буяне, стоит дуб крученый, под дубом лежит бык печеный, в боку у него торчит нож точеный, а в заду — чеснок толченый! 

Я вспомнил! А говорят, что сытое брюхо к учению глухо! 

Я преисполнился чувством собственной полноценности. Поэтому вернулся и еще раз обошел вокруг быка.

Действительно, все сходилось: дуб — крученый, ствол перекрученный, узловатый… Бык — печеный, причем пропеченный в меру, без пересушенностей и сыроватостей. Я удовлетворенно цыкнул зубом и выковырнул застрявшее между зубов волоконце мяса. Нож — точеный, отлично наточенный. Помню: резал хорошо. Чеснок — толченый как надо, без кусочков, равномерно перемешанный с солью. Соли тоже в самый раз. 

А вот самого главного и не было: ни моря-окияна, ни острова Буяна!

Налицо имелось значительное несоответствие. И его надлежало запомнить.