Последний кусочек колбасы

Отказалась от мяса с незапамятных времен, и нисколько не жалею об этом. Хватит уничтожать братьев наших меньших. Рыба? Рыба — другое дело. Вот подумайте сами: если Ной собирал в ковчег всякой твари по паре, кого там не было?

Рыб. Почему? Да потому что, какой смысл спасать рыб от наводнения?

Вот поэтому рыбы не наши побратимы и родственники, не те, чье спасение было санкционировано свыше — исходя из этого, рыб есть можно.

Во всяком случае, это я так научилась отшучиваться. 

А на самом деле ковчег здесь, конечно же, ни при чем. Просто, сначала я начала замечать, что после самой обыкновенной котлеты не могу не то что прыгнуть повыше, а даже двигаюсь словно беременная слониха. Не ем мяса и спокойно порхаю по сцене. И еще одно: невыносимо после трапезы видеть на тарелки кости. Ощущаешь себя в кунсткамере или на кладбище домашних животных.

Ну, в общем, понятно. Решила отказаться от мяса, сказала — отрезала. Сначала не хватало чего-то, потом привыкать начала. Иногда брат или мама спросят: ну ты хоть в этом году попробуешь мяса? Я только плечами пожимаю. Зачем?

Но вот настал момент, когда после десяти лет воздержания от поедания безвинных животных, я все же нарушила свой обет.

Произошло это в Японии, в клубе, где я работала. 

В заведении тогда была хима — дико скучное время, когда за целый день не зайдет ни один клиент, и все работающие там девочки вынуждены сидеть в вечерних платьях и полном гриме, ожидая невесть чего. Танцевать для пустых столов и скучно торчащих в проходах официантов, обрывать телефоны знакомым, умоляя их хотя бы ненадолго заглянуть в клуб.

В один из таких унылых вечеров к нам неожиданно заявился страшно вредный тип, с которым, при лучшем раскладе, я бы точно за один столик не села. Но сейчас мы и такому гостю были рады.

За что мы его не любили? Вроде и собой недурен, и умишко какой-никакой у мужика наличествовал. Просто больше всего на свете, обожал он издеваться над людьми. То назначит девушке встречу, минут за пятнадцать до начала работы: мол, поднимемся вместе в клуб, а я упрошу хозяина с тобой погулять. Девчонка ждет, волнуется, звонит ему на трубку. А он ей отвечает: мол, уже близко, в пробке застрял, уже видит ее.

А потом за пару минут до начала работы, когда у девушки уже истерика, возьмет да и отменит все: дескать, дело неотложное появилось. Вот и несется бедняжка на работу, ломая каблуки и мешая на лице слезы с косметикой. Опоздание 300 баксов, такие деньги на дороге не валяются.

Или для смеха, возьмет и вместо пенки для волос подсунет крем для депиляции… На тюбике ведь иероглифы — попробуй разберись. 

В общем, гад он, хоть и японец.

А в тот день по всем приметам вижу, ко мне решил прикопаться. Сидит в компании филиппинок и двух украинок, и всей компанией они на меня взгляды кидают. То он посмотрит, то они, то он, то они…

Наконец позвали меня за стол. 

— Ты самая белая в клубе! — смотрит на меня, посверкивая очками половиночками.

— Возможно, — скромно опускаю глаза. «Самая, самая, это все знают. Японки за такую белизну состояния спускают, а на меня это совершенно бесплатно свалилось».

— И лучше всех танцуешь?

«Тоже не поспоришь. Звезда шоу, она и в Африке звезда». Смотрю, пытаюсь понять, какую каверзу для меня изобрели. Не может же он без гадостей.

— Ичибан?! 

— Нет, вот это неправда. Ичибан — то есть, первый номер — за моей подружкой Линдой. У нее отличный японский, и гостей больше. Мои же, в основном, на шоу приходят. Так что далеко мне совершенства.

— Все равно самая-самая… — Довольная круглая рожа расплывается в умильной улыбке. 

Ну, точно, сейчас что-то скверное предложит.

— Я слышал, что ты еще и вегетарианец? Колбаски не желаешь? 

Одна из девушек пододвигает ко мне тарелочку с аккуратно разложенными кружками салями.

— Домо аригато. Нику таберу най[1], — кланяюсь я.

— Табетай?[2] 

— Хай. Содес.[3]

— Дозо,[4] — тарелка двигается ко мне.

— Нику таберу най.[5]

— Иронай дес кА?[6]

— Зен-зен иронай[7]

В это время одна из украинок подсаживается ко мне, а филипинка начинает что-то шептать гостю.

— А за тысячу йен будешь? — Бумажка ложится рядом с тарелкой. — Один кусочек колбасы за одну тысячу йен, — поясняет мне украинка. — Тысяча йен это десять баксов. Ну что тебе будет от одного кусочка сервелата? Проблюешься в туалете и все.

Я отрицательно мотаю головой.

Передо мной ложится вторая тысячная бумажка.

— Нет.

Гость роется в бумажнике и достает пять тысяч йен.

— Гоминосай, декинай.[8]

— Ичи манн?[9] 

Девчонки смотрят на меня во все глаза. Ичи манн — 100 долларов. Можно сказать ни за что.

Разочарованный гость, показывает жестом, что разговор закончен. Закрывает бумажник. Я кланяюсь и направляюсь к диванчику, с которого за нами наблюдают другие девчонки.

— Джулия! 

Я снова разворачиваюсь и с дежурной улыбкой подхожу к тому же столику. Где теперь рядом с колбасой лежат две бумажки по десять тысяч йен. Он решил издеваться надо мной по полной программе.

Следом за второй на стол с мягким хрустом опускается третья бумажка. Триста баксов. За эти деньги мог бы снять себе проститутку и получить удовольствие, а он…

Воздух вокруг нас словно напитан током. Девчонки, ожидающие нас на диване, злятся, что я не беру деньги. Мой мучитель побагровел, глаза блестят, пальцы лихорадочно двигаются в бумажнике. Ну же?

Я закрываю глаза. Скрип кожи, вздохи и стоны со стороны бара. Мягкий шорох очередной бумажки на столе. Все в порядке. Открываю глаза — четыреста долларов. Не слабо на сегодня. Тем более, если учесть, что хима, клиентов нет, и заработков тоже.

Но я сдерживаюсь, чтобы не взять деньги в тот же момент. Желающий заставить меня переступить через свое «я» человек, не примет легкой победы. Еще бы — самая красивая, самая белая, лучшая танцовщица клуба… Я просто не имею права сдаться ему за столь ничтожную сумму.

Хотя, почему нет?

— Пятьсот!

Я смотрю на симпатичные бумажки на столе, но не вижу их, вслушиваясь, что происходит вокруг. Девчонки уже не сидят на диванчике, они без разрешения подошли и сгрудились вокруг нашего столика, менеджеры не строжат. Должно быть, делают ставки кто кого. 

Перевожу взгляд на сидящую рядом с гостем филиппинку. И только тут замечаю ее судорожные жесты. Ага, понятно, у него нет больше свободных денег! А значит, ставка уже не увеличится ни на йену, клиент заберет бабло и уйдет, жутко обиженный на клуб. Уйдет и не вернется. И мы будем в этом виноваты.

Кому в результате лучше? А ни кому. Я давно хотела вспомнить вкус копченой колбасы, так почему не сделать это за 500 баксов?

Изобразив муку на лице, я сгребаю со стола свои заслуженные серебряники и, выказывая всяческую гадливость, беру, наконец, кругляшек колбасы. Со стороны может показаться, что я запихиваю себе в рот отвратительного таракана или жабу. 

Еще один важный момент: унижение самой красивой и самой белой женщины должно быть обязательно публичным, должно быть невыносимым для нее, причинять страдания. Только при таком раскладе говнюк останется довольным и не бросит шляться в этот клуб.

Решив наконец, что необходимый минимум выполнен и пантомима удалась, я кладу на язык пахнущий копченостями кусочек колбасы и начинаю его тщательно пережевывать.

Желая подыграть мне, менеджер притаскивает стаканчик «Хеннесси», дабы я могла запить «отраву».

Когда-нибудь, когда у меня будет семья, дети и внуки, я соберу их у зажженного камина в нашем доме и расскажу про то, как съела свой последний кусочек отличнейшей копченой колбасы. Съела за пятьсот баксов. Хоть в книгу рекордов Гиннеса отправляй!

Это фрагмент из книги "Ближнее море" полный текст можно  скачать на АТ https://author.today/work/169183

А если кому-то хочется прочитать о приключениях в Японии, могу предложить книгу "Изнанка веера" https://author.today/work/169178 

Так получилось, что к моменту "Изнанки" об этом эпизоде японской жизни я благополучно забыла, но фрагмент хорошо встал в другую мемуарную книгу "Ближнее море".

[1]Большое спасибо. Мясо не ем (яп.).

[2]Хочешь есть? 

[3]Да, конечно.

[4]Пожалуйста.

[5]Мяса не ем.

[6] Не признаешь?

[7]Совсем не признаю.

[8]Извините, не могу.

[9]Десять тысяч иен?