Океан в глазах

Просто небольшой сжатый отрывок предыстории, как приличный вампир докатился до жизни такой. Без воды, хотя буквально воды в нём много.

Их с самого детства учили, что молитва — это разговор с пустотой, клятва перед никем и просьба в никуда. Это не заклятье, для которого нужно быть спокойным, почтительным, скованным отдельный сводом правил приличия, а собеседник — сила — точно ответит действием. Ничто не требует ничего. Оно просто выслушает, как очень хороший церковник, и сохранит в тайне ломающийся голос, слёзы и страх. 

Милан плакал редко. До этого дня последним разом было лет в двадцать, когда его все же довела троюродная сестрица, а потом отругал Великий Князь. Тогда он чувствовал себя точно также: преданным, запертым, бессильным. Однако тогда он все же был дома и никто его на самом деле не предавал. Сегодня он понимал это, и молился предкам. Мир гремел чужими голосами, рёвом и чьим-то зовом. Дом так не звучал.

— Помогите, — голос Милана звучал тихо и неразборчиво. Сил больше не было после дня криков. Он из последних сил ударил по крышке гроба. — Кто-нибудь, молю вас!

Внезапно, его и правда кто-то услышал.

— Ты это слышал?

— Кажется да. Это что за ящик?

Также их учили, что "ответ на молитву — дурная примета". Изначально это значило, что кто-то услышал твои сокровенные мысли, которые мог использовать в корыстных целях.

Падая на колени, брошенный на глаза капитану, Милан мог бы сказать, что это ещё означает "бойтесь своих желаний". Как он и боялся, его гроб оказался на корабле посреди океана. Приобретённый страх воды сковывал его горло, лишая возможности говорить и даже двигаться. Разбойничьи лица людей, которых юный вампир и так недолюбливал, не внушали доверия. Особенно злая усмешка главаря шайки. 

— Говорите, кто-то подкинул ящик с этим?

Милана даже никто не спрашивал. Сохраняя холодное выражение лица, про себя он проклинал. Он не был точно уверен, виноват ли его брат, но именно после совместного распития вина в честь удачной охоты молодой наследник оказался здесь. Факты были на лицо, но он все же старался не терять надежду на совесть своего кровного родственника. Проклинал же он окружающих за подобное с ним обращение. 

Моряки обсуждали его судьбу друг с другом, но он уже понимал, к чему всё идёт. Зов глубин проникал в самое сердце и не давал сосредоточиться не меньше, чем неестественный ужас.

— Нам он тут не нужен, — подвёл итог капитан. — Бросьте его на корм рыбам.

Милан беззвучно завыл, отвечая чудовищу. Утопление казалось ему большей карой, чем перспектива быть съеденным в один укус. Его схватили за ворот рубашки и зловонно запыхтели в ухо:

— Погуляй-ка по доске, кровосос.

Суета, и вот, его толкают вперёд. Милан в последний момент смог удержать равновесие на самом краю. Шелест воды, казалось, насмехался над ним, как и морские волки. Он повторно завыл. 

Вдруг ответ раздался так близко, что его услышали даже люди. Стон чудовища проникал везде. Корабль опасно покачнулся. Люди закричали, но Милену уже было всё равно, что с ними станет. Он шагнул вперёд.

Оно поднялось перед ним. Водопад пены с грохотом стекал с него, но большая часть воды уже стекла, из-за чего Милен спокойно встал на спине своего спасителя.

Оно было гигантское. Одна только голова змея была ненамного меньше среднего корабля серое, как море вокруг. Шкура словно состояла из морского дна. Чёрная корона, а под ней два туманных глаза.

"Кто ты такой?" — спросило чудище. Его голос не звучал в привычном понимании, отзываясь лишь на гребне ушей и воздействуя на каждый уголок его разума.

— Я Милен Белокосцев, — растеряв остатки страха ответил вампир. Он чувствовал себя умиротворённо, словно все вокруг навечно застыло.

"Впервые меня кто-то услышал за столько лет" — ритмичный гул-смех. — "Пожалуй, возьму тебя с собой, шаман Милен".

Милен не был против. Он в несколько теневых рывков оказался на голове существа, цепляясь за выступы. Страха больше не было, как и воздействия. Осталась только связь. 

Они ушли на юг, оставив за собой незамеченный затонувший корабль.