Отрывок из неопубликованной книги

Продаж не дописанных до конца еще книг на Autor.Today, я, похоже, так и не дождусь - идти по стопам Александра Дюма-старшего в наши времена ох как трудно - поэтому, буду иногда тут выкладывать кусочек-другой из недописанного.

Вот, держите, кому интересно, отрывок из книги "United States off..."-2, которую я сам называю "United States post..."

***

– Д-дут!..

Приклад знакомо толкнул в плечо и кролик, высоко подпрыгнув и кувыркнувшись через голову, упал в вы-сокую траву, судорожно дергая лапками. Да, собственно говоря, Бэрринстон даже удивился бы, останься зве-рек невредимым после выстрела знаменитого «кроликобоя» – мелкокалиберной магазинной винтовки «Фокс». Не для того были потрачены пятьсот «новых зеленых», чтобы проклятые грызуны разгуливали там, где им заблагорассудится, мать их!

Ага! Вот еще один! Ковыляет куда-то, да деловито так, будто стряпчий в свою контору на Девятой авеню. Мол, не касается меня ничего. Даже то, что соплеменник, может быть даже родственник, сейчас сучит лапками в каком-нибудь десятке футов. Плевать, мол, мы хотели на родственников, ближних и дальних...

«А вот тут ты не прав, – подумал охотник, ловя на мушку упитанный серо-зеленый круп, почти сливающийся по цвету с окружающей растительностью. – Библейские заповеди, бродяга, забывать не след... Даже такому маленькому засранцу, как ты. Возлюби ближнего своего...»

Пуля выбила клочок шерсти из спины животного и второй «посланец Сатаны» уткнулся мордочкой в землю.

– А не то придет дальний, – добавил Бэрринстон вслух, поднимаясь на затекшие от долгого сидения ноги и делая несколько энергичных приседаний, чтобы заставить кровь снова бежать по жилам. – И возлюбит тебя... Как говаривал, помнится, наш сержант Аткинс.

Кто бы мог подумать, что охота на кроликов может надоесть? Или кто-то другой, а не десятилетний Джерри, часами готов был скрываться в кустах, с отцовским дробовиком в дрожащих ручонках, до рези в глазах высмат-ривая – не мелькнет ли где пушистое тельце. А потом терпеть боль в «пятой точке» от ремня мистера Роджера Бэрринстона-старшего и нотации миссис Роджер Бэрринстон, твердо зная, что днем позже снова стащит ста-ренький «Ремингтон» и потратит все патроны на шустрых зверьков. Впустую, потому как обитатели травяных джунглей вертки и неуловимы, словно взаправдашние «чарли» , о боях с которыми «старик» любит рассказы-вать долгими зимними вечерами. Разве что пушистым «чарли» так и не удалось отгрызть младшему Бэррин-стону ногу по колено, как тем, настоящим – старшему...

«Ремингтон» перекочевал в полное и безраздельное владение Роджера лишь после того, как однажды ве-чером он, на вид невозмутимый, будто индеец, но лопающийся от тщательно скрываемой гордости, он выло-жил на пол кухни, перед раковиной два окровавленных трупика – свою первую охотничью добычу...

Бэрринстон тряхнул головой, отгоняя воспоминания, вынул из подсумка новую пластиковую обойму и, од-ним отработанным движением пальца, отправил десять тускло-золотистых цилиндриков в магазин «Кролико-боя».

«Сколько я тогда потратил патронов на свою первую пару? – подумал он. – Пятнадцать, двадцать? Да не этих малюток... Двенадцатый калибр.»

Увы, подобной расточительности отставной сержант теперь позволить себе не мог. Да и патроны давно уже стоили не полтора доллара за дюжину, как в далекие семидесятые. Тут уже, как на войне: одна пуля – один враг. Без сантиментов. Повезет – два врага, но никак не менее одного. В крайнем случае – девяносто девять на сотню выстрелов. Охотник с удовольствием воспользовался бы старым добрым дробовиком, но вот незадача – дробь этим тварям нипочем.

Солнце припекало не по-осеннему, ноги побаливали, и мужчина решил махнуть рукой на «забаву».

«Хватит на сегодня, – думал он, забрасывая винтовку за спину и направляясь к дому. – И этих-то до темна буду собирать. А ведь еще надо тушки обработать... Пообедаю – и за дело.»

Что делать – вот из-за такого малоаппетитного занятия, как обработка добычи и разлюбил он столь милую его сердцу когда-то охоту. Ведь это только кажется, что охота состоит лишь из азарта и радости от удачного вы-стрела... Что же говорить о том, когда охота превращается в промысел? Когда, встав спозаранку, стреляешь полдня будто в тире, едва успевая перезаряжать винтовку, а остальные полдня – кромсаешь, будто мясник окоченевшие тушки, набивая ими ящики в подвале. Чтобы, уже затемно, с трудом отмывшись от зловонных по-трохов, упасть в постель и забыться сном до нового утра.

«Ничего, – утешал себя охотник, наверное, в стотысячный раз. – Постреляю еще годик, накоплю деньжат, и махну отсюда, куда глаза глядят... Все равно в городе сейчас работы не найти, а если и найдешь, то такую, от которой потом отмываться придется почище, чем от моих кроликов. Или концы с концами сводить, по центу откладывать на лишнюю пачку сигарет или пинту виски. Лучше уж в тут, в честном дерьме повозиться лишний годик...»

По чести сказать, Роджер и не представлял, чем он сможет заняться, если бросит свой нудный, грязный, но приносящий стабильный доход, бизнес. За те пять лет, что прошли с того дня, как он решил оставить военную службу, охота, пожалуй, была самой безобидной из множества профессий, которые он сменил. Хоть и не самой денежной. Но станешь ли выбирать, когда не за горами полтинник, а все старые накопления сгорели в пресло-вутом Катаклизме? Вот-вот...

Бэрринстон уселся на нагретые осенним солнышком ступени крыльца, прислонил к перильцам винтовку, разулся и вытянул ноги, блаженно шевеля пальцами, овеваемыми теплым ветерком. По икрам все еще бегали неугомонные мурашки... Надо было, конечно, заняться приготовлением обеда, но делать этого совершенно не хотелось. Какая, спрашивается разница, между нехитрой холостяцкой стряпней и консервами? Благо, луженый желудок старого солдата пока еще мог переварить что-нибудь менее съедобное, чем «тушеная свинина с бо-бами» или «консервированная ветчина Монти Сайкса» – доводилось, иногда. Пожалуй, что и кролика осилил бы, если бы ничего больше не подвернулось.

Охотник улыбнулся своим мыслям:

«Ну, это ты хватил, старый враль! Не нашлось еще, пожалуй, человека, который добровольно отведал бы кролика. Даже голодные койоты, говорят, за сотню ярдов их обходят... Да что там койоты – вороны не клюют!»

Действительно, десяток стервятников уже описывал широкие круги над «полем охоты», но ни один из них так и не решился присесть рядом с коченеющими тушками зверьков. Будто знали, безмозглые твари, что не про них эта добыча.

«А вдруг именно сегодня мне, наконец, улыбнется удача? – подумал Роджер, все-таки найдя силы, чтобы подняться и зайти в дом. – Ведь везет же кому-то? Не могут же быть все эти россказни о счастливчиках, ухва-тивших Фортуну за подол, сплошным враньем. Чем черт не шутит, когда Бог не видит? Вдруг сегодня я под-стрелил Золотого Кролика...»

***

Тесак с противным хрустом вонзился в иссеченную колоду, и голова кролика отскочила далеко в траву. Черт! Придется искать. Хотя... Перекур так и так требуется. Бэрринстон отложил обезглавленную тушку в сторону, обтер руки в перчатках о пушистую шерсть и отправился искать потерю в дремучих зарослях бурьяна.

«Куда ты запропастился... – срубил он колючий стебель, норовивший вцепиться в рубашку. – Ау-у-у! Где ты, маленький негодник?..»

Не так просто найти в зеленой чаще зеленоватый же предмет размером меньше мужского кулака, но от-ставному сержанту повезло: он наткнулся на пропажу, не потеряв и пяти минут. Вытянув искомый предмет за длинное ухо, Бэрринстон подкинул его на ладони и, в очередной раз, подивился прихоти природы, создавшей подобное существо.

Если издали ЭТО еще походило на кролика, то вблизи и, особенно, анфас сходство терялось совершенно: коническая, напоминающая крысиную, мордочка, три челюсти, больше напоминающие жвалы насекомого, сложные фасетчатые глаза, тускло отсвечивающие зеленью, будто у мертвого слепня. Даже если не принимать во внимание трехпалые лапы с какими-то птичьими когтями, прячущимися в подушечках пальцев, словно у кошки, даже неспециалисту было ясно, что к нашему миру это существо имеет самое посредственное отноше-ние.

«Какие же лисы охотятся на этих кроликов? – подумал Роджер, проводя пальцем по многочисленным зу-бам, словно зубья фрезы, усеивающим поверхность «жвал». – Даже представить страшно...»

Именно в этих челюстях и заключалась основная ценность добычи. Хотя скупщики темнили изо всех сил, Бэрринстон тоже не вчера на свет народился и понимал, что алмазной твердости «инструмент», которым пу-шистики владели просто артистически, на дороге не валяется и ушлые инженеры давно нашли им область применения. Вряд ли из тускло-серых «камушков» можно было наделать бриллиантов, но стекло они резали легко. И все остальное – тоже.

Охотник припомнил, как однажды, движимый странным для прошедшего огонь и воду ветерана чувством, пожалел легко раненого кролика и попытался держать его в загоне из металлической сетки. Ведь он на своем «ранчо» жил совершенно один, даже собаки или какого-нибудь приблудного кота рядом не было. Только про-клятые кролики... И как подопечный легко, будто бумажную, крошил добротную «рабицу» своими «фрезами», раз за разом выбираясь на волю. А разок подсмотрев, как эта тварь питается, Бэрринстон сразу потерял всякий интерес к животноводству...

«Может ты и есть тот самый Золотой Кролик? – заглянул мужчина в мертвые глаза существа. – Недаром ведь заставил меня потрудиться больше обычного...»

Идея настолько захватила его, что, выбравшись из бурьяна, он решил не откладывать окончательную раз-делку тушки – обычно он все операции делал последовательно, чтобы не сбиваться с ритма – а отложив в сто-рону тесак, взялся за нож.

Кр-р-р-р... Острая сталь с треском вспорола прочную шкуру, прячущуюся под зеленоватой шелковистой шерстью и «вивисектор» принялся осторожно копаться в наполненном бурой слизью чреве твари, стараясь, чтобы та поменьше брызгала на одежду. А уж на кожу вообще – Боже упаси: Роджер первое время мучился долго не заживающими язвами на руках от кроличьей крови, пока не накопил достаточно денег на хирургиче-ский костюм из особого, стойкого ко всему на свете пластика. И несколько пар кольчужных перчаток, соткан-ных из тонкой титановой проволоки – порезать палец, копаясь в кроличьих потрохах вообще было недопусти-мо: поранившись по неопытности в самом начале, Бэрринстон едва не отдал Господу душу, выкарабкавшись с того света каким-то чудом...

«Ну – не подведи, старушка! – попросил он судьбу-злодейку, нащупав, наконец, в складках упругой как ре-зина плоти вторую по значимости ценность добычи – ее сердце или, возможно, желудок: твердый комковатый слиток. – Ну!.. Ну!..»

Скорее всего этот «орган», все же не имел ничего общего ни с пищеварительной системой животного, ни с кровеносной. Сержант в биологии разбирался еще меньше, чем в бухгалтерии, но, выпотрошив не одну тысячу зверьков, убедился на собственном опыте, что лежал он внутри туловища кролика отдельно от всего, словно жемчужина в раковине. И нарастал, наверное, подобно ей из внутренних соков кроличьего организма.

«Ну!.. Крупный какой – фунта на три потянет... Ну!..»

Увы, к золоту кроличья «жемчужина» не имела никакого отношения. И даже к цветным металлам – вообще: «слиток» заметно лип к стальному лезвию ножа и на вид казался темным, словно чугунная отливка. Обычный «железный кролик», ничего особенного.

– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул Роджер, швыряя «булыжник» в пустую, а потому пока еще гулкую, словно барабан пластиковую бочку. – Хотя бы медный или алюминиевый...

Непонятно почему, неудача его сильно расстроила и следующие десять минут он оттяпывал головы ни в чем не повинным зверушкам с таким остервенением, словно палач инквизиции, дорвавшийся до еретиков. И даже не оглянулся, когда две или три проворно упрыгали в те же заросли сорняка, что и первая.

«Потом найду! – будто автомат махал он тесаком, не глядя выхватывая из короба с тушками жертву за жерт-вой. – Много чести – кланяться за этим мусором! Долларом больше – долларом меньше...»

Действительно: довольно щедро платившие вначале, скупщики безбожно резали расценки месяц от меся-ца, заставляя пахать не покладая рук. И не мудрено – несколько лет назад Бэрринстон был одним из первых, которым, как известно, и карты в руки, а теперь развелось столько конкурентов, что хочешь – не хочешь, а приходится шевелиться. Не станешь ведь, по примеру предков, осваивавших лет двести назад как раз эти зем-ли, линчевать всяких мерзавцев, вторгающихся на твою территорию? Так недолго и самому из охотника в жертву переквалифицироваться...

«Что такое? – оторвался Роджер от работы, замерев с занесенным в воздухе тесаком. – Никак драндулет ка-кой-то едет?»

Вонзив инструмент в колоду, Бэрринстон поспешил к дому, сдирая по пути осточертевшие перчатки, респи-ратор и защитные очки. Гостей он не ждал – фургон скупщиков должен был прийти только на будущей неделе, а всех остальных, включая отморозков здешнего шерифа Смита, лучше всего было встречать, держа в руках винтовку. Да не почти игрушечный «Фокс», а привычную М16, в магазине которой патроны с обычными пулями щедро чередовались с бронебойными и зажигательными. Законопослушание хорошо лишь тем, кто может подкрепить его весомым аргументом.

– Бог в помощь! – улыбнулся вооруженному хозяину здоровенный, косая сажень в плечах, мордастый не... тьфу! афроамериканец, выбираясь из замершего у траченного кроликами забора из колючей проволоки такого же черного, как он сам внедорожника.

Очень знакомый, между прочим, чернокожий...

«Ну вот, стоит только помянуть черта, а он тут, как тут...»

– Здравия желаю, мистер, – облокотился Бэрринстон на винтовку, не замечая протянутой ладони. – И каким ветром вас занесло в нашу глушь?

– Попутным, сержант, попутным... – вздохнул Аткинсон, убирая руку...

***