Золото эмира

КАРАВАН

Ранним сентябрьским утром 1920 года, когда восток едва заалел, через одни из двенадцати ворот “благородной Бухары” вышел немалый караван, где одних только лошадей с поклажей насчитывалось не менее сотни. Еще два десятка лошадей  были впряжены в арбы, доверху забитые тюками. Караван сопровождали опытные погонщики и весьма многочисленная вооруженная охрана. Кроме того, за всадниками шествовала живописная группа дервишей в изодранных пыльных халатах. 

Подобные караваны были самой обычной картиной для Средней Азии тех лет. Ведь, несмотря на тревожное время, люди по-прежнему нуждались в различных товарах. А посему купцы продолжали заниматься торговлей, нанимая для охраны поклажи опытных воинов. И нет ничего удивительного в том, что к таким колоннам присоединялись всякого рода путники, включая вездесущих дервишей. 

Караван он и есть караван. Мало кто смотрел ему вслед. Тем более что время было раннее даже для Бухары, где люди привыкли просыпаться с первым пением птиц. Наверное, поэтому никто и не заметил, что стражников каравана возглавляет начальник охраны бухарского эмира, одновременно являющийся его личным телохранителем, Калапуш, а группу дервишей ведет – в рубище и с посохом, как все остальные, Даврон, предводитель местной общины дервишей, которого молва считала доверенным лицом эмира.

И уж, конечно, никто и предположить не мог, даже из числа погонщиков, что в посохах дервишей спрятаны длинные кинжалы, а в тюках, навьюченных на лошадей, упакованы сокровища последнего эмира Бухары. 

Впрочем, двое об этом знали абсолютно точно: Калапуш и Даврон. 

Но даже они не ведали о той роли, которую им самим вскоре предстояло сыграть. Как и о том, что их жизненный путь, несмотря на полученные гарантии, движется к закату. 

БУХАРСКОЕ  ХАНСТВО 

Бухарское ханство возникло в 16-м веке на обломках некогда великой и бескрайней державы Тимура – “Железного Хромца”. После ожесточенной борьбы за власть трон в 1747 году захватила династия Мангытов, представители которой стали называть себя эмирами. 

В период продвижения Российской империи в Среднюю Азию армия Бухары оказала царским войскам ожесточенное сопротивление, но была наголову разбита в двух крупных сражениях – на реке Сырдарья и под Самаркандом. 

По мирным договорам 1868 и 1873гг. Бухарское ханство признавалось протекторатом России со всеми вытекающими отсюда последствиями. С одной стороны, в феодальной восточной монархии упразднялось рабство. Русские купцы и промышленники получали право свободной торговли и предпринимательства на всей территории протектората и освобождались от пошлин. 

Вместе с тем, сохранялась неограниченная власть эмира над своими подданными, в том числе право вершить суд и собирать налоги. 

Таким образом, Бухарское ханство и в начале 20-го века продолжало оставаться крупным полунезависимым государственным образованием, простиравшимся от берегов Амударьи на севере до Горного Бадахшана на юге. Накануне крушения Российской империи численность населения Бухарского ханства составляло более 3 млн. человек, включая проживавших на ее территории таджиков и туркмен.

И вот какой парадокс: это феодальное владение на три с половиной года пережило рухнувшую метрополию!  

Бухарский эмир продолжал править даже летом 1920 года и собирался править, между прочим, еще очень долго! 

ТАЙНОЕ  ПОРУЧЕНИЕ

Задачей, которую эмир Бухары поставил перед Калапушем и Давроном, было достичь городища Касби в Каршинской степи – руин древнего города, стоявшего когда-то на Великом шелковом пути, а затем утратившего свою роль и превратившегося в город-призрак. В кургане, на котором высились мраморные стены и колонны некогда величественных дворцов и минаретов, имелось множество подземных ходов и колодцев, пригодных для создания тайника. 

Караван шел по маршруту, отстоящему даже от небольших селений. Но от опытного Калапуша не укрылось, что в отдалении крутятся какие-то подозрительные всадники. Было ясно, что по следам отряда идут люди, знавшие о содержимом тюков. Но от кого они могли получить секретные сведения? 

Достигнув Касби, караван расположился на отдых, а Калапуш и Даврон удалились в открытую степь для совещания. Здесь, на ровном месте, опасность быть подслушанными исключалась. Оба пришли к согласию, что прятать сокровища в кургане, как было предусмотрено первым вариантом, слишком опасно. 

Сошлись на том, чтобы задействовать запасной вариант: двигаться на Гузар – Яккабаг – Лянгар. Там, в отрогах Гиссарского хребта, в безлюдной, исключительно труднодоступной местности заранее уже был подобран другой тайник. 

Даврон еще весной посылал в горы двух верных дервишей, которые в глубине каменистого ущелья подыскали неприметную пещеру, сухую и достаточно просторную.

Ведя беседу, Калапуш и Даврон то и дело озирались по сторонам. 

Их не покидало ощущение, что, несмотря на прекрасный обзор, за ними наблюдают чужие глаза. 

ПОСЛЕДНИЙ  ЭМИР    

Последним бухарским правителем был Саид Алимхан из династии Мангытов - высокий, величественный, в цветном парчовом златотканом халате, со множеством орденов на широкой груди.

Несмотря на восточную экзотику, он питал склонность к европейской изысканности и обожал французских куртизанок, зазывая их щедрыми посулами к своему двору. 

Резиденция эмира располагалась в крепости Арк в Старой Бухаре. Торжественные приемы он устраивал в большом зале – курынышхане, где восседал на кошме из шерсти белых верблюдиц. Поговаривали, что эмир находится под каблуком своей старшей жены Бош-хатын, которая в пылу гнева, не стесняясь, кричит ему: «Ишачий зад!» И он терпел это. Что ж, кто из владык не без слабостей? 

Но с подданными эмир был крут. Его любимым занятием было придумывание новых налогов. При этом какого-либо жалования своим многочисленным чиновникам он вообще не платил, предоставляя тем привилегию выживать за счет взяток и поборов.  

Правда, на содержание собственной армии эмир выделял десятую часть своих доходов. Всё же остальное исправно оседало в его личной казне.  

Как подсчитал в свое время сотрудник Русско-Азиатского банка К.Юдакин, состояние эмира оценивалось суммой, превышающей 15 млн. фунтов стерлингов золотом.

В узком кругу эмир любил пофилософствовать о притеснениях со стороны русской администрации, но, по сути, та политика, которую проводили царские власти в Туркестане, вполне его устраивала. 

После вступления России в Первую мировую войну, эмир стал ежегодно жертвовать «для победы» (так он писал в телеграммах царю) по 1 млн. рублей золотом. 

Рвение бухарского владыки не осталось незамеченным. Николай Второй наградил его орденами Белого Орла и Александра Невского, а также присвоил звание генерал-лейтенанта русской армии.

Генеральские эполеты, как и алмазные вставки в аксельбанты, Алимхан нацепил на свой роскошный халат, в котором охотно позировал перед фотокамерой. 

В  ОТРОГАХ  ГИССАРСКОГО ХРЕБТА

Одолев степь, караван достиг предгорий.

Здесь посвященные разделились.

Даврон вместе со всеми своими дервишами повел караван вглубь узкой лощины, уходившей в сердце гор. 

Матерый барс Калапуш со стражниками остался у прохода, чтобы контролировать местность. Разослав повсюду дозорных, он устроил засаду среди нагромождения камней, рассчитывая схватить тех, кто тайно шел по следу золотого каравана. 

Однако обстановка вокруг оставалась спокойной.  

Между тем, истекали вторые сутки ожидания, а группа Даврона не возвращалась. Более того, в лощину со стороны гор вышли несколько лошадей без поклажи и без ездоков.

Отобрав наиболее преданных воинов, Калапуш направился вглубь ущелья.

Через некоторое время взорам стражников открылась страшная картина: на галечной отмели звонкого ручья высилась гора человеческих трупов. Это были погонщики. Те самые, что ушли с караваном. У многих было перерезано горло.  

Калапуш хладнокровно пересчитал трупы. Не хватало нескольких человек.

Отряд продолжил путь. То здесь, то там на камнях виднелись пятна свежей крови.

Солнце уже клонилось за вершины гор, когда невдалеке от входа в мрачное ущелье они увидели тех, кого недосчитались. Вперемежку валялись трупы погонщиков и дервишей. Их судорожные позы и характер ран свидетельствовали о том, что схватка была беспощадной. 

А чуть выше, на зеленом склоне, лежали окровавленные и обессиленные, но еще живые трое дервишей, и в их числе Даврон. 

Едва шевеля губами, он поведал, что после того, как они спрятали груз, погонщики неожиданно напали на дервишей, и тем пришлось защищаться.

Воины сочувственно кивали.

Один Калапуш догадывался об истинной картине событий. Он знал, что Даврон и его дервиши имели тайный приказ эмира убить всех погонщиков, как только сокровище будет укрыто в пещере. 

Очевидно, что-то пошло не так, погонщики почуяли опасность и защищались, но дервиши сумели одолеть их, правда, дорогой ценой.

БУХАРСКИЕ  ПАЛАЧИ    

Подданные эмира, доведенные до отчаяния нищетой и разорением, не раз и не два поднимали восстания. 

Эмир, который, по свидетельству современников, «боялся собственной тени», топил без малейших колебаний эти выступления в крови. 

После крушения царской власти у эмира затеплилась надежда стать самостоятельным игроком на международной арене. Советская власть, установившаяся повсюду в Туркестане, кроме Хивинского и Бухарского ханств, казалась непрочной. 

Саид Алимхан принялся активно налаживать контакты с английскими представителями в Кашгаре, укреплял по возможности собственную армию.

Имелась у него и особая спецслужба. Это были дервиши – «святые люди», которых по традиции принимали повсюду, и которые умели наблюдать и запоминать. Предводитель общины дервишей – Даврон – был одним из преданнейших людей эмира, готовый идти за него в огонь и в воду. 

Однако сведения, которые Даврон собирал от своих агентов-дервишей, становились тревожнее день ото дня. Безбожная власть укреплялась. Повсюду зрела смута. В Самарканде формировался красный мусульманский полк из бухарских беженцев, в Чарджоу - туркменский. В самой Бухаре восстали «младобухарцы».

Будущий классик советской таджикской литературы Садриддин Айни, очевидец событий, так писал в своей книге “Бухарские палачи” о расправе подручных эмира с “младобухарцами”: 

«В первых числах марта в каждой хавличе-дворике Арка были вырыты канавы длиной восемь, шириной два и глубиной шесть метров. Приговоренных к смерти связывали по рукам и ногам, укладывали ровненько в ряд так, чтобы головы их свисали над самым краем канавы; потом палачи протыкали мученикам горло тщательно наточенными ножами; ученики палачей за ноги оттаскивали трупы в сторону и на краю канавы размещали – в том же порядке – следующую партию тех, кто, дожидаясь удара палаческим ножом, стоял в очереди за смертью.

…Через два дня канавы наполнились кровью, и над Арком повис густой, отвратительный запах…

…Почти сотня палачей от восхода и до захода солнца только тем и занимались, что убивали и убивали, но они не успевали освобождать место для всё новых и новых смертников».

И хотя это выступление тоже было потоплено в крови, эмир всё отчетливее понимал, что дни Старой Бухары сочтены. Уже пало соседнее Хивинское ханство. Там восторжествовали «младохивинцы».

Надо было срочно спасать свои сокровища.

РАСПРАВА  СОСВИДЕТЕЛЯМИ 

Стражники расположились на ночлег в той же расщелине. 

Калапуш неотлучно находился рядом с Давроном, лично отпаивая его целебным отваром горных трав. При этом он тихим голосом задавал предводителю дервишей какие-то вопросы и внимательно выслушивал ответы.

Увы, чудодейственный отвар не помог. Поутру обнаружилось, что все дервиши мертвы, включая Даврона. 

Воины вздыхали, считая это дурной приметой.

Никто не догадывался, что всех троих ночью задушил собственными руками Калапуш. Таков был тайный приказ, полученный начальником стражи перед выездом из Бухары от эмира.

Наспех похоронив мертвых, отряд направился в сторону лощины, соединившись в тот же день с основными силами.

Назавтра двинулись в обратный путь и к исходу шестых суток достигли Караул-базара, последнего населенного пункта перед Бухарой. 

Здесь Калапуша поджидал другой отряд во главе с командующим эмирской артиллерией топчибаши Низамеддином. Он предложил воинам Калапуша переночевать в Караул-базаре, объявив, что по его распоряжению уже готовиться плов с жирным барашком. Это известие было встречено радостными возгласами.

Вот только угощение оказалось с “сюрпризом”. 

Никто из тех, кто сопровождал золотой караван, исключая Калапуша, утром не проснулся. 

Привычного к дворцовым интригам Калапуша ничуть не встревожила гибель его спутников. Он понимал, что Низамеддин всего лишь выполнил очередной приказ эмира, который хотя и был уже низложен новой властью, но оставался повелителем в глаза своих придворных, да и многих простых людей. 

При этом на свой собственный счет Калапуш ничуть не тревожился. Ведь теперь он оставался единственным, кто располагал точными сведениями о местоположении тайника (со слов Даврона). А носителей подобных сведений не убивают. Притом, Калапуш находился на эмирской службе более десяти лет и не раз выполнял деликатные поручения своего повелителя. Да, Даврона эмир не пощадил, но он-то, Калапуш, еще пригодится хозяину в это смутное время, - примерно так рассуждал многоопытный, но простодушный начальник дворцовой гвардии.  

ГРУЗ  СТАЛОШАДЕЙ    

Последний эмир Бухары не был бедным человеком.

Помимо тех миллионов, о которых писал г-н Юдакин, Саид Алимхан владел и другими ценностями.

Вообще, бухарские правители находились у власти без малого 400 лет, будучи искусными мастерами по части выжимания налогов из собственных подданных, так что казна в Арке постоянно пополнялась. 

А еще у Алимхана, как и у всякого восточного владыки, имелась ценная оружейная коллекция – клинки из дамасской стали, украшенные золотой насечкой и эмалью, парадные мечи и кинжалы в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, персидские щиты, расписанные золотым орнаментом и листвою, ружья и пистолеты, инкрустированные золотом, серебром и бриллиантами… Имелись целые горы золотой и серебряной посуды, золотые статуэтки, часы и портсигары, десятки ларцов с ювелирными  украшениями, а также множество изделий из благородных камней – изумруда, рубина, агата, лазурита, сардоникса, нефрита, горного хрусталя… 

Нет, всего не перечислить, как ни старайся!

Теперь всё это требовалось вывезти тайными тропами, но прежде – подготовить к долгому и опасному пути, искусно упаковать.

В течение нескольких месяцев особо доверенные слуги под присмотром самых надежных царедворцев укладывали драгоценности в кожаные мешки – хурджуны, предохранявшие от попадания влаги, и в кованые сундуки, обитые изнутри той же выделанной кожей. Когда эта особая работа была, наконец, завершена, то выяснилось, что для перевозки груза потребуется караван из ста вьючных лошадей и еще два десятка повозок. 

Справедливости ради нужно отметить, что эмир тоже не сидел сложа руки. Сначала он собирался везти золото в иранский город Мешхед, рассчитывая на содействие бывших царских дипломатов. Однако в силу различных причин этот маршрут пришлось отменить.  Затем появилась надежда, что защиту сиятельному эмигранту гарантирует английский консул в Кашгаре. Но консул решительно отказался от подобной чести. Уж он-то отлично понимал, что на блеск огромной массы золота слетятся орды грабителей со всей неспокойной округи, противостоять которым немногочисленный английский гарнизон не сумеет. 

Итак, британский вариант тоже отпадал. 

А время работало теперь против эмира. 

28 августа 1920 года власть в Бухаре перешла в руки Временного революционного комитета, а 2 сентября в город вступили, не встречая сопротивления, части Красной Армии под командованием Фрунзе. 

Эмир был низложен, но продолжал оставаться в Арке в окружении своих придворных.

Новая власть, столкнувшись с множеством организационных и прочих проблем, как бы забыла о бывшем правителе.

Вот тогда-то и отправился к югу золотой караван.  

ПЛАТА  ЗАВЕРНУЮ  СЛУЖБУ   

Эмир лично провел Калапуша в потайную комнату Арка, лишенную окон. Их беседу с глазу на глаз не могла слышать ни одна живая душа. Эмир расспросил телохранителя о подробностях поездки, особо интересуясь, удалось ли сохранить ее в тайне. 

Калапуш не стал огорчать повелителя известием о том, что какие-то неизвестные следовали за отрядом в течение всего перехода. Не стал признаваться и в том, что он лично не видел самого тайника, а знает о нем лишь со слов Даврона. 

Верный служака попросту опасался, что неполнота донесения поставит под сомнение его авторитет. 

Это было его роковой ошибкой. Утаив правду, он подписал себе приговор. Ибо эмир поверил, что Калапуш сообщил ему точные приметы тайника.

Той же ночью бравый гвардеец был зарезан во сне. 

Теперь, когда в живых не осталось никого из участников тайной операции, эмир принял решение бежать в Афганистан. Небольшим отрядом его телохранителей командовал Низамеддин, которого эмир щедро наградил и приблизил к себе.

Во многом благодаря стараниям Низамеддина, обоз благополучно приближался к афганской границе. Уже рядом была пограничная Амударья, когда из придорожного сада прогремел одиночный выстрел. 

Скакавший впереди отряда Низамеддин был убит наповал. 

Оборвалась последняя ниточка, ведущая к тайне.

СИЯТЕЛЬНЫЙ  ЭМИГРАНТ  

В Афганистане эмир обосновался под Кабулом, в роскошном дворце Кала-и-Фатту. Помещения утопали в коврах, здесь была обустроена точно такая же курынышхана, что и в Арке, имелась даже кошма из шерсти белых верблюдиц.

Эмир по-прежнему ни в чем себе не отказывал. В горную пещеру он отправил далеко не все свои богатства. Кое-что осталось и на «черный день». К его услугам были еще дореволюционные вклады в «Банк де Франс», «Ротшильд фрер» и другие иностранные банки. Одних только овец, принадлежащих беглому эмиру, паслось на афганских пастбищах свыше миллиона. 

В течение первых десяти лет эмиграции эмира не покидала надежда, что он еще вернется в Бухару триумфатором и примерно покарает смутьянов. А уж затем можно будет отправить за спрятанным сокровищем верных людей. 

Эмир верил в скорую победу басмачей, на поддержку которых жертвовал немалые суммы. В частности, отряд в 500 сабель небезызвестного Ибрагимбека был полностью снаряжен на деньги бывшего правителя Бухары. 

Надежды окончательно угасли в 1933 году, когда Красная Армия разгромила последние басмаческие шайки, которые уже не пользовались поддержкой местного населения.

И тогда Саид Алимхан понял, что эмиром в Бухаре ему больше уже не быть. 

Пришла пора подумать о возвращении спрятанных сокровищ…  

В  ПАУТИНЕЛОЖНЫХ  ВЕРСИЙ   

Несмотря на то, что эмир, казалось бы, уничтожил всех причастных к тайне золотого каравана, слухи о пещере сокровищ имели весьма широкое хождение среди местного населения. 

Достоверно известно, что в 20-е годы один за другим стали исчезать родственники дервиша Даврона: сначала самые близкие – братья и сестры, затем и дальние. Трупы некоторых из них со следами чудовищных пыток находили позднее в безлюдных местах. Очевидно, неизвестные искатели золота полагали, что Даврон перед тем, как отправиться в опасный путь, открыл кому-то из своей родни приметы пещеры сокровищ. По другой версии, Даврон, предчувствуя гибель от рук Калапуша, умышленно сообщил тому неверные сведения. 

Затем стали исчезать родственники тех дервишей, что сопровождали Даврона в горы.

Не меньше несчастий обрушилось и на семью Калапуша, которая была вырезана под корень… 

Возможно, это сделали те, кто шел по следам золотого каравана от самой Бухары?  

Но даже эмир, скорее всего, не знал точных координат «пещеры сокровищ». Беспощадно (и поспешно) уничтожив все источники достоверной информации, эмир перехитрил самого себя. Точные сведения утонули в паутине ложных версий, и распутать этот клубок было уже не под силу.

Во всяком случае, эмир больше так и не увидел своих богатств. В конце 30-х годов он ослеп. Предлагал баснословные гонорары европейским медицинским светилам, лишь бы ему вернули зрение. Но пришлось осознать непреложную истину: не всё покупается за золото.

Бывший бухарский эмир, генерал-лейтенант царской армии Саид Алимхан умер в изгнании 5 мая 1943 года.

А сокровища, спрятанные его эмиссарами где-то в отрогах Гиссарского хребта, по-прежнему ждут удачливого искателя. 

Впрочем, нельзя исключить и того варианта, что сильное землетрясение (а таковые случаются здесь нередко), могло вызвать в горах обвал, который наглухо замуровал вход в пещеру, найденную когда-то бухарскими дервишами.