Философия одного мира

В мире, где люди не рождаются, а появляются, удивляться, верно, не следует. Там этому отучаются быстро. Впрочем, люди в момент своего появления даже не знают, что такое удивление, и никто им потом не объясняет. Меня же отучить не удосужились. Пожалуй, единственным отличием моим от остальных в этом мире было лишь то, что родилась я со смутными воспоминаниями и уверенностью в том, как должно быть правильно на самом деле. Глупо. Вообще-то, со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но я помнила и знала гораздо больше - слова, о которых здесь не слышали и природу, которой не зрели. Я появилась в «источнике» (как здесь называли небольшой струящийся серый поток то ли воды, то ли света) уже абсолютно взрослой с единственным лишь пробелом в памяти. Я абсолютно не знала, кем была и зачем сюда попала. Как мне потом объяснили, этого не помнил и не знал ни кто. 

- Да ты пойми, глупая, - старик дымил помятой самокруткой и пытался вбить в мою молодую и дурную голову хоть немного местного менталитета, - если бы ты это помнила, то не смогла бы тут жить. Отсюда нет выхода, живи да работай, об остальном лучше не думать. Оставь эти свои вопросы, иначе закончишь свои дни в одной из ям.

Я всегда задавала очень много вопросов, не на все из которых могла получить ответы. Да и удивительно ли это? Мир, в котором мы жили, был странен, с какой стороны ни посмотри. Для всех политических верхов лишь сырьевой придаток, порождающий одно из ценнейших природных ископаемых, которое удалось найти только здесь. Минимум условий для проживания, но достаточно терпимо, чтобы люди не дохли в первые пять минут. Привозить никого не надо, мир сам поставлял рабочую силу, которую тут же обучали какому-нибудь простенькому делу и заставляли работать. Густая, как деготь жидкость добывалась на большой глубине под землей, её потоки словно вены пронизывали невзрачную серую планету и порой поднимались очень близко к поверхности. 

Ям было не меньше. Закаченная в баллоны кровь планеты оставляла после себя пустые шахты, ведущие в ещё большую темноту, чем царила на поверхности. 

- Туда спускаются только шахтеры, - учил меня старик, - да такие геологи, как ты, ищущие новые месторождения. Но долго там не продержаться даже с запасами кислорода и воды, земля быстро поглощает тех, кого сама порождает. Ты бы не спешила, умереть всегда успеешь, здесь за этим дело не станет.

Он был не местный, этот старик, потому и стар. Прилетел с какой-то другой планеты, возился с звездолетами, часто курил и кашлял. Как он сказал – кашлять стал уже здесь. Неприветливый мир был жесток к вторгающимся. 

Здесь всегда было сумрачно, клубился дым и затмевал осветительные приборы, светлее становилось лишь у Барьеров. Они существовали везде, и куда бы я ни пошла, через определенное время обязательно бы уперлась в хаотичные завалы хлама, обломков с большим количеством битого стекла, железного лома и каких-то тряпок. Барьер был в три человеческих роста и окружал большие, неровные, как лишаи, участки земли на которых жили невиданные существа. 

Я только один раз видела, как такой Барьер дал трещину и начал разваливаться. Свет, который хлынул изнутри, сжигал людей почти до костей, плавя кожу и причиняя сильнейшую боль. Там всё состояло из света, густого и белого, несравнимого ни с одним источником освещения. И там жили существа, равнодушные к нам, но невероятно злые, когда кто-то нарушал их покой. В тот день я видела силуэты существ, что двинулись к бреши, с гневом и несущим смерть светом. Люди в защитных костюмах успели восстановить барьер прежде, чем те вышагнули из-за него и, наверное, поэтому мы остались в живых. 

Даже моего любопытства было недостаточно, чтобы шагнуть на ту сторону.

- Майор Диккенс, как прошло собрание?

- Как и ожидалось. Мой звездолет готов? Я отбываю.

Никогда не понимала таких людей.

- Что, Таври, как прежде холоден? - выбралась из ямы и начала отстегивать крепления, в последнее время даже на пару метров без страховки было опасно спускаться.

Таври была военной, но хорошей девушкой. Бледная, худенькая, носила форму и, наверное, поэтому больше напоминала мальчика.

- Наверное, ему нравятся более… пышные, Кис, - она грустно рассмеялась, помогая стащить с взмокших плеч жилетку с пробами земли. 

Ко мне почему-то совсем не приживались имена, и каждый называл, как ему заблагорассудится. Она называла так.

- Значит, мне тоже ничего не грозит.

Пыталась её хоть как-то взбодрить. О безнадежной влюбленности Таври не знал разве что глухой, слепой и слабоумный, но Диккенс ходил мимо неё, как мимо осветительной лампы и даже бровью не вёл. Она говорила, что несколько раз признавалась ему в своих чувствах, но мужчина слушал с таким же равнодушным лицом и ничего другого за этим не следовало. По мне, так не стоило быть такой открытой.

- Может тебе стоит носить более женственную одежду? Юбки там, декольте.

- Я пыталась, он прогнал меня с глаз и сказал, что не по форме.

- Сложный случай. Тогда забей на этого зануду и поищи другого мужчину.

- Пыталась, - Таври вздохнула ещё более удрученно, провожая меня до ворот военной части, - но пока безрезультатно.

Майор был строг, немногословен и равнодушен, многие считали его тираном, и я даже разделяла их мнение. Для того чтобы ежедневно посылать людей на смерть, заставляя работать до седьмого пота, нельзя иметь даже капельку человечности. И во имя чего умирать? Черной крови чужой планеты? Даже не за свободу и близких, а обогащение совсем других людей. Мне было не понять этого всего. 

Я покидала сектор заброшенных ям, где сейчас обосновались военные, и отправлялась к баракам простых рабочих, живущих в грязи. Много ли у меня было любви к начальству? 

- Привет, Кис, - группа знакомых рабочих замахала руками, они были неплохими парнями и с ними всегда было приятно пропустить кружечку даже того гадкого пойла, что здесь наименовался пивом. - Как твои исследования?

- Пока безрезультатны, вот, несу новые пробы. 

- Заглядывай на огонек.

- Немного позже.

Даже в таком месте люди не просто выживали, но и хотели жить. Они дружили, влюблялись, иногда даже писали стихи, если находили бумагу. 

Не помню с чьего листочка, но в тот день долго думала, почему же люди рождаются именно здесь.

- Там, откуда я родом, девочка, принято во всем искать уроки, - старик дымил, как шахта, и ещё потом удивлялся, почему кашляет.

- Старая истина, - пила слишком крепкий чай, хотя здесь всегда было и без того жарко. Можно бы уйти в дома геологов, у них условия лучше, но мне нравилось в заваленной железом подсобке старика.

- Вот и подумай тогда, какой урок можно было бы извлечь тут. 

- Урок выживания?

- Не только, думай масштабнее.

Я понимала, о чем он говорит. Люди здесь становились совсем другими. Я не знала, с чем сравниваю, но чувствовала разницу. А один раз даже увидела, когда от усталости заснула прямо на улице, прислонившись спиной к какому-то искривленному баку. Пока спала, меня кто-то закутал потрепанной курткой и приложил к лицу маску, отфильтровывающую пепел, чтобы не задохнулась. Я так и не смогла узнать, кто это был, но такая жертва была весьма значащей в мире, где одежду было достать так же сложно, как глоток свежего воздуха. Иногда я ношу ту куртку, когда мне становится холодно в жарком мире. 

Если где и мог существовать ад, то здесь.

А может так оно и есть? А рай, это там за барьером? Тогда уж лучше в аду, мало кто из нас может достигнуть такого света. 

Я пыталась понять возможно ли восстановление того вещества в артериях планеты. Уровень добычи опускался всё ниже, спускаться приходилось всё глубже и не далек тот день, когда она себя исчерпает. И что тогда? Как Диккенс поступит с людьми, что на него работали? Мои старания не приносили плодов, чем больше я лазила по шахтам, тем меньше у меня оставалось надежд. В земельных пластах не оставалось и составляющих того вещества. Оно было не восполняемо. Как время потраченное здесь всеми нами.

- Майор, - я была настырной, когда очень чего-то хотела, - подпишите мне разрешение на исследование первых шахт.

- Зачем вам это? - он смотрел на меня с какой-то усталостью. За время своего пребывания я достала его больше остальных геологов.- Они давно заброшены и засыпаны.

- Есть подозрение на восстановление ресурсов, хочу получить разумные сроки, которые для этого требуются.

 Врать иногда полезнее, чем говорить правду. 

- Вы считаете, эта выдумка способна на жизнь? Вы верите в сказки?

А может, и нет.

- Каждая сказка мечтает стать легендой. Или уже была ей. Подпишите.

- У меня собрание…

- Я прошу от вас только подпись, не опоздаете вы на свое собрание, - сунула ему под нос папку и ручку. Узкие серые глаза устало пробежались по строкам, бледные пальцы взяли у меня ручку.

- Пилотировать будет Таври, возьмите её с собой, раз вам нужен звездолет. 

- Как скажете, майор Диккенс. 

К моему облегчению, он поставил свою скупую в символах подпись, однако несколько мгновений не отдавал, подняв взгляд и вглядываясь в мое лицо, словно подозревая в шпионаже. Ну, или нечестности как минимум. Сложно провести прожженного политика.

- Если бы вы не были такой настырной, мы могли бы сработаться. 

- А без настырности из вас и слова не выжать. Я всего лишь выполняю свою работу.

- Мой вам совет – угомонитесь немного, - он со вздохом вернул мне папку, - ваша жизнь имеет ценность… чуть большую. 

И направился прочь по коридору, опустив руки в карманы. А я только через пару минут вспомнила, что ручка так и осталась у него. Вроде бы мелочь, но мне стало неспокойно.

- Я слышала, пришел приказ о твоем переводе, - Таври уверенно вела звездолет, не поднимаясь слишком высоко, но и не задевая позаброшенные строения.

-Вот как? А я не слышала.

- Тебя переводят в основной научный центр, на нашу родную планету. Майор сам отправлял запрос.

- Какой дельный, - у меня складывалось нездоровое подозрение, - слишком просто хочет от меня избавиться. 

- Избавиться? - девушку возмутило моё недовольство. - Он бережет тебя, как научный кадр, там условия вообще несравнимы. 

- Я не ученый, Таври. Всему что я умею – меня научили здесь. Мне не место в научном центре.

- Тебя там тоже научат…

- Нет, мне кажется, все совсем не так. Ты идеализируешь этого тирана, он добивается совсем другого. Погоди, куда ты сворачиваешь?

- К шахтам.

- Они в другой стороне.

- Мне дали эту карту, - она ткнула в монитор, но звездолет придержала.

- Нет, бери левее, не люблю, когда меня водят за нос. Я видела карту, нам не туда. Мне нужны первые шахты. Сделай развернутое изображение местности. Что-то мне не нравится.

Мы приближались, и изображение не радовало. Старик показывал мне совсем другие данные и, чем больше я смотрела на мелькающие цифры показателей, тем холоднее становился комок под сердцем.

- Не приземляйся, зависни у самой поверхности, но не опускайся. Ближе к краю шахты. Ещё немного. Я спущусь на страховке, жди сигнала и если что, немедленно вытаскивай меня оттуда.

- Думаешь, там завелось что-то живое?

- Не удивлюсь. Но почему от нас хотели это скрыть? Могли бы предупредить.

Натянула жилет с коробочками для проб, пристегнула к поясу блок  страховки и, открыв люк, начала медленно спускаться к земле. В дыму расстояние обманчиво и ноги были готовы вот-вот столкнуться с камнем, но вместо этого почти по щиколотки погрузились во что-то мягкое, немного студенистое… Точнее не так, присев и осмотревшись, я поняла, что они не погрузились, это поверхность под ними прогнулась, как плохо натянутая резина. Даже скорее как желе, в которое я не проваливалась, но и устоять едва могла. От моих ног расходилась волна, каждый шаг едва не опрокидывал навзничь. Земля отказывалась меня держать.

Так вот что они хотели так нелепо скрыть. 

Земля превращалась в студень. По ней невозможно было и шага ступить, чтобы не сорваться в шахту. 

- Что там, Кис? - Таври оглянулась через плечо, как я забираюсь в люк.- Монитор показывал странные колебания, но ты молчала.

- Возвращаемся, - я взмокла так, как и рядом с реактором не потела от жара, - мне нужно провести исследование и анализ. 

Голова пульсировала от мыслей и горячего ощущения, что всё подходит к своему последнему пределу. Почему через столько времени земля вдруг стала становиться именно такой? Как быстро это дойдет до существующих точек разработки месторождений? Как давно военные знают о проблеме? Знают ли о ней другие геологи? 

- Когда прибудут новые цистерны? 

- О, я не видела их в графике, - девушка с большим воодушевлением возвращала нас на базу, чем тащилась сюда .- Говорят, разработки приостановили из-за отсутствия пустых емкостей.

- Когда такое случалось последний раз?

- Никогда, майор ругался по дальней связи на эту тему. 

- Как он ловок.

А не потому ли нет цистерн, что разработки остановлены? 

Ну и ну, майор Диккенс, от вашей жестокости можно было ожидать и этого. Человеческая жадность действительно не знает границ. Сколько людей с вашей планеты обогатилось за счет рабского труда здесь? Легко принуждать людей, не знающих иной доли. Военные всегда были оружием политики и экономики, как продажные шавки, но если бы здесь трудились их родные, каждый бы выл совсем по-другому. 

- Вы ведь всё прекрасно понимаете, майор! - я загородила ему дорогу, не обращая внимания ни на военных, ни на рабочих. – Вы подготовили корабли для отлёта военных и научного персонала и не туда ли вы сейчас так спешите?

На меня посмотрели серые и холодные глаза и рука, затянутая в плотную перчатку, сделала короткий жест уйти.

- Нет, - я только глянула на шагнувших ближе военных и побледневшую Таври. Знала ли она? Конечно, знала, но прощала ему всё и хранила все его секреты. – Вы так легко не отделаетесь. Вы хотите бросить всех этих людей на страшную и непредсказуемую гибель. Хотите, чтобы эта планета поглотила их, как оплату за свои ресурсы? Потому что её кровь, это их кровь? Первый ли раз так происходит, майор? Отвечайте, черт бы вас побрал!

- Я не обязан тебе отвечать, - он попытался оттолкнуть меня со своей дороги, но я была готова сошвырнуть его в протянувшуюся давным-давно рядом трещину, вместе с собой. Но мои ноги оступились. Я хотела схватить его за руку, но не успела. Мои ноги поехали по студенистому краю провала и, лишь коротко вскрикнув, я едва не сорвалась, падая и вцепившись пальцами в проминающийся край. 

Здесь уже происходило то же самое. Земля торопилась поглотить изуродовавших её существ. Или может быть не так? Может быть, ей нужно было обновление крови, как любой женщине? И тогда она начинала порождать сюда живых людей, которые, в конце концов, вытягивали из неё все соки и становились её пищей? Такой жестокий и беспощадный круговорот жидкости в природе. Кто-то обогащается за этот счет, а кто-то мучительно умирает. Мы до сих пор не знаем что там, на глубине этих шахт.

Я видела, как Диккенс вздрогнул и дернул плечом, словно хотел протянуть мне руку и поймать. Но не сделал этого. Лишь захотел. И уйти не мог, словно желал увидеть, как я сорвусь. Его глаза были расширены, он замер, стиснув кулаки. Он ждал моей смерти? Но почему тогда я вижу свою ручку в его нагрудном кармане?

- Не так быстро, майор, - я смотрела на него в ответ и слышала в отдалении крики знакомых, которые бежали сюда. Но потом уперлась ногой в мягкую стенку трещины и оттолкнулась, перебрасывая свое тело через не широкую пропасть на другой её край. Земля попыталась снова прогнуться подо мной, стряхивая внутрь, но я вцепилась в завалы мусора, которые к удивлению стояли на не твердой поверхности. Эта часть Барьера была хорошо укреплена.

- Не так быстро, - я задыхалась, и футболка на спине была совсем мокрой. В глазах майора отразилось то ли облегчение, то ли злость. - Вам не уйти отсюда, Диккенс. Вы не можете даже быть честным с этими людьми. Так ответьте за всё это вместе с ними.

И рванула какой-то обломок дерева, разрушая Барьер и стряхивая его части в щель. 

Словно густой кисель, в полутьму прорвался свет, и недовольно завибрировал воздух, когда абсолютно белые существа развернулись и разгневанно двинулись в нашу сторону. А я продолжала рушить возведенную этими людьми стену и от того, как светлело вокруг, мне становилось легче дышать. Было очень больно, всё тело словно залил расплавленный металл, за спиной слышались крики, я различала голос Таври и ещё множество знакомых, словно знала их все до единого. Не кричал лишь майор. Хотя я знала, что он сгорает в этом белом свете, так же как сгорали все мы. 

Последнее что я слышала, это треск разваливающегося Барьера.

И я проснулась.