Свидетель или злоумышленник?

Начало рассмотрения в статье «Дьявол кроется в деталях»

В рассказе А.П.Чехова «Человек в футляре» два запоздавших охотника расположились в сарае у старосты села Мироносицкого. Скорее всего, охотников больше и прибывшие раньше разместились в доме, а запоздавшим пришлось довольствоваться сараем. Дело было перед охотой, поэтому двое не травили охотничьи байки, а беседовали на философскую тему о человеческом одиночестве.

Так Чехов в этом рассказе, как и Лермонтов в повести «Максим Максимыч», использует литературный прием — дает описание главного героя и истории с ним случившейся из разговора двух второстепенных героев.

Первый — это Иван Иванович Чимша-Гималайский— высокий, худощавый старик с длинными усами, ветеринарный врач на конном заводе рядом с городом.

Его собеседник — учитель гимназии Буркин— не естественник. Человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс. Вероятно учитель немецкого языка.

Итак, основную идею истории и ее детали читатель узнает из рассказа одного из охотников —Буркина. Получается, что вся информация почерпнута только из одного источника и нет никакой возможности для ее проверки. Причем рассказчик постоянно прячется за «мы»: «мы все», «всех нас», «нам», «мы». Так он выдает свое мнение за единый взгляд учительского коллектива.

При анализе рассказа большинство исследователей рассматривают следующую схему. Такой страшный герой как Беликов в мире отнюдь не редкость. Он не только сам жил в страхе, но и запугал целый город. В то же время, он не был способен на изменения в положительную сторону. Но даже после его смерти в городе ничего не изменилось. Одинокие люди в футлярах будут появляться вновь и вновь, продолжая запугивать окружающих.

Есть и другая точка зрения, что члены учительского коллектива женской гимназии сами были такими же, только сваливали всю вину за свои действия на Беликова. Дескать, он их застращал, запугал, заставил подчиниться своей злой воле.

Однако, во время учебы на историческом факультете студентов обучают не доверять на слово ни речам, ни документам. А все подвергать сомнению и проверке. Есть такие предметы как «Источниковедение» и «Историография». А чтобы студенты умели исследовать письменные источники на предмет наличия противоречий, ошибок и сознательного искажения, будущих историков обучают овладению формальной логикой.

Итак, оценка Буркина как человека будет, конечно же, субъективной или может быть даже предвзятой, т.е. не объективной и возможно не справедливой. Тем не менее, этот факт не заставляет исследователей задуматься и подвергнуть сомнению речи Буркина на достоверность. Правомерен вопрос: почему комментаторы верят ему (доверяют на слово)? Разве учитель древних языков был кем-то замечен во лжи? Почему честно им сказанному меньше доверия, чем оценочному мнению его коллеги? Потому что в обыденном сознании справедливость для приятных героев, а для неприятных допустима предвзятость?

Свидетель или виновный?

В юриспруденции есть высказывание «врет как свидетель». Это выражение означает, что непосредственный свидетель происшествия зачастую может излагать вовсе не события, как они имели место быть, а собственную интерпретацию событий, имеющую довольно отдаленное отношение к реальности. Показания такого свидетеля, который предоставляет недостоверную информацию, конечно же, без злого умысла, следует отличать от лжесвительства, т.е. осознанного обмана участником событий, который таким образом желает скрыть свою вину в случившейся трагедии. 

Следовательно, необходимо разобраться в показаниях Буркина и выяснить, кто он — «свидетель» или «злоумышленник»?