Зачем миру еще один Илья Муромец?..
Автор: Любовь {Leo} ПаршинаПонаписано и снято о нём колоссальное количество материала... Да и сама я о нём писать не планировала. Зачем?
"НЕбылины" изначально для меня были историей его сына Сокольника - так вдохновил меня образ из фильма 1956 года, что захотелось, пусть не прочесть, но написать о нём больше.
Но чем больше я изучала былинные первоисточники, тем яснее видела какие интересные и на самом деле разные образы там заключены. Заключены и никем не раскрыты, потому что большинство авторов работают по накатанной, штампуя одинаковые образы раннесредневековых храбров. Более творчески подошли разве что режиссер Птушко в пятидесятых и Иван Кошкин в своей книге барабанная дробь "Илья Муромец".
В общем, как говорила Марина Цветаева, писать надо книги, отсутствия которых страдаешь.
Вот я и стала писать подробнее про старшее поколение. Тем более, что нужно было развесить несколько сюжетных ружей для второго тома похождений молодежи. (Рабочее название "НЕбылины. Мор")
Очень хотелось, чтобы другие - хоть кто-нибудь! - увидел уже осточертевшую троицу такой, какой увидела я. Разными, яркими, живыми. Была бы художницей, нарисовала бы.
Алёша вначале в шутку, а потом почти всерьез получился у меня потомком скандинавского языческого бога (см. рассказ "Встреча в Ладоге" или попробуйте отгадать по тексту)) со всеми вытекающими.
Илья... Порывистый из-за внезапно обретенной силы, но зачастую умеющий себя сдержать. Наблюдательный, когда надо хитрый и даже немного злой - характер, сформированный инвалидностью. Но хороший, прежде всего - человечный.
И еще важнейшая его черта: он - связующее звено между древнейшими, хтоническими образами богатырей и героев, оставшихся как будто еще от сил Творения, и - людьми, теми, кого уже можно назвать русскими. Преемник и побратим Святогора - это не просто слова.
Добрыня - не из простых. Сам княжьих кровей, княжий ближник, дипломат, для которого открытый бой - это последняя, отчаянная форма диалога.
Кстати, Добрыню мне особенно жалко, потому что по условиям основного цикла ("НЕбылины. Гуляй-застава") он уже глубокий старец (образ из фильма Птушко), а в приквеле - молодой, красивый и полный сил. Так в былинах и есть, так и захотелось написать. Пришлось придумывать историю с темным колдовством ("Молодой богатырь Добрыня Никитич и Змей"). Жалко стало расставаться и с его женой Настасьей, богатыршей-степнячкой, которая должна умереть, рожая сына Никиту - так и появилась повесть "Арга-воин" о ее юности в Степи.
Вот теперь оглядываюсь, пересчитываю, и понимаю, куда ушло столько времени... Теперь, кажется, все ружья для финальной битвы с мировым злом, развешаны... Некоторые оказались весьма негаданными даже для меня. Что-то увязало в совершенно логичный узор какие-то внезапные вотэтопоповороты из "Гуляй-заставы" (кое-какие таланты Радомира Алексеевича, например).
Главное, кажется, я в финале своего приквела подошла примерно к тому же финалу, что и фильм 1956 года, который послужил мне главным вдохновением. Конечно, с поправкой на сказочность этого красивейшего пеплума...
Опять летят в небе над Степью вечные звери, в безвременьи, в крепости на острове-скале пьют вечную братину древние богатыри и их рогатый князь Ясный Месяц, а в холодном погребе старый недуг грызёт кости Муромца...