Кошка, гуляющая сама по себе. Инспекция по сказкам продолжается

Основное отличие в путешествиях при помощи тросточки, как я понял, было то, что оказываешься близко к центру сюжета. Во всяком случае, встречаешься непосредственно с главным героем. А если не сразу сталкиваешься с ним, то он находится где-то поблизости.

Вот и сейчас я очутился перед развесистым деревом, на длинной толстой ветке которого лежала огромная черная кошка – даже, скорее, пантера. Нет, какая пантера – лошадь!

Она лежала, вытянувшись и свесив вниз лапы, грациозно поигрывая изогнутым хвостом.

И вдруг кончик хвоста отделился от нее и зажил самостоятельной жизнью. У него выросли самые обыкновенные кошачьи лапы, голова и хвост. Можно сказать, он превратился в кошку.

Но ненадолго. Едва я, не удержавшись при виде столь удивительного зрелища, произнес "Ух ты!", как хвост мигом метнулся от головы по спине и занял подобающее место.

–      Я – кошка, которая гуляет сама по себе! – заявило конеподобное животное, свесив с ветки голову и хвост.

–      Ах, вот оно что! – вежливо удивился я.

–      Да. И только по себе, – продолжала конекошка. – Не сходя на землю.

–      А почему? – спросил я.

–      А зачем куда-то идти? – в свою очередь удивилась конекошка. – Когда кроме меня в природе вообще ничего не существует.

–      Даже так? – растерялся я.

–      Да, – жеманно ответила кошка и снова потянулась.

–      А как же я? – мне почему-то стало обидно. Какая-то кошка, пусть и громадная, а не замечает Генерального Инспектора.

–      А ты – плод моего воображения! – заявила конекошка. – Я очень вообразительная и сообразительная.

–      А не сошла ли ты с ума, кошечка? – зло спросил я. Кошка тихо рассмеялась:

–      Вот видишь! Твои слова только доказывают мою правоту. Я много раз сходила с ума. Это так просто! Смотри, – и кошкин хвост снова отделился от туловища, на нем снова выросли голова, лапы и хвост, он снова превратился в уменьшенное подобие кошки и, пройдя немного от места своего появления на свет, легко вскочил ей на голову. 

–      Видишь? Я зашла на ум, – пояснила конекошка.

Бывший хвост, а теперь микрокошка постоял немного на голове, затем в задумчивости сошел с нее и отправился на прогулку по туловищу.

–      Видишь? – повторила конекошка. – Сойти с ума очень легко. Но сначала нужно на него попасть, чтобы было с чего сходить.

Она превратила свои лапы в таких же симпатичных черных кошечек, они сделали круг почета по ее туловищу, взобрались поочередно на голову, а затем скатились с нее и затеяли какие-то сугубо кошачьи игры, прыгая и катаясь клубком.

–      Теперь ты понимаешь? – спросила конекошка. – Почему, кроме меня, в природе ничего существовать не может?

Я плюнул, развернулся и пошел прочь. Пронять закоренелую киску-солипсистку я ничем не мог. Или же виноваты трудности с переводом?

А, может быть, она и была права? Сойти с ума может лишь тот, у кого он есть. Если же человек безумен от рождения – виды безумия могут быть абсолютно различны – то для него "сойти с ума" вовсе не означает вернуться в нормальное состояние. Хотя и это возможно – по той теории вероятности, согласно которой "все может быть". Кроме этого, он может либо укрепиться в своем безумии, либо приобрести совершенно новое.

"Чего только не встретишь, бродя по сказкам", – подумал я.

Впрочем, судя по окружению, мне встретились не народные, а литературные сказки. Кошка, которая гуляла сама по себе – это ведь, кажется, из Киплинга? Очень уж она была похожа на Багиру.

Поэтому я вновь стукнул тросточкой…