Старухино золото (рассказ/мистика)

Б-ж-ж – жужжали колеса, перемешивая грязь. Машина дергалась, пытаясь вырваться из западни, но лишь увязала глубже.

Проклятье.

Хлопнув по рулю, я вышел наружу, желая оценить масштабы катастрофы.

Тьфу ты, плотно засела, зараза. И грунт сырой, противный – тут либо эвакуатор, либо толкать по дощечкам… да только какой эвакуатор в эту глушь приедет?

Ладно, сперва со старухой разберусь, а потом буду думать, как обратно добираться. Тем более, что в паре километров лес кончался, и начиналась окраина небольшой деревушки.

Открыв заднюю дверцу, я прихватил небольшую спортивную сумку и направился к цели, оглядывая окрестности. Бросать машину посреди дороги не боялся – эту колею и дорогой-то назвать сложно. За все время, что я сюда ехал, мне не встретилось ни одного автомобиля, или хотя бы человека.

Да уж, точно глушь – даже телефон не ловит. Вокруг лес с поросшими мхом деревьями, кусты, какие-то залежи веток… хорошо, что мне напролом переть не надо.

До окраины деревушки, которая даже на картах не была обозначена, добрался быстро, и тут же покачал головой. Возле калитки крайнего дома стоял старый автомобиль, кажется, еще тридцатых годов производства – с круглыми фарами и большими, изогнутыми крыльями. Неужели этот антиквариат на ходу? Да нет, вряд ли – вон и сидушки прогнили, и на крыльях видны пятна ржавчины… странно даже, что узкое лобовое стеклышко цело, да колеса еще на месте. Хотя, куда они сейчас пойдут, эти колеса?

Домик, возле которого доживал свой век автомобиль, выглядел ничуть не лучше – дерево рассохлось, крыша провалилась.

Впрочем, старуха жила не здесь. Отправляя меня сюда, Кощей выдал вполне четкие ориентиры: идти по главной улице до другого края деревни, и уже там, на опушке, будет единственная изба на сваях.

Пару дней назад, услышав от него о задании, я даже не поверил – ну откуда в сельской глубинке, у какой-то дряхлой старухи могло взяться яйцо Фаберже?

Но Кощей – он же Кощеев Константин Измаилович – был в этом уверен.

– Я ее долго искал, Андрей, – сказал он тогда, в ответ на мое удивление. – Она немка по происхождению, в конце войны с Берлина в Россию сбежала и много немецкого золота прихватить с собой успела, да потратить побоялась, вот и затаилась в глуши. А теперь уже поздно. Старая жаба, ни себе, ни людям.

И Кощей одернул свой пиджак, стоивший, как годовая зарплата среднестатистического россиянина. Сам он тоже был не молод, но стариком его бы назвал только смертник – Константин Измаилович следил за собой и выглядел весьма неплохо для своего возраста.

– Хорошо, – кивнул я, не став спорить.

С такими людьми – это себе дороже. Да и смысл спорить? Ну потрачу пару дней, смотаюсь туда-обратно и получу за это весьма неплохо.

– Вот и славно, – сухо улыбнулся Кощей. – Карту я тебе выдам, суточные тоже. Иди пока отдохни, завтра двинешься.

– А со старухой что делать? Если она, конечно, еще жива… – спросил я, уже собираясь выходить из его кабинета.

– А что хочешь, – пожал плечами Кощей. – Главное яйцо найди.

По дороге в деревню я посмеивался про себя – отправил Кощей добра-молодца к старухе за яйцом. Прямо сюжет сказки, а не реальное задание.

Вот и сейчас, вспомнив об этом, невольно ухмыльнулся – в такой глухомани только бабе яге и жить.

В сонной тишине неожиданно громко раздался зловещий скрежет. Вздрогнув, я обернулся – старая вывеска магазина, с облупившимися от времени буквами, мерно качалась на двух цепочках, над входной дверью. Сам магазин был закрыт, причем давно – окна заросли грязью, сливаясь по цвету со стенами.

– Молодец, Андрюха, храбрец, – пробурчал сам себе под нос, и двинул дальше.

Деревня выглядела печально – дома старые, покосившиеся от времени. Огороды давно поросли травой, не слышно ни кур, ни какую еще скотину. Интересно, тут вообще люди остались, или Кощей ошибся?

Ноги чавкали по грязи после недавнего дождя – здешняя центральная улица асфальта за всю свою жизнь ни разу не видала.

Справа, за остатками забора, в густых и высоких зарослях лопухов что-то зашуршало. Остановившись, я пригляделся – царившее в деревни опустение невольно навевало тревогу.

Не хватало только на хищника какого напороться. Может пистолет достать? Заодно и бабку сразу шугану, чтоб не противилась… а с другой стороны, вдруг на том конце еще жители остались? Панику разводить раньше времени тоже не дело…

Оставив пистолет в сумке, я раздвинул лопухи и вскинул брови от удивления – еще одна машина. В этот раз новее, уже «Волга».

Дальше удивление лишь усилилось – дорога делала поворот, а за ним стояли сразу три авто – «Жигули», вишневая «девятка» и старого года выпуска иномарка. Грязные, местами тоже ржавые, но целые, не растасканные на цветмет.

Странно… тут такая дорога, что только на телеге после дождей ездить, а гляди-ка… жителей нет, зато автомобили есть.

Ладно, я сюда не на машины любоваться приехал.

В конце улицы уже виднелся дом на сваях – он стоял чуть в отдалении, сиротливо возвышаясь на самом краю леса.

Я ускорился. Надеюсь, бабка умерла от старости, а драгоценность лежит где-нибудь в этой избушке.

– Дяденька! – раздался позади тоненький детский голосок. – Вы ко мне в гости пришли?

– Йоп твою мать! – в этот раз я не сдержался.

Только что же округу осматривал – и никого не было!

А выходит, что проглядел. Теряю навык, слишком экспозицией тачек увлекся. Позади меня стоял мальчонка, лет пяти на вид. Черные, как смоль, вихры закрывали лоб, пыльная рубашка была заправлена в драные штаны. Видать, именно он и шуршал в кустах возле «Волги».

– А что такое йоп? – поинтересовался малец, склонив голову набок.

Большим пальцем босой ноги он застенчиво ковырял грязь.

– Ты где живешь? – вместо ответа спросил я, присев перед ним на корточки.

– Там, – парниша указал в сторону дома на сваях.

Так, похоже старуха еще жива, и к ней в гости приехал внук. Печально.

– С бабкой своей?

– С хозяйкой, – хихикнул паренек, сунув указательный палец в нос.

– Хозяйкой? – не понял я, но тут же догадался: – Хозяйкой дома? Мать твоя комнату что ли здесь снимает?

Слышал, что некоторые мамаши на лето любят своих деток в деревни вывозить, да только, чтоб в такую…

Малец неопределенно пожал плечами.

– Ладно, иди за мной, – махнул я ему рукой.

Видать, придется со старухой по-хорошему договариваться. Иначе потом и с этим нужно будет разбираться, и с мамкой его, а детей обижать все же не в моих правилах.

Я сделал пару шагов и обернулся, желая проверить, идет ли следом паренек.

Дорога пустовала.

– Эй, малявка, ты где? – спросил, чувствуя, как волоски на руках встали дыбом.

Деваться парнише было некуда – грунтовка хорошо просматривалась в обе стороны. Огороды, хоть и заросли, но не настолько, чтобы скрыть ребенка, а до домов было далековато.

Я потряс головой, и плюнув на мальца, последовал дальше. Хрен с ним – исчез и исчез.

Искать его я точно не пойду, не затем приехал.

Шлеп-шлеп-шлеп – громкие звуки шагов босых ног по грязи заставили меня обернуться.

Никого.

Чертовщина какая-то.

Шлеп-шлеп-шлеп. Уже спереди.

Я вытер внезапно вспотевший лоб краем футболки – эта деревня уже начинала меня нервировать. Может, ну его? Хотя чего мне, взрослому мужику, бояться среди бела дня?

Мальца этого что ли?

Снова шлеп-шлеп сбоку – в этот раз краем глаза я успел заметить какое-то движение.

Резко обернулся в ту сторону и… кролик. Точнее, заяц – откуда здесь кроликам взяться?

Вот и нашелся источник странных звуков.

Немного нервно рассмеявшись, я сделал пару шагов в сторону косого. Заяц, грязный и мокрый, сидел в луже, шевеля ушами. Увидев меня, он поскакал прочь – шлеп-шлеп.

Расслабленно выдохнув, я собрался идти дальше, как наперерез метнулась черная тень. Прыгнула, повалив меня в грязь.

Мощные челюсти попытались сомкнуться на моем горле, и я едва успел подставить сумку, услышав, как затрещала ткань.

Прямо надо мной нависал черный волк. Громадными лапами он давил мне на грудь, остервенело смыкая челюсти и мотая головой, пытаясь вырвать сумку из рук и добраться до плоти.

При этом зверь не издавал ни звука.

Сердце застучало, кровь зашумела в висках. Я ворочался, желая скинуть зверя, и жалея, что не достал пистолет.

– Дядя, чем вы собачку разозлили? – словно из-под земли рядом появился давешний малец.

На волка он смотрел без страха.

– Вася! – раздался вдалеке строгий голос женщины, который тут же стал встревоженным: – Ой, боженьки. Фу, Волчок!

Зверь, все так же молча, отпустил сумку и отступил, остановившись рядом с ребенком. Теперь две пары глаз рассматривали меня – одна с непосредственным детским любопытством. Вторая – с затаенной угрозой.

Стараясь двигаться как можно более плавно, я сунул руку в сумку, пытаясь нашарить пистолет. Оружие, словно назло, куда-то задевалось, но зверь вел себя спокойно, и я рискнул сесть.

Со стороны дома на сваях к нам бежала женщина. Подлетев, она схватила матерого волка за загривок и запричитала:

– Вы в порядке? Простите, ради бога, деревня давно пустая, вот я Волчка и не привязываю!

– В порядке, – хмыкнул, поднимаясь на ноги и прижимая к себе сумку. – Это волк?

– Нет, что вы! – нервно рассмеялась женщина. – Полукровка. Я его еще щенком взяла, он вообще очень послушный, но здесь места глухие, поэтому и велела охранять… я Яна.

И она протянула свободную руку, второй продолжая держать зверя за шерсть.

– Андрей, – представился, пожав горячую сухую ладонь. – Что ж вы в этой глуши забыли, да еще и с ребенком?

– Так мать у меня пару недель назад умерла, вот я и приехала ее добро разбирать, – пожала плечами женщина. – А Ваську и оставить не с кем, отец его как был, так и исчез. А вы какими судьбами сюда попали?

– Могилу деда навестить хотел, да машина в грязи завязла, – я махнул рукой в сторону леса. – Надеялся, найду здесь кого, чтоб помогли…

– А нет тут никого, кроме нас. Но к завтрашнему утру грязь должна подсохнуть, вот и выберетесь. Идемте пока в дом, я вам сумку зашью, накормлю. Вы небось голодный, сюда добираться сложно… Волчок, Андрея не трогай, он свой, понял?

Она отпустила зверя, и тот, вильнув хвостом, лениво двинул прочь, словно потеряв ко мне всякий интерес.

Пока шли до дома, я молчал, оценивая ситуацию. Выходит, бабка все же померла, а это ее наследница. Странно только, что малец про хозяйку упоминал, ну да ладно, чего с детей взять?

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Интересно, она уже сокровища нашла? Может есть смысл напроситься ей помочь вещи разобрать, а там все ценное тайком забрать?

– Проходите, – женщина легко поднялась по ступенькам на высокое крылечко, толкнула незапертую дверь. – Вещи бы вам постирать, все изгваздались. Вы раздевайтесь, я займусь, в качестве компенсации. Там дальше комната есть.

– Спасибо, – кивнул и спросил, заметив, что малец снова куда-то исчез: – А где ваш сын?

– Васька? Да он весь день тут где-то бегает, по домам лазает, каждую тропку уже выучил, – махнула Яна рукой. – Придет, как проголодается.

– И не боитесь?

– А чего бояться? Людей тут, кроме вас, нет, а от зверей его Волчок защищает. Да вы идите, переоденьтесь.

Да уж, потрясающая безалаберность. Еще ведь и незнакомого мужика не побоялась в дом пускать… впрочем, это мне только на руку.

Я прошел в комнату, оглядываясь.

Выглядело тут все, к удивлению, относительно современно, хоть и по-деревенски – сервант, небольшой плоский телевизор, укрытый вязанной салфеткой. Кровать из Икеи и стопка подушек, верхняя из которых торчала гордым треугольником. На одной из внутренних стен виднелась заслонка старой печки, и тут же, на соседней – розетка, с воткнутой в нее зарядкой от телефона.

Все это вместе взятое вызывало в душе некоторые противоречия.

Бросив драную сумку на пол, я снял безнадежно испачканные штаны и футболку, натянул чистые джинсы, и подхватив вещи, двинулся на кухню, где суетилась женщина и гудел электрический чайник.

– Бросьте в углу, я позже займусь, – кивнула Яна. – И не стесняйтесь. Я к вечеру баню затоплю, помоетесь… вам есть где ночевать-то?

Взяв две кружки, она насыпала в них заварку. Не спрашивая, добавила три ложки сахара и залила кипятком.

– Я в машине думал…

– Ну как вы, посреди леса? – нахмурилась Яна. – Оставайтесь уж, раз такая ситуация…

– Не помешаю?

– Так вы же ненадолго. А я людей в беде бросать не привыкла, – женщина протянула мне чашку, и я отпил, прищурившись от удовольствия.

Хороший чай, прямо как люблю – крепкий, сладкий-сладкий.

– Спасибо, – поблагодарил за все сразу и поинтересовался: – Откуда здесь электричество?

Столбов вроде не видел по пути, но может что пропустил?

– Так генератор за домом на бензине. Раньше и водопровод был, да только давно уже отключили подачу, теперь воду с колодца набираю, – развела руками женщина. – Вам бы наверно отдохнуть с дороги… можете прилечь, поспать.

– А вы?

– А что я? – Яна рассмеялась. – До вечера еще дел полно, сумку, вон, вам зашить надо. Опять же наследство разбирать…

– Так давайте я вам помогу.

Спать пока мне все равно не стоило – Яна хоть и выглядела безобидной, но все равно, кто ее знает… додумалась же волка-полукровку приручить.

– А помогите, если не устали, – легко согласилась женщина. – На чердаке много барахла, а мне еще ужин готовить. В конце коридора люк есть. Потяните его, и лестница появится.

Не веря своему счастью, я быстро допил чай, заскочил в комнату, вытащил из сумки пистолет и спрятал его под подушку (вдруг Яна зашивать дыру возьмется), а затем двинулся в указанную сторону. Если свезет, то уже вечером смогу свалить отсюда с драгоценностями. Или лучше утром, раз она меня сама пригласила – в ночи посреди леса застрять то еще удовольствие.

Люк нашелся быстро, я дернул его, выдвигая хлипкую лесенку и поднялся на чердак. Тут было темно и пыльно, а еще очень тесно от наставленных вещей – какие-то сундуки, коробки, поломанная мебель… удивительно, как еще балки выдерживали весь этот хлам.

Пол под ногами скрипел, сквозь маленькое окошко и щели между досок пробивался свет.

Хлопнув в ладоши, я принялся за дело.

В первой коробке лежали старые книги – толстые кожаные корешки, ветхие страницы. Открывать их я не стал, сразу отставив в сторонку. Может они и стоили чего-то, но Константин Измаилович меня сюда не за литературой послал.

Во второй коробке хранился откровенный мусор – какие-то пучки трав, корешки и прочее. Я честно пошерудил внутри, на предмет скрытых сокровищ, но тоже ничего не нашел.

До третьего сундука добраться не успел – из темного угла послышалось скрежетание, заставив меня подскочить.

Да, походу вместо чаечка мне валерианочки стоило бахнуть – нервы сегодня у меня ни к черту.

Скрежет не прекращался.

Желая успокоить самого себя, я направился в ту сторону. 

Скрежет затих.

Из завалов хлама, прямо мне под ноги, выскочил черный кот, напугав до жути.

Проклятье, сколько у этой Яны живности? А кошак, небось, тут от Волчка прятался.

Я проводил зверя взглядом – тот юркнул к люку и скрылся в нем – а когда снова обернулся, то тело прошиб липкий пот. Прямо из угла на меня смотрела жуткая рожа – бледная кожа, черные провалы вместо глаз, кривая щель там, где должен быть рот…

Отступил на шаг – и монстр повторил мое движение. И только тогда до меня дошло – это зеркало.

Передернув плечами, я приблизился, извлекая предмет на свет. Ну да, зеркало. Не слишком большое, в позолоченной раме, а рожа мне показалась из-за темени и грязи.

Взяв с пола какую-то тряпку, я протер блестящую поверхность и оглядел себя. Никаких щелей и провалов – обычное мое лицо, с коротким ежиком волос и небольшим шрамом на подбородке.

Усмехнувшись собственной трусости, я осторожно поставил зеркало на место, и вздрогнул, когда блестящая гладь отразила темный силуэт позади меня.

Обернулся – Васька.

Пацаненок стоял, пряча ладошки за спину и хитро улыбаясь. Как только ему удается так бесшумно передвигаться?

– Дядя, руки вверх! – поняв, что я его заметил, пропищал малец.

А потом выудил из-за спины мой собственный пистолет, который я по глупости оставил внизу. Тяжелое оружие в детских ладошках смотрелось странно и нелепо.

– Вася, опусти это, – попросил я самым ласковым голосом, на который был способен.

– Руки вверх! – повторил парнишка, целясь мне в живот и дернув предохранитель.

– Хорошо-хорошо, сдаюсь в плен, – я поднял ладони. – А теперь положи…

– А что это за закорючка? – Вася любознательно положил палец на спусковой крючок.

– Стой!!! – уже не сдерживаясь, заорал я, кинувшись к парнишке и понимая, что не успею.

Звонко хлопнуло, из дула вылетел флажок. Мальчонка засмеялся.

– Что случилось? – на чердак просунула голову Яна и тут же нахмурилась. – Васька, сколько раз я тебе говорила не пугать людей? Иди руки мыть!

Она поднялась, пропуская мальчишку, и сказала виновато:

– Простите, как эту игрушку купили, он с ней не расстается. Напугал вас?

– Нет, – я натянул улыбку.

Малец меня, конечно, до усрачки напугал, но только не признаваться же в этом. А игрушка хороша – от настоящего с пары шагов не отличить.

– Как успехи? – Яна окинула взглядом чердак.

– Здесь книги, старые, возможно дорогие, а там хлам, его только выкидывать, – отчитался я. – И еще зеркало.

– Зеркало — это хорошо! – воодушевилась Яна. – Мать их уже лет десять, как не признавала. Говорила, зачем ей на себя старую смотреть, если в душе она еще молодая. Поможете спустить?

– Разумеется… – я развернулся, подхватил тяжелую раму и едва не уронил ее.

Яна исчезла. Вместо нее, прямо за моей спиной, в зеркальной глади я увидел жуткую старуху – редкие седые волосы, похожие на паутину, едва прикрывали покрытый пигментными пятнами череп. Морщинистое лицо искажала кривая ухмылка. В глубоком вырезе черного платья виднелись сморщенные, отвисшие груди.

С колотящимся сердцем, я обернулся. Старуха была настолько жуткой, что мне проще было списать ее на глюки, чем увидеть вживую.

Но чердак уже пустовал.

– Вы идете? – в люк снова просунулась Яна, успевшая уже спуститься.

– Д-да, – заикнувшись, ответил я.

Сердце все еще гулко стучало, руки дрожали.

Яна стояла внизу. Забрав зеркало, она тут же потащила его на кухню.

– Сейчас протру и повешу, – проговорила женщина довольно. – Вы пока садитесь, я все приготовила.

Действительно, на столе уже стояло три тарелки, кастрюля с дымящейся отварной картошкой, противень с запеченной курицей и миска с квашенной капустой.

Я опустился на колченогую табуретку. На соседней сидел Васька, исподлобья поглядывая на меня и нетерпеливо дрыгая ногами.

Вскоре к нам присоединилась и Яна – протерев зеркало, она повесила его в коридоре, точно напротив кухни и теперь я старался не смотреть в ту сторону.

Ели молча. Васька быстро закинул в себя пару картофелин, обглодал куриную ножку и тут же ускакал. Я ковырялся в тарелке, размышляя о случившемся на чердаке. 

Что, черт подери, это было?

– Ну вот, поужинали. Сейчас баню затоплю, помоемся и спать ляжем, – довольно улыбнулась Яна, убирая со стола грязную посуду.

– Вам помочь? – снова предложил я, припомнив, что воду здесь надо набирать из колодца.

– Да нет, спасибо, я уже привычная, да и дел там немного, – отмахнулась Яна. – Если хотите, то можете и дальше чердак разбирать, но ни к чему не принуждаю.

Если честно, после той старухи возвращаться на чердак мне не очень хотелось. Но стиснув зубы, я кивнул и все же полез, убеждая себя в том, что здоровому мужику глупо бояться старух.

И уже в третьем сундуке меня ждал куш!

Когда я открыл тяжелую резную крышку, то сперва не поверил своим глазам – сундук был набит золотом. Старинные монеты, украшения с драгоценными камнями – все эти сокровища тускло блестели в скудном свете закатного солнца, пробивавшемся сквозь окошко.

Значит, Кощей был прав – старуха успела утащить в свою нору сокровища немцев. И сейчас я заберу их. Отдам ему яйцо, а все остальное оставлю себе.

А та бабка – небось призрак старухи. Сама всю жизнь на золоте сидела, не пользовавшись. А теперь сдохла – и все равно отдавать не хочет. Ну ничего, кто ее спрашивает… пусть в гробу перевернется, грымза жадная.

Страх перед творящейся здесь чертовщиной ушел, уступив место алчности и предвкушению скорой поживы.

Быстро спустившись вниз, я схватил свою сумку – Яна и впрямь ее зашила – и вернулся. То и дело оглядываясь по сторонам, принялся закидывать туда золото из сундука.

– Дяденька, а что вы делаете? – донеслось из-за плеча.

Проклятье, этот малец меня до инфаркта доведет.

– Васька, смотри какая красивая штучка, – я извлек из груды золота маленький колокольчик на тонкой цепочке. – Хочешь?

Так хоть слышать его буду, а еще может отвлеку от того, что он увидел.

– А можно? – с сомнением протянул мальчик.

Ну надо же… как шлындать по улицам – так это мы можем, а сейчас вон какие воспитанные.

– Можно-можно, – улыбнулся я, застегнув цепочку на шее паренька.

– Пойду Волчку покажу, – просиял Васька и убежал, издавая тихий мелодичный звон.

Да, так гораздо лучше.

Довольно улыбнувшись, я вернулся к сундуку. Вскоре до меня дошло, что все богатство в сумку не влезет. А если даже и влезет, то я ее просто не подниму, и потому принялся внимательнее отбирать драгоценности, откладывая в пустую коробку то, что на мой взгляд было не слишком дорогим.

Но даже так сумка заметно потяжелела, а яйца в сундуке так и не оказалось, хотя я перерыл все.

Видимо, все же придется задержаться еще и до завтра.

Позади послышался тихий звон – Васька вернулся.

Я оглянулся, но вместо паренька увидел черного кота с давешним колокольчиком на шее.

Зараза, мальчишка видать быстро наигрался, а мне теперь снова вздрагивай.

– Кыш отсюда, – шикнул я на кота, и взяв сумку, спустился вниз, чтобы после спрятать ее под кроватью.

Как раз вовремя.

– Андрей! – с прихожей послышался голос Яны. – Банька горячая, идите первым. Я там веник замочила, если любите такое.

Я вышел из комнаты – женщина стояла, держа в руках чистое полотенце.

– Идемте, провожу, – Яна первой сбежала по ступенькам, обошла дом, за которым притаилась низенькая, прокопченная уже баня.

Солнце село, на землю опустились сумерки.

– Вот, – женщина толкнула дверь и вошла в небольшой предбанник. – Вода там в тазу, мыло тоже найдете.

– Яна, скажите, – я ухватил за руку, собиравшуюся выйти женщину. – А сколько было вашей матери?

– Столько не живут, – покачала головой та. – Она ведь и войну пережила, и все, что дальше было… признаться, я уже лет десять готовилась к ее смерти. Все уговаривала ее к нам переехать. В таком возрасте в деревне одной жить сложно. Но она настаивала, что хочет здесь помереть, так и получилось. Я к ней приезжала иногда, помогала, чем могла, телевизор вон купила, чайник с плитой. Баллоны с газом опять-таки привозила, хотя зимой тут вообще труба. Дорогу заметает, не проехать.

– И как же она жила? – передернулся я, вспомнив старуху с чердака.

– С осени запасалась, – развела руками Яна. – Крупами, дровами. На печке старой готовила, хотя я бы так не смогла. Да и для Васьки такие условия не подходят. А еще…

Яна покусала губу, словно задумавшись, стоит ли об этом рассказывать.

– Что?

– Вы только не смейтесь, она себя ведьмой считала, – решилась Яна. – Коренья собирала всякие, настойки готовила… я потому еще так медленно ее вещи разбираю. Боюсь на жуть какую наткнуться. Уж простите, что на вас это спихнула, сама никак не могу себя заставить…

– Вы верите во все это? – спросил я.

Ведьма… пару дней назад я бы только посмеялся, а теперь… теперь мне стало жутко.

– Не то, чтобы верю… – засмеялась Яна. – Но мать точно верила. Меня все пыталась вовлечь, да это не по мне.

– Значит, кот ее был? – уточнил, подумав, что черный кот — это очень даже по-ведьмински.

– Какой кот? – удивилась женщина. – Здесь только я, Васька да Волчок.

– А кот тогда чей?

Не привиделся же он мне… может уличный? Какие-нибудь соседи уехали, а его оставили?

– Не знаю, мне котов не встречалось. Ладно, надеюсь я вас не запугала. Вы мойтесь, потом спать ложитесь, день долгий был.

И Яна ушла.

Оставаться одному было откровенно страшно – банька казалась мрачной, с единственной лампочкой, тускло горевшей под потолком.

Помылся я быстро, то и дело вздрагивая, но все прошло спокойно – никаких рож, старух и котов.

Когда вернулся в дом – Яна с сыном отправились в баню. Я же сел на кухне, призадумавшись.

Творившаяся в доме чертовщина заставляла по новому взглянуть на некоторые вещи.

Ведьма, значит. Было бы смешно, если б не та жуткая старуха. 

И что делать? Может бросить все и свалить? Ага, сейчас. На ту кучу золота, что я уже нашел, можно сотню лет жить и еще детям останется. Нет уж, оно мое.

Надо еще скорее яйцо найти и тогда уже валить отсюда, иначе Константин Измаилович с меня шкуру снимет. Или того хуже – решит, что я это яичко себе прибрал… нет, надо еще хотя бы завтра поискать.

Можно было бы и сейчас подняться на чердак, да только на дворе уже стемнело, и черт знает, есть ли там лампочка. А даже если и есть, то снова увидеть старуху, но уже в полутьме, совсем не охота.

Да и ночевать здесь тоже не охота, но лучше с Яной в соседней комнате, чем одному в лесу, в машине.

Скрипнула дверь, заставив меня подскочить, но это вернулись Яна с Васькой.

Да, нервы ни к черту…

– Не спите? – спросила женщина.

После бани лицо ее разрумянилось, мокрые волосы падали на плечи. Васька же выглядел недовольным, но тоже чистым.

– Да что-то не охота, – пожал плечами я.

– Тогда сейчас, подождите, – она ушла во вторую комнату, потянув за собой сына.

Вернулась спустя пару минут, одна.

– Я вас не отвлекаю? – спросил из вежливости.

– Нет, мне спать еще рано, – рассмеялась Яна. – Может помянем мать?

Поминать старуху не хотелось, но подумав, я согласился. Сбросить стресс сейчас бы не помешало.

Посидели мало, но душевно. Выпили за упокой старухи, и еще по одной, а больше не стали. Яна сказала, что быстро хмелеет, да и мне хотелось расслабиться, а не напиться.

В неярком свете лампочки было уютно. Я опасался, что снова чушь видеться начнет, но нет, обошлось – никаких старух, котов и прочего.

Уснул тоже легко, едва на кровать лег, хотя думал, что не смогу – все же день выдался странным и нервным. Впрочем, сумка с золотом под кроватью и пистолет под подушкой немного успокаивали.

Спал крепко, без снов.

Проснулся отдохнувшим, и даже удивился, что вокруг еще темно. Приподнявшись на кровати, я нашарил свой телефон – времени было три часа ночи, связь так и не появилась.

Попытался заснуть обратно, но в горле пересохло – вот тебе и последствия помина.

Какое-то время я еще ворочался, перекатываясь с боку на бок. Идти в темноте за водой было жутко – перед глазами все еще стояло лицо старой ведьмы. Удивительно даже, что она мне в кошмарах не явилась.

Наконец, не выдержав, я все же встал. Дошел до кухни, щелкнул выключателем. Лампочка мигнула и погасла. Проклятье.

В неясном свете луны, пробивавшемся сквозь окно, я все же нашел кружку, плеснул из кувшина воды, сделал пару глотков. Хорошо. Поставил чашку на место, развернулся и…

Старуха. Прямо передо мной. Кожа дряхлая, гнилая. Лицо покрыто уже не старческими, а трупными пятнами и плесенью. Щека порвана, кусок плоти свисает до подбородка, а из дырки торчат червяки. 

– Вор… – прохрипело чудовище, открыв рот с обломками желтых зубов.

Я попятился, уперся в стол. Хотел закричать, но глотку будто сдавили невидимые пальцы и получалось лишь молча хватать ртом воздух.

Старуха тем временем подняла руки, выставив перед собой зеркало в золоченной раме – то самое, что нашел на чердаке. Вместо отражения я увидел там демона – горящие алым глаза, огромные рога и жуткая морда, покрытая черной шерстью.

– Забирай вора, – проговорила старуха, и демон вытянул из зеркальной глади свои лапы, кончавшиеся острыми кривыми когтями.

Я все же смог закричать.

И проснулся.

Руки дрожали. Сердце стучало, готовое вот-вот вырваться из груди. Вокруг по-прежнему было темно.

Я нервно хихикнул. Выходит, рано радовался отсутствию кошмаров.

С коридора донесся звон колокольчика, заставив меня вздрогнуть. Опять кот этот бабкин шлындает?

Впрочем, идти проверять, я не собирался. Лишь лег обратно, прикрыл глаза.

Звон донесся ближе, на кровать что-то вспрыгнуло. 

Я никогда не боялся кошек, но сейчас лоб покрылся липким потом, таким же противным, как и холодный куриный бульон. Тело сковал страх, не давая пошевелиться.

На грудь надавило, и снова этот звон, уже у самого лица.

Не выдержав, открыл глаза – прямо надо мной нависала морда кота, на шее которого болтался колокольчик.

Кот. Всего лишь кот.

– Вуяор, – мяукнул зверь.

Черные уши вытянулись, став рогами. Морда смялась, глаза покраснели, пасть распахнулась, продемонстрировав огромные зубы.

Оцепенение спало. Достав из-под подушки пистолет, я снял предохранитель, спустил курок, целясь прямо в горячую слюнявую пасть.

Бэнг. Из дула высунулся флажок.

Отбросив игрушку прочь, я подскочил, и как был, в одних трусах, бросился к выходу, позабыв и о золоте, и о Яне с сыном.

Распахнул дверь – на пороге стоял Волчок. Припав на передние лапы, он оскалился, капая на пол вязкой слюной.

Так, это снова сон. Точно сон. Всего лишь сон.

Нужно успокоиться.

Захлопнув дверь, добежал обратно до кровати, лег, укрывшись одеялом.

Вот сейчас проснусь и все будет в порядке.

– Вор, – раздалось сбоку.

Медленно я повернул голову, чувствуя омерзительный запах гниения. Рядом, у стенки, лежала и улыбалась старуха.

Закричав, я снова подскочил, но на пороге комнаты уже стоял демон. В руках его было зеркало в золоченной раме.

На плечо легли горячие сухие руки. Костлявые пальцы потянулись к моей шее, сжали ее…

Я проснулся. 

Снова сон. А сейчас?

Нет, сейчас вроде нет.

Комнату заливал свет, с кухни доносился звон посуды – Яна что-то готовила.

Нахрен. Нахрен все это. Вот возьму золото и свалю из этой деревни, а шеф пусть сам свое яйцо добывает. 

Быстро одевшись, я подхватил сумку и двинулся к выходу.

– Андрей, вы куда? – из кухни выглянула Яна.

Руки у нее были заляпаны в муке – женщина явно собиралась что-то печь.

– Погулять, – буркнул я.

– Удачи, – улыбнулась Яна. – Только за дом в лес не ходите, там хищники водятся. И возвращайтесь скорее, я пирожки с мясом поставила.

Ничего не ответив, выскочил из дома и помчался по главной улице, не оборачиваясь, почти не глядя под ноги. В эти секунды я больше всего боялся, что это снова сон. Что сейчас я буду бежать вечно, но в итоге так и не доберусь дальше соседней улицы.

Но нет – вот и старая «Волга», а значит, недалеко осталось… 

Стоп. 

Только сейчас я понял одну простую вещь – у Яны не было машины, а попасть сюда иначе…

Проклятье. Проклятье-проклятье-проклятье.

Ладно, я почти выбрался.

Сердце прыгало в груди, в ушах шумела кровь. От быстрого бега дышать стало тяжело, но я и не думал останавливаться. Вот уеду из этого чокнутого места и надышусь вдоволь.

Наконец, дома закончились, начался лес. Двигаться среди деревьев отчего-то было не так страшно, но я все равно не сбавлял ход. И не зря – вскоре сзади раздался рык.

Я обернулся.

Большими скачками за мной мчался Волчок. Мех на загривке зверя топорщился, глаза светились. И пусть происходящее походило на сон, но отчего-то я был точно уверен – это реальность.

Скорее-скорее, мне нужно успеть.

Вот и машина, покрытая грязью и запыленная, будто стояла тут не один день, а пару лет. Плевать, лишь бы завелась.

Не останавливаясь, нашарил ключи. Щелкнул брелоком, открыл дверь, заскочил внутрь, захлопнул.

В окно ударился волк. Сейчас он не молчал. 

С бешенным лаем, зверь кидался на дверь раз за разом, раз за разом, раз за разом.

Я бросил сумку с золотом на соседнее сиденье, сунул ключ в замок зажигания, повернул. Завелась.

Тронулся, визжа колесами по подсохшей грязи и молясь лишь о том, чтобы машина снова не застряла. 

Молитвы были услышаны. 

Я развернулся и дал по газам, уезжая прочь из проклятой деревушки.

– Дяденька, а куда вы спешите? – раздался с пассажирского сидения детский голосок.

Я закричал. Рядом сидел Васька с абсолютно черными, без зрачков, глазами. На коленях у него стояла сумка. Сквозь раскрытую молнию было видно, что внутри не золото, а рыхлая земля, в которой копошатся черви.

Секунда – и сиденье снова пустое, лишь наглухо закрытая сумка.

Это все чары старой ведьмы. Она не хочет, чтобы я выбрался.

Я перевел взгляд обратно на дорогу и сильнее придавил газ – впереди стояла старуха, абсолютно голая, с мерзкими, отвисшими до живота грудями и ляжками, покрытыми складками вялой кожи. В вытянутых руках она держала зеркало.

Удар.

Я проснулся.

Опять? Нет, невозможно!

Накатила паника, стало тяжело дышать.

Хрен с ним, с этим золотом – пусть старая ведьма им подавится. Только бы выбраться.

Больше не раздумывая, я подхватил штаны и бросился к двери, но… ее не было.

Лишь узкое прямоугольное окошко, сквозь которое пробивался неяркий свет.

Снова сон?

С колотящимся сердцем подошел к этому окошку. Оно выходило не на улицу, а на кухню и почти сразу я понял, что именно в том месте Яна повесила зеркало с чердака.

Сама женщина стояла ко мне спиной, возле стола, с белыми от муки руками, и стряпала пирожки.

– Яна! – закричал я, уже понимая, что это бесполезно.

Женщина не обернулась.

Я не сразу заметил, что кухня изменилась. Стол был прежний, но вместо плиты возвышалась печка, на которой коптился старый чугунный чайник. Обои на стенах исчезли, уступив место почерневшему от времени деревянному срубу.

Да и сама Яна… сейчас она была одета в какое-то старое платье с передником, длиной до пола.

– Яна! – повторил я тише.

Женщина встрепенулась, обернулась, подошла к зеркалу и провела по нему рукой.

– Ну спасибо, Кощей, порадовал старуху, – проговорила она, глядя сквозь меня. – Хороший парень, мясистый. Много с него пирожков выйдет…

И Яна махнула назад, где на столе высилась кадка с фаршем и… моя голова.

– Что происходит? – задал я самый глупый вопрос на свете.

Яна не ответила. Сейчас она говорила с кем-то другим.

– Душу? – женщина рассмеялась. – Ваське отдала, кому же еще. Демонов тоже ведь кормить надо. А ты не забывай свою Ягу, почаще гостинцы присылай. А то раз в полвека маловато будет…

Яна еще что-то говорила, но я уже не слушал – позади меня раздался тихий звон колокольчика.

Медленно, словно во сне, я обернулся. Возле кровати стоял Вася. По-детски большие глаза заливала тьма.

– Дяденька, а вы разве не знали, что воровать у старушек плохо? – пропищал мальчишка, жестко усмехнувшись.

Он сделал шаг, превратившись в черного кота. Только вот тень на стене – огромная, рогатая и жуткая – ясно говорила, что это вовсе не кот.

– Прочь! Я не в твоей власти! – закричал я, осеняя себя крестным знаменем, в последней попытке спастись.

Тень отделилась от стены, слившись с котом, и вскоре передо мной стоял огромный рогатый демон.

– В моей, – проговорил он детским голосом Васьки. – Потому что душа твоя черная. И сейчас я ее сожру, как хозяйка – твою плоть.