Длиннопост о жертве, индейцах-кри, адской ночи и смертоглаве

Они остановились на гребне одной из высоких дюн. Мойра покосилась на торчащий из песка белый, отполированный песком, ветром и временем камень. Высокий, светящийся внутренним светом под луной, так ясно смотревшей вниз. По сиявшей голубыми отсветами поверхности кое-где темнели потеки. Мойра, ставшая за ночь скачки взрослее на несколько лет, поняла все и сразу. Сопротивляться она не могла. Сознание девочки висело где-то между остывшим песком и сверкающей луной.

            Все произошло куда быстрее, чем кто-то из ее похитителей бы успел подумать. Пока ее привязывали к камню, свет померк. Старик посмотрел вверх, выругался и сморкнулся. Мойра, скрипнув зубами от боли в мышцах, подняла голову. 

            Небо потемнело. Ее внутреннее зрение, подаренное инъекцией, увидело все нужное. Увидело серые с черными краями тучи. Увидело молнии, зарождавшиеся внутри ворчащих воздушных глыб. Увидело ало-багровые всплески того, что так боялись все горожане. И заплакала. От всей души, чисто, нескрываемо и радостно. Так умереть показалось легче, чем от ножа. 

            - Уходим, - буркнул старик, - сдохнет сама. 

            - Я помогу, - Шейло, в ночи ставшая светящейся изнутри змеиной чешуей ведьмой, усмехнулась и спрыгнула с коня, - помогу…

            Старик сплюнул и тронул своего вороного. Мойра с ужасом покосилась на женщину, заметив блеск в ее правой руке. Над головой загрохотало, закручивающаяся адская буря приближалась. А потом ночь закричала.

Ночь закричала детским плачем, ревом кугуара, криком совы и свистом злого западного ветра. Кони заржали и понесли, не обращая внимания на седоков и команды. Шейло завопила и развернулась, вскидывая вторую руку, мерцавшую голубым пламенем. И не успела. Ночь могла не только кричать.

Темнота, сгустившаяся вокруг, взбухла, двигаясь резкими, как схватки роженицы, движениями. Черный воздух разорвался рывком, выпуская что-то, еще более черное и лишь чуть отражавшее совсем пропавший свет. Длинное гибкое тело, мягко ступавшее шестью лапами, закружилось вокруг краснокожей ведьмы. Кольцо вилось все быстрее, Шейло крутилась не успевая понять – где голова, где хвост?!

Мойра, как завороженная, смотрела на карусель смерти. И совсем не обращала внимания на алые хлопья, медленно и лениво падавшие с неба. Несколько уже совсем спокойно осели на ее плечах, распустились тонкими, рдеющими багровым, нитями. Нити спокойно проходили сквозь ее кожу, расцветая изнутри тонкой паутиной страшной дьявольской мозаики. Но боли она не ощущала. Разве что стало чуть холоднее.

            Когда длинный хвост ухватил женщину поперек туловища? Она не заметила. Черная живая молния схватила, скрутила и практически переломила пополам Шейло. Блеснули зубы в несколько рядов в разинутой змеиной пасти существа, двигавшегося с грацией кошки. Смертоглава. 

            Мойра задрожала, услышав хруст позвонков. Смертоглав, довольно урча, рвал добычу. Воздух пах дождем, мокрым песком и кровью. И именно сейчас, уставившись себе на грудь, она увидела семя. Адово семя. То, чем детей пугали в воскресной школе с самых малых лет. Она смотрела на чудные красные цветы, явственно распускавшиеся на ней самой и не понимала будущего. А потом, когда с ней так ничего и не произошло, рядом еле слышно скрипнул песок. Мягко и опасно. 

            Она подняла голову, уставившись в непроницаемо темные глаза существа, севшего напротив и обвившего лапы хвостом. Смертоглав, довольно облизывающий длинным черным языком морду, смотрел на нее. Дышал странно, в два захода, дышал, обволакивая смесью смерти и мускуса. 

            С ней все же что-то произошло. Да, она осталась жива, явно отринутая Господом Богом, да… но живая. И зверь, гроза пустыни, сидевший напротив, виделся ей немного другим. Живой подвижный комок черной ртути светился несколькими цветами, где главную скрипку играл алый. Зверь, сидевший напротив, сопел и нюхал Мойру. 

            Мойра проглотила слюну, заметив, как он дернулся к ней. Сухой черный нос оказался прямо напротив ее лица. Узкие ноздри несколько раз с силой погоняли воздух взад-вперед. А потом, так же неуловимо, как и до этого, смертоглав исчез. Остались только ночь, затухающие бутоны адского семени и Мойра.

Едкий запах сгоревшего пороха. Сладкая медь пролитой крови. Черная бездна накатившего страха. Горькая пыль и ветер пустыни. Чертова проклятая Бойня и люди, живущие в ее время. Ни жалости, ни пощады, ни страха. Один на один с чудовищами. Плечом к плечу против монстров.
Бойня вывернула наизнанку не только сам мир. Бойня старательно разобрала по частям человеческие души. Разложила на крохотные детали, перемешала и оставила, как получилось. Никаких добродетелей без ствола, упершегося в голову. Никаких сожалений без кромки тесака, щекочущего шею.
Жизнь стоит, как пачка патронов сорок пятого калибра. Душа не продается дешевле десятка-другого серебряных «орлов». Пинта чистой воды порой дороже человеческой жизни. Ее вес можно измерять в равном объеме пролитой за нее крови.
Злые ветра Запада: https://author.today/work/38259 и скидка в 25% до 01-00 29.05.2022