Родители — это святое...

Привет друзьям и любопытным! 

Увы, так случается, что дети и родители в конфликте много лет. Говорят, что время лечит. Мне кажется, дело не во времени, а в жизненном опыте и переосмыслении прошлого. 

Со временем история не меняется. А вот люди могут научиться понимать и прощать... 

Отрывки из «По пути» (8 глава) 

— Это здесь? — Дэн с любопытством разглядывал низкий забор палисадника, резные наличники...

Рустам тоже смотрел. Ощущения те же — вот сейчас батя выбежит его колотить… Только удирать теперь он не станет. То время прошло. И он здесь не из-за отца. И не ради себя, нет. Детям неожиданно стало любопытно, а Рустам просто держал слово. Не больше.

Иса снял пуховик. В отличие от дома, здесь от весны было не только название: повсюду разливались лужи, несло сырой землёй, разорялись птицы… Рустам сделал сыновьям знак подождать, а сам решительно отворил калитку. Не заперто — как и всегда. Тут все друг друга знали, даже собаки лаяли скорее от скуки.

Три ступени высокого крыльца. В углу веник — снег да грязь сметать. Будто бы ничего и не изменилось за тридцать лет, только берёзу, что росла перед домом, спилили — вместо неё росло какое-то другое дерево, тонкое и незнакомое. Рустам положил ладонь на дверь, но в последний момент передумал. Обернулся к Дэну:

— Там звонок у калитки. Три раза.

Но сын с крыльца спуститься не успел — дверь открылась.

Мать. Ниже стала. Спина согнулась дугой. Из-под белого платка видны седые волосы. И глаза от возраста слезятся.

Или не от возраста.

Рустам вздрогнул, когда тонкие руки неожиданно крепко обняли его за пояс. Пахну́ло выпечкой, маслом для жарки…

... 

Рустам услышал шаркающие шаги и сопение старика раньше, чем тот появился из тёмной глубины дома. Иса безмолвной тенью шёл с ним рядом. Как обычно, Рустам сразу вспомнил о «важном деле», благо никто не спрашивал, что там. Но в этот раз свалить куда подальше не вышло, сын положил ладонь Рустаму на плечо.

— Батя… У деда к тебе разговор.

Рустам поднялся, нехотя повернулся:

— Ну, пусть говорит…

— Батя… — прогудел Иса уже с укоризной.

С раздражением, но не без гордости, Рустам смерил старшего взглядом. Иса и его принципы! И откуда только?.. Хотя... Почему «откуда» — сам таким воспитал. Вот и прилетели качели обратно — точно в зубы!

— Я слушаю.

Рустам впервые за эти дни посмотрел отцу прямо в глаза… и с удивлением понял, что прежнего эффекта тот на него не оказывает. На секунду представил себя на его месте… Что мешало им все эти годы? Надо полагать, гордыня, прикрываемая принципами. Отец всегда всё хотел решать за него. Да и за всех, впрочем. При этом никогда не признавал свои ошибки. А насчёт Алсу он ошибся. Они все ошибались: и те, кто её костерил, и те, кто называл её «пустой».

— Я… Мы с матерью… — начал Закиров-самый-старший и замолчал, разглядывая Рустама. Узловатые, скрюченные пальцы старика мелко подрагивали на подлокотниках. Короткая седая борода двигалась — отец словно жевал, подбирал по вкусу слова, что в конце концов произнёс:

—Улым* ... Хорошо, что ты приехал. Домой.

---

*Улым — (тат. ) сын.