В воспитательных целях (эротика)

Как раз ради флешмоба подоспел свежий эпизод)

***

Ранним пасмурным утром, пока измученные работой и службой обитатели Туона досыпали последние часы перед побудкой, а ласковый дождик убаюкивал их приятным постукиванием по подоконникам, Эрик Травинский выбрался из лаза в южной стене, и с превеликими осторожностями, держась прибрежного леса, добрался сначала до летнего умывальника перед женским корпусом, где воспользовался чужим мылом и чужим полотенцем, ибо помнил правила и не собирался ударить в грязь лицом, вернее грязным лицом и всем прочим грязным. Смыв с себя вековую пыль подземелий и свежий пот ночного веселья, он снова нырнул в заросли орешника и пошел вдоль северной стены, до самой станции дилижансов, от которой уже пришлось в открытую пересечь главную улицу с частично переложенным стертыми руками Эмиля булыжником, и скользнуть в садик при гостевом доме, где не было никакой охраны, и где удобные выступы на фасаде строения стелили чуть ли не красную дорожку в любое нужное тебе окно.

Эрик не знал, какое окно ему нужно, поэтому отошёл к яблоне и, распутывая пальцами волосы, внимательно оглядел весь предлагаемый список вариантов.

Три окна приоткрыты. Значит, за ними живут жаждущие свежего воздуха постояльцы. В одном задернуты шторы, стало быть там живет тот, кто дорожит сном и вряд ли ждет гостей. На подоконнике другого лежала курительная трубка, а, значит, это окно в любом случае исключалось из списка, потому что наличие других мужчин планам Эрика Травинского не способствовало. Оставалось самое ближайшее, едва приоткрытое окошко на первом этаже, где за стеклом лежал крошечный букетик полевых цветов, собранных прямо здесь, в саду. Те же маргаритки и марьины глазки. Риск ошибиться был минимальный, даже, пожалуй, унизительно минимальный. Эрик набрал на поляне перед гостевым домом второй букет в три раза больше и полез в окно, стараясь не издать ни звука, чтобы попасть в комнату незамеченным, раздеться и забраться под одеяло раньше, чем она проснется.

— Я ждала тебя ещё вечером, Пастушка. — От прижимающегося к ее теплому боку прохладного тела она проснулась, потянулась и сонно повернулась к гостю спиной, чтобы ему удобнее было просунуть под ее талию жадные руки, всю изгладить, истрогать и измять, оставить на шее синие цветки поцелуев... Ей хотелось сполна прочувствовать эту спасительную для усталой женщины юношескую нежность, такую чистую, неуправляемую, искреннюю, которую зрелые мужчины давно растеряли.

Но его не хватило надолго, он не утерпел: вскинулся, поднял ее на колени — худенький юноша, большую шикарную даму — и, задрав подол ее ночной рубашки, вошел в нее как в потерянный рай, вернувшейся к нему после долгой разлуки.

Через минуту он со стоном упал на подушку, виновато потянул ее на себя и сладко поцеловал в губы:

— Прости. Я очень давно в завязке. Сейчас, три минуты, и я все отработаю по твоей науке. Потом посплю и снова отработаю... столько, сколько захочешь. Ты так прекрасна... Что я не выдержал... Просто не утерпел! Это твое строгое платье... В котором ты приехала... оно виновато...

Через мгновение он уже спал, уронив голову ей на грудь и крепко обняв поперек туловища.

Таким он пришел в ее жизнь впервые — пьяный, страстный и обезоруживающе искренний. И тогда он тоже спал на ее плече, а потом любил нежно, как молодою любовницу, а потом снова спал, уходил, попадал в переплеты и приходил снова, и, да, приносил цветы...

На столе в казенном стакане стоял щедрый букет полевых цветов, а мальчик сопел, уткнувшись в ее полную руку и причмокивая губами во сне. Ребенок с изрезанной шрамами спиной, с таинственной татуировкой ракушки на плече и ненасытным мужским эго.

Мадам осторожно высвободилась из-под обнимающей руки, переместила его голову со своей груди на подушку, встала и подошла к окну.

Часы на башне главного корпуса показывали без пятнадцати восемь. Сейчас все пойдут завтракать, а через час общий сбор, и ему тоже там надо быть...

Она умылась, оделась, привела прическу в должный своему положению вид, придирчиво оглядела себя в зеркало и чуть подкрасила губы. Тридцать пять, а выглядит едва ли на тридцать. Пару верхних пуговиц платья разумнее будет расстегнуть. Этому закомплексованному садисту капитану вчера понравилась ее грудь. Он явно из тех любителей больших размеров, что ищут материнской ласки больше чем горячего секса. Вот и прекрасно!

Она скажет, что забирает Эрика Травинского на весь день, в воспитательных целях, что он проведет ее по Туону, познакомит с университетским городком, а когда они наладят необходимый контакт ученика и педагога, она проведет с ним воспитательные занятия по новым методикам, одобренным министром образования. Ох уж этот милый министр, добрый и очень щедрый человек.

Мадам самодовольно улыбнулась своему отражению, а потом вышла из комнаты, заперев в ней на ключ мальчика, ради которого и собиралась всласть поиграть с огнем.

*черновик текущей главы