"Таурус", I том, фрагмент

Бату проснулся от шуршащего звука: казалось, шершавое, колючее существо терлось о стекло и монотонно постукивало когтями в окно. Открыв глаза, он прислушался к посторонним звукам и опознал в них слайдеры с базы. Юноша вскочил с постели и приник к окну. За стеклом погода портилась: все небо было затянуто густыми облаками, ветер гонял струи песка, безустанно поднимал их над землей и бросал на строения. Ударяясь о стены и стекла, песок шуршал, царапал поверхности и оседал во всех щелях. Впереди забликовал металл — два слайдера стремительно удалялись от поселения, растворяясь в витиеватых потоках из песка и пыли.

- Нет... Нет! — сорвалось с губ юноши.

Он быстро натянул на себя одежду, прихватил со стены налуч и бросился к выходу. Выбежав на улицу, Бату тут же наткнулся на Ахмеда и тетку, хлопотавшую по своим домашним делам.

- Куда это ты собрался? — преградил ему путь старший брат.

- Мне необходимо поговорить с Дарьей.

- Ты что, не видишь, что приближается буря?

- Я успею, мой скутер достаточно быстроходен, — при сих словах Бату нацепил на нос желтые защитные очки.

- Допустим, на базу ты успеешь, а обратно?

- Бурю можно переждать и там.

- Я запрещаю тебе!

Однако Бату накинул на голову капюшон широкополой накидки и, увернувшись от рук брата, поспешил к своему скутеру.

- Это немыслимо! — возмутился Ахмед.

- Стоит ли его осуждать за безрассудное поведение, если эта девушка за один день вывела из равновесия обоих сыновей хакима? — спокойно произнесла Айша ханум, перебирая в руках какие-то травы.

Мужчина уставился на тетку.

- О чем это вы?

- О тебе. Я видела, как до середины ночи в молельном зале горели лампы. Видел это и наш муаддин1. Твой вечерний намаз изрядно затянулся, Ахмед.

________

 1). араб. muaddin — служитель при мечети, муэдзин, возглашающий с минарета время молитвы 

_____

- Да, я обеспокоен. Что-то неуловимо меняется вокруг. И Бату... С  появлением Дарьи он отдалился и стал совсем неуправляемым.

-А что насчет ясности твоих чувств, племянник? — Айша ткнула пальцем ему в грудь. — Помни: она девушка миловидная, но не правоверная, она из другого мира. Все это опасно...

Тетка позвала служанку. Прихватив корзины с фруктами и хлебом, женщины вошли в дом-мечеть. Ахмед еще несколько минут стоял один и молча наблюдал, как младший брат выскользнул на антиграве на центральную дорогу и на большой скорости полетел вслед за слайдерами. Мужчина заметил, как за вырисовывающимися пылевыми облаками начал растворяться горизонт, что было предвестником неумолимо надвигавшейся бури.

Когда скутер Бату нырнул в ущелье, где еще стоял неподвижный воздух, по его корпусу несколько раз чиркнул лазер. Подняв голову, охотник увидел наверху, у расщелины, двух аборигенов тау, вооруженных когда-то утащенным из поселения оружием. Переведя управление на автопилот, юноша схватил лук и выпустил стрелу в сторону дикарей, укутанных по самые уши в какое-то тряпье. Первая стрела ушла в расщелину, вторая же вошла прямо в шею врага. Туземец захрипел и, потеряв равновесие, полетел с крутого склона вниз. Его соплеменник принялся огрызаться огнем бластера, но Бату сжал руль скутера, перехватив управление у автопилота, и унесся вглубь ущелья. Однако за крутым поворотом, бывшим когда-то излучиной реки, его ждал куда более крупный сюрприз: прямо из глубин песка, откуда-то из-под земли, поднимая гигантскую волну пыли, на него выскочил закрытый мотовездеход. Юноша едва успел отреагировать и увести свой антиграв от столкновения, но приложился о каменную отвесную стену и вывалился из сиденья. Мотовездеход с каплеобразным корпусом, за темным стеклом которого едва виднелась оскалившаяся физиономия аборигена, лихо развернулся и с рыком понесся прямо на Фалиха-младшего. Его циклопических размеров рельефные колеса, казалось, проглатывали и перемалывали камень и песок, после чего выплевывали их позади на несколько метров. Охотник встал на ноги, преодолевая ноющую боль в правом плече; перед глазами картина немного плыла. «Ловушка!» — мелькнуло в его голове. Понимая, что лук и стрелы в данной ситуации бессильны, Бату без промедления бросился вверх по склону. Он цеплялся пальцами за камни, превозмогая боль в плече и головокружение, упорно перебирал ботинками выступы и сумел быстро подняться на безопасную высоту. Внизу рык перешел в неистовый рёв. Эхо раскатывалось вдоль ущелья на километры, что было крайне нежелательно — шум мог привлечь других аборигенов и даже хищников. Когда машина на колёсах затихла, юноша уже стоял на ближайшем уступе и держал наготове натянутый лук. Автоматические двери мотовездехода скользнули вниз, снаружи показалась голова аборигена с большими миндалевидными глазами и изломанным узором на малиновой коже, словно разделявшим лицо на три части. Черный волосяной покров лишь частично скрывал лоснящееся от жары темя, зато имел впечатляющую длину — волосы были заплетены в косу длиной до полутора метров. Оскалившись, тау что-то выкрикнул на своем языке, приподнялся и направил краденый бластер на человека. Именно этого момента ждал Бату — ему необходимо было выманить тау из мотовездехода во что бы то ни стало. В следующую секунду пальцы юноши отпустили тетиву, и стрела со свистом вошла в грудь дикаря. По каньону разлился хриплый крик, гуманоид поник и свалился внутрь корпуса мотовездехода.

«Араб» осмотрелся: рядом никого не было, однако нельзя было исключать, что поблизости могла находиться еще одна группа туземцев. Нередко перед бурей они устраивали всевозможные ловушки в узких ущельях, где стремились спрятаться от непогоды звери, но в этот раз им чуть было не попался человек. Тау были неплохими охотниками и использовали отработанную годами тактику, и лишь неожиданная потенциальная добыча в лице Фалиха-младшего заставила одного из дикарей замешкаться, что и позволило Бату спастись.

Юноша отправил лук в налуч и осторожно спустился со склона. Ему необходимо было убедиться, что тау мертв, и при возможности забрать у него бластер, но как только он сделал шаг к машине, из глубины ущелья раздался  низкий перекатистый рев. Земля под ногами задрожала, мелкие камешки принялись плясать и переворачиваться. Из-за ближайшего изгиба отвесной скалы на Фалиха выскочило стадо диких хауров и еще несколько мелких копытных с яркой окраской на боках. В паническом состоянии хаур становился неуправляемым и терял ориентацию, при этом вес самца хаура мог достигать трехсот килограммов — столкновение с ним привело бы к летальному исходу. Понимая это, охотник метнулся назад и прижался к склону. Земля заходила ходуном. Стадо с ревом пронеслось мимо юноши, обдавая запахом шерсти и пота, толкая и уродуя и без того потрепанный мотовездеход, падая и топча друг друга. Один из хауров с ярким полосатым окрасом на шее зацепил скутер Фалиха. Легкая машина резво развернулась в воздухе и, ударившись носом о камень, отскочила.

- О Аллах, только не скутер! — сквозь зубы процедил «араб».

Стадо унеслось, оставив после себя двух затоптанных особей и совершенно «жеванный» мотовездеход. Страшно было представить, во что превратился внутри его салона труп аборигена. Послышались возбужденные голоса его соплеменников — вероятно, дикари прочесывали все ущелье в поисках добычи.

Юноша поспешно вернулся к скутеру, «нос» которого оказался немного помят. Он почти без надежды сжал сенсорный руль, однако движок проснулся и послушно загудел, заднее сопло вспыхнуло голубым огненным кольцом. Антиграв был на ходу, хотя ухо охотника уловило в работе двигателя какой-то посторонний звук.

Фалих без промедления покинул ущелье.

Когда скутер вылетел на равнину, Бату сразу почувствовал смертоносное дыхание надвигавшейся бури. Вой пронесся над открытой территорией, и следом за ним лениво покатился утробный рокот. Вздрогнула земля — под гравитационным воздействием лунна Таурусе в очередной раз начались тектонические сдвиги платформ и буря. Обычно толчки были кратковременными и слабыми и не несли собой ни глобальных изменений ландшафта, ни серьезного ущерба, гораздо больше вреда причиняли пыльные бури, которые раз в десятилетие могли приобретать чудовищные масштабы и  затягиваться на несколько дней, убивая все живое.

Ветер пытался стегать песком по антиграву, но окутавшее его силовое поле в форме веретена защищало водителя от попадания внутрь жестких крупиц. Сквозь желтое стекло очков Бату четко видел, как менялась вокруг картина: серо-коричневые тучи угрожающе клубились над землей, и лишь отдельные лучи солнечного света, словно прожектора, прорывались сквозь них и освещали яркими пятнами землю. В свете этих скользящих «прожекторов» кружился песок, проносились обломанные ветви редких растений и медленно «ползли» барханы. Казалось, будто дурной художник в раздражении постоянно переписывал полотно и не мог найти для себя решения.

Фалих-младший уже подлетал к космодрому, когда в изголовье f-образных Врат раздался треск и гул — их генераторы активизировались, и следом по периметру всего космодрома, а затем и всей базы, развернулось полупрозрачное полотно защитного поля. Юноша остановил антиграв в нескольких метрах от щита и осмотрелся. Защитное поле накрыло базу огромным куполом, уберегая от очередного погодного катаклизма, а за спиной Фалиха уверенно наступала стена из песка. Отступать было некуда, а попасть на базу уже не представлялось возможным. Бату рисковал оказаться погребенным заживо в песках Тауруса прямо у стен базы.

- Мне сегодня феноменально не везет, — констатировал он.

Окинув дрожащую стену силового поля взглядом, он облизнул пересохшие губы и повернул руль. Скутер описал дугу и с ускорением понесся прямо на силовой щит.

В эту минуту охранник, наблюдавший за происходящим с помощью системы слежения, коснулся уса микрофона, чтобы доложить о ситуации начальнику охраны.

- Шеф, кажется, к нам хочет прорваться местный из Адыкера... Тот, что сообщил о местонахождении Белых. Он «зажат» между щитом и бурей. Впустить его?

- Этого еще не хватало! — раздался голос в наушнике. — Я еще не придумал, как буду оправдываться за попадание Белых в госпиталь. Пусть проваливает!

Через мгновение скутер Бату врезался в щит. Силовое поле вздрогнуло, задрожало, искажая вид космодрома, словно кривое зеркало, и с громом породило множество разрядов. Антиграв ворвался на территорию базы, увлекая за собой разряды и искры, и следом Врата космодрома окрасились в красный цвет. Раздался сигнал общей тревоги. Люди, все это время работавшие на космодроме, бросили свои дела. Юноша с криком свалился с антиграва на землю, его скутер пролетел два десятка метров, воткнулся в пластиковые контейнеры, раскидал их и зарылся «носом» в песок. Бату со стоном перевернулся на спину, посмотрел затуманенным взглядом через треснувшие линзы очков на дрожащий купол и опустил веки.