Боярышник и Вероника

— Нет, мистер Дженкинс, я не стану вашей женой, — мягко сказала я и потупила глаза, ожидая, когда до помощника викария дойдет смысл моих слов.

Секунда, две, три... Дошло на восемнадцатой секунде.

— Но как же... — тон его голоса заметно повысился и стал звучать самым жалким образом. — Как же вы будете жить? Вы остались без родственников, совсем одна, с маленьким братом...

— Мы не сироты, — сказала я. — У нас есть мать и есть отец. Они скоро вернутся.

— Да они сгинули еще невесть когда! — не выдержал Билл Дженкинс.

Я театрально протянула руку, указывая пальцем на дверь.

— Я не хочу видеть вас в этом доме, — сказала я. — И в других местах тоже прошу со мной не заговаривать!

— Это уже не ваш дом! — воскликнул Билл.

— Епископ уведомил меня, что я могу оставаться в доме до завтрашнего полудня, — проинформировала я. — Так что до завтрашнего полудня это еще мой дом.

Я дала пинка по голени Билла и обеими руками толкнула его в направлении входной двери. Поскольку дверь была по случаю хорошей погоды распахнута, Билл вылетел на крыльцо и спустился по ступенькам намного быстрее, чем любой из посетителей дома викария за последние пять лет, если, конечно, не считать моего брата Артура. Момс утверждает, что в детстве я носилась еще быстрее Артура, но сейчас уже не проверишь: молодой леди неприлично сломя голову бегать по дому. Да уже и как-то не хочется по дому бегать: для гонок на скорость есть двор, сад и вся вселенная.

Я вернулась в гостиную.

— В этой деревне так туго с невестами? — спросил мистер Бигли, складывая газету.

— Ну что вы, — ответила я, чинно присаживаясь за столик. — Невест у нас тут больше, чем ворон. Но не у каждой невесты есть такое же содержание, как то, что назначил нам с Артуром папа. Еще чаю? — светски предложила я.

Мистер Бигли кисло поглядел в свою чашку и отказался.

Я посмотрела на часы. Примерно через пятнадцать минут должен появиться мистер Кип и забрать приготовленные к отправке коробки с нашими вещами. Вещей мы забирали из дома немного: наша с Артуром одежда, две дюжины любимых книг, папки с рисунками и всякого рода мелочь, имеющая разве что сентиментальную ценность. Самыми ценными были остатки бабушкиного споудовского сервиза. Может быть, у меня еще не скоро появится свой дом, где я смогу расставить эти тарелки, но он непременно у меня будет.

Мать нашего папы после смерти дедушки переехала к брату, викарию Фоули, прихватив меня с собой, и вела хозяйство, пока не умерла три года назад. С тех пор домом занималась я, разумеется, с помощью нашей кухарки Момс. Момс на самом деле зовут миссис Сомс, викарий Фоули завещал ей небольшой годовой доход, что-то вроде пенсии.

Момс решила, что в своем почтенном возрасте и с полученной пенсией может больше не продолжать карьеру кухарки, и собиралась переехать к вдовой сестре в соседний приход.

Дом, в котором я провела половину своей жизни, принадлежит приходу, и после смерти нашего двоюродного дедушки в нем должен поселиться новый викарий.

Наше же с Артуром печальное положение обсуждала вся деревня, и общественное мнение решило, что, без сомнения, одинокая девушка с малолетним братом просто обязана выйти замуж. Билл Дженкинс был уже третьим женихом. Первым посватался владелец гостиницы, который полагал, что наличие гостиницы компенсирует его возраст, стремительно катящийся к сорока годкам, и солидный пивной живот. Вторым был ветеринар, обремененный двумя несчастными детками (на самом деле, исчадиями ада) и прогрессирующим алкоголизмом. Билл, право слово, был самым приличным из них, и если б передо мной маячили бы врата работного дома, я бы, скорее всего, согласилась. Но наше с Артуром положение было не настолько печально.

Общественное мнение, перемывающее мне косточки, вероятно, решило, будто я ожидаю, что ко мне посватается сынок нашего баронета. Баронет, кстати, тоже пожаловал, но не свататься, само собой разумеется, а с предложением определить меня в компаньонки к его тетке. Я с благодарностью отклонила предложение, объяснив, что мистер Бигли уже предложил мне место в своем доме, потому что его жене необходима помощь с новорожденными близнецами. Мистер Бигли, который вовсе не планировал обременять свою жену моим обществом, сохранил на лице непринужденную улыбку и даже кивнул. Близнецов, кстати сказать, я тоже выдумала.

Наконец с опозданием в добрых полчаса появился мистер Кип, и я пошла показывать ему, какие коробки надо отправлять в Лондон вместе с нами, а какие поедут завтра в Девоншир. «Девонширских» коробок было много больше: там были естественнонаучные коллекции викария Фоули и кое-какие книги, которые он завещал коллеге, так же интересующемуся естественными науками.

Мистер Кип перенес в повозку наш багаж, потом я минут десять уговаривала Артура, что его велосипед, как и мой, тоже поедет на повозке — и нет, Артур не поедет на станцию на велосипеде, мне еще не хватало за пять минут до отправления поезда носиться по округе и искать шляпу, которую он непременно потеряет.

Когда мистер Кип наконец отправился с багажом, стало ясно, что времени у нас остается разве что выпить чашечку чаю и попрощаться с соседями, которые как-то не ко времени все как один вышли погулять около церкви. Ну да, событий в нашей деревне происходит мало, и то, что семья предыдущего викария покидает дом, — тоже событие. Хотя я подозреваю, что соседки скорее пришли полюбоваться на мистера Бигли. Если не считать того, что он был ровесником и однокашником моего папы (а значит, мне точно не следует в него влюбляться, даже если забыть про его жену), мистер Бигли был самым красивым джентльменом, которого наша деревня видела за последние полвека. Так утверждала Момс, с ней соглашалась миссис Флэк, экономка нашего деревенского доктора, и даже миссис Коул, кухарка нашего баронета, хоть и не соглашалась с категорическим утверждением Момс, не могла припомнить ни единой кандидатуры, которая могла бы затмить красотой мистера Бигли. Он был безупречен, как картинка в иллюстрированном журнале.

Чисто теоретически, это он должен был уводить меня, безутешную страдающую деву, от потерянного крова. Практически же это я вывела его из толпы дам и девиц, которые, забыв о приличиях, строили ему глазки, и направила в сторону станции. Туда было идти около мили, Момс нас сопровождала, а Артур в компании сына доктора и третьего сына баронета шли впереди нас и явно затевали что-то нехорошее.

— Артур Фэрбенкс! — строго крикнула ему вслед Момс. — Ты быстро-то не беги! Чтоб я твою спину все время видела! И на траву не садись, а то весь Лондон увидит, что у тебя штаны на заднице зеленью замараны!

— Да ладно, Момс! — отмахнулся Артур, но внушение насчет штанов явно подействовало, к станции он прибыл практически без потерь, разве чуть растрепанный.

Здесь на нас напала Момс и оросила нас безутешными слезами, причитая и спрашивая, как мы будем без нее в этом жестоком мире. Артур уверял, что мы уже взрослые, я обещала писать часто-часто, и теперь пришла очередь мистера Бигли запихивать нас с братом в вагон поезда, чтобы мы все-таки уехали.

Мы еще видели из окна вагона косынку, которой Момс махала нам вслед, но внезапно она потерял резкость, я всхлипнула, и сразу вдруг оказалось, что я плачу, реву, а мистер Бигли сосредоточенно и неловко промокает мне нос своим большим платком, пахнущим лавандовой водой.

— И дедушка Фоули нас покинул!.. — прорыдала я.

Сейчас идет работа над повестью "Боярышник и Вероника":

Когда у Вероники Фэрбенкс закончились родственники по папиной линии, она решила найти родственников по маминой. И что с того, что для этого надо забраться в самую глушь Шотландии? Слава богу, на дворе не средневековье, а век технического прогресса, пара, телеграфа и электричества https://author.today/work/52644