[первая встреча] Рассказ, в котором принц Яки отвечает на вопросы, а повар Нимто находит помощника

Она задала ему три вопроса, и на все три он ответил честно, пусть и не на все три прямо.

Он же успел задать ей всего один вопрос, и она ему так и не ответила, но сделала так, что вопросов у него не осталось – по крайней мере таких, что можно было бы задать вслух.

Сперва она спросила: «Как тебя зовут?», и он ответил: «Яки», и это был и честный и прямой ответ, единственный из трёх.

Тогда она спросила: «Как принца?», и он ответил: «Да», и это был ответ честный, но не прямой. Ей стоило спросить: «Тебя назвали в честь принца?» – и у него был бы выбор, отвечать ли прямо или отвечать нечестно, но она спросила так, как спросила, и он ответил так, как ответил.

С того дня, как лекарь Габир, по совместительству глашатай Всевышнего, объявил, что у повелителя родился наследник, и имя ему Яки, и своею мудростью он сделает счастливыми тех, кто рядом, но не себя самого, ибо так работает мудрость – с того дня все, расслышавшие только «наследник Яки» и «счастье», принялись называть своих сыновей этим именем, или давать это имя как второе, и ко времени, о котором идёт речь, на каждый выкрик «Яки!» непременно оборачивалось сразу семеро юношей, а иногда десяток, а иногда и больше. Сделало ли это их счастливыми? Не будем говорить лишнего, но всякий раз, оборачиваясь и видя, как их много, они улыбались.

«Чем ты занимаешься?» – это был третий её вопрос, и он снова ответил не прямо, и даже честным такой ответ признал бы не каждый, и всё же то, что он сказал, было правдой: «Я помогаю на кухне во дворце».

Говорят, по рождении у Яки было пять кормилиц, но о том, что творилось в те дни на женской половине, никто из нас наверняка не знает. Габир что-то знает, кому ещё и знать, да – вот беда! – он тоже редко отвечает прямо и чаще просто улыбается; не иначе, это одно из свойств мудрости, в которой мало счастья, но немало веселья. Некоторые договаривались до того, что кормилиц было не пять, а пятьдесят, и это уж точно враки, такую прорву не получилось бы спрятать, а мы ничего подобного не видели. Что мы видели и знаем – это то, что, едва лишь научившись ходить и впервые выйдя с женской половины, Яки пошёл не куда-то, а прямо на кухню, и повар Нимто, что был тогда ещё жив, приветствовал его со словами: «О, явился наш помощник! Погляди-ка, у нас тут полные котлы всего, и мы не знаем, кто теперь сможет это всё съесть!» Другие повара было решили, что Нимто так шутит, а когда он зачерпнул из котла, и размазал по тарелке, и подул, чтобы было не горячо, и дал Яки кусок хлеба – решили наверняка, что Нимто сошёл с ума, или что он в уме, но не понимает, что не всякая еда подходит младенцу, ведь у него никогда не было собственных детей. А когда младенец у всех на глазах очистил тарелку, и вторую, и пятую, все начали думать, что сошли с ума сами, но что это их не спасёт, потому что всех их непременно накажут.

Но никого не наказали. Две кормилицы выбежали и приняли Яки на руки, а он успел ещё извернуться и ухватить лепёшкой подливы с шестой тарелки так изящно и не обронив ни капли, как будто учился этому всю жизнь. А тем, кто не верит и говорит, будто кормилиц было сразу двадцать, мы посоветуем пройти на кухню, если их пропустят, и посмотреть, поместятся ли там двадцать женщин. Там и двоим-то не разойтись.

И теперь вы знаете, отчего принц Яки сказал, будто помогает на кухне.