То ли было, то ли снилось...

Жизнь совершенно странная штука.

А события, происходящие со мной последние полгода-год уже давно перешагнули планку нормальности и не перестают удивлять до желудочных колик и все более частого посматривания в сторону психушки.

Если в самом начале этого периода я грешил на усталостный синдром, на ударившее по карману сокращение, на пошатнувшееся здоровье, на экологическую обстановку, а так же на "сглаз, порчу и венец безбрачия", то произошедшему со мной в этот понедельник, со всеми его недогрозами и перемолниями, с отчаянной духотой и безнадегой, объяснений нет.

Думаю, что без пары коротеньких предысторий будет непонятно, откуда взялись звенья цепочки, которая вдруг стала рассказом с измененными фамилиями, но вполне реальным местом действия - уже слегка приходящим в упадок городским парком, на содержание которого городские власти забили, азартно подворовывая все, что можно подворовать.

Предыстория первая, банальная.

Привязываясь к предметам, попадаю в заколдованный круг, когда вещь пора выбросить, но руки, растущие не совсем из жопы, так и чешутся отремонтировать поломку.

Вот и в этот понедельник, старенький зонтик-костылек продемонстрировал свой коварный норов и отбросил ручку. Пришлось пристегивать его к рюкзаку с помощью мата, смекалки и находящихся под рукой, мелочей. 

Получилось в результате, хоть и слегка не удобно, но, в принципе, даже стильно, на манер казачьей шашки, правда, бамбуковый крюк ручки оказался почти у ребер, но зато зонтик теперь не выпадал и не пытался раскрыться, как это случилось в автобусе...

А, если придержать его локтем, то и вовсе мир становился выдуманно-радужным.

Предыстория вторая, больше топографическая.

Парк, в котором я люблю бродить с фотоаппаратом, имеет несколько почти тупиковых аллей. 

Там удобно фотографироваться молодым парочкам, выгуливать детей, не боясь за появление неадекватов и спасаться от жары. 

Когда-то за парком ухаживали, ну да я писал выше, что и почему изменилось.

А теперь, собственно произошедшее.

Я так и не понял, на кой знаменитый икс, игрек и зет меня понесло в парк. 

Видимо, сбой в голове все накапливается и накапливается, и вот ты уже с трудом осознаешь, что то, что ты творишь, не вписывается в понятия нормальности.

И даже дело не в призраках, некоторых ты даже уже приятельски приветствуешь, а они степенно кивают тебе в ответ своими полупрозрачными отростками или вуалями, дело в тонких провалах сознания, когда входя в автобус одного маршрута, ты осознаешь себя выходящим из автобуса маршрута совсем другого!

В прочем, речь не призраках сейчас.

Сейчас, в мои сорок пять, с начинающимся брюшком и обширной лысиной, я не тяну на "красафтца", но спину продолжаю держать прямо, да и камуфляжная рубашка, купленная в лучшие годы в одном из "сэконд-хэндов" оказалась не китайским ширпотрепом, а вполне себе добротной вещью с Нидерландских военных складов, с нидерландским же, красно-бело-синим триколором.

Вот так, в камуфляже и вооруженный зонтиком, я вляпался в нечто...

Хорошо знакомая аллея, обычно густо усеянная детишками, мамашками и парочками, была подозрительно пуста.

 Мне бы сразу понять, что дело не чисто, развернуться и топать к часовенке, что стоит сейчас на месте алтарной части давным-давно взорванного городского храма,

но ведь нет, я же самый умный, храбрый и слушать собственную интуицию это не для меня!

Вышагивая по аллее, я даже не заметил, из какого несуществующего отнырка на меня нашагнул странного вида дедок.

Нашагнул, да и впился в меня чуть выцветшими голубыми глазами, словно пытаясь разглядеть за моим слоем жира и лобовой брони нечто, что его очень и очень интересовало.

Невысокий и уже слегка по старчески скрученный, седой, но без следов залысины и до сих пор кудрявый, он задумчиво наклонял голову то к левому плечу, то к правому и пялился, пялился, пялился на меня, видимо, надеясь пробуравить взглядом во мне дырку да и посмотреть, что же там у меня внутри.

Ну, да мне и все равно - знаю я первое правило общения с психами и собаками - не разговаривать! Да и человек я бесконфликтный, мягкий и вежливый, пока не взорвусь.

Хотя дедок и не показался мне опасным, но вот ощущение "закрученной пружины" появилось и прочно держалось в голове. 

Аккуратный, ухоженный дедок, надо сказать: отутюженные по-старомодному черные брюки, о стрелки которых можно порезаться, летняя, светло-голубая рубашка с коротким рукавом и платочком, торчащим из нагрудного кармана, черные же, кожаные туфли на "советском", двух сантиметровом, каблуке.

Пока я рассматривал старичка, в прочем, нет, не старичка, а начинающего стареть мужчину, прошедшего "и Крым и Рым", мой визави, видимо что-то для себя решил и, кивнув своим мыслям, обратился ко мне странным, чуть растягивающим гласные, каким-то покато-раскатистым голосом:

- Чьих мест-кровей будешь, парень?

"Ну, в принципе, для его возраста я еще пока парень..." - Усмехнулся я про себя, а вслух, и дернул же меня за язык мой несносно-юморной характер, тщательно скрываемый за занудством и ехидством, ответил: - Мест - Оренбургских, а кровей... Так кровям сейчас и счету-то нет.

Давно, еще работая на телекомпанию, наша редактор неоднократно ругала меня матом, за дебильную привычку "подстраиваться" под человека, выравнивая в такт дыхание, используя те же обороты, что и говорящий. 

Вот и сейчас, не уследил за собой.

Нет, "покато-раскатисто" не получилось, но вот похоже растянуть гласные - запросто.

- Оренбуржские мы. А кровей... Своих кровей, знамо дело...

И уж совсем неизвестно с чего, поправил мешающуюся ручку зонтика, не свойственным мне, но очень привычным, движением.

Дедок...

А, пусть будет - Дедок!

Дедок снова наклонил голову к правому плечу, чуть прищурился, словно пытаясь понять, кого я ему напоминаю, а затем выдал...

- Ах ты... Андрюшки Садовникова внучок! Вот же, и впрямь, семижилок! И ведь не характерник, а кровей намешал богато. И не вой, и не пластун. А злобу держишь, не пускаешь. И характер не ваш, свой сам сделал... А стать - ваша и кудряшки, небось, колом чесал... Голосом берешь, улыбкой правишь... Это ж каких народов-то намешало?! 

Вот тут я замер.

Как звать-величать прадеда только в семье знают.

Да и судя по глазам Дедка, по повороту головы и еще десятку разных признаков, что от бывшего журналиста не спрячешь, прадеда моего он не на фотографиях видел... 

Сердце заколотилось, просясь наружу. 

Не от испуга, от чувства чуда, в которое верить хочется.

- Крови много - счастья мало... Венчаный, точно венчаный.  - Пожалел меня дедок, но как-то не обидно, словно честно подставляя плечо, а не пытаясь пнуть в больное. - Упрямый, голова Садовниковская! Ну, так терпи, сам на дорожку встал, никто не гнал...

Погрозив мне пальцем и одновременно подмигнув, дедок развернулся к бегущим в его сторону казачкам в синих кубанках, по невесть откуда взявшейся тропинке и махнул мне на прощание рукой.

Сделав два шага, я видел, как удивительно быстро расселись по своим местам сопровождающие, как синхронно хлопнули двери и два джипаря со 154 регионом рванули поперек дороги и ушли на поворот, которого в этом месте, судя по фотографиям, уже лет сто, как нет.

Помотав головой, чтобы стряхнуть наваждение, я сделал шаг назад, на привычное цементное покрытие дорожки, вместо странного булыжника.

Сердце вновь зашлось в запредельном ритме, напоминая о своем существовании.

Миг, мгновение, удар сердца и вновь смотрю на блестящие скульптуры, осознавая тот факт, что выхода на улицу с этой дорожки нет, да и увидеть разворачивающиеся авто 154 региона, через густые заросли сирени, с моими минус семь и минус три просто невозможно!

Отдышавшись, в кои-то веки я добрел до часовенки, с которой связано столько приятных и добрых воспоминаний, когда я был моложе, а мир - чуточку чище.

И снова "поцеловал закрытые двери" с табличкой "обед"...

Что же, видимо, бог тоже любит покушать...

P.S.

Публикую и здесь, и в рассказах, Может найдется человек, что сможет объяснить, какого ... такого творится...