Йаати попал...

Для участия во флешмобе "Кто-то попал!"

https://author.today/post/284251

Отрывок, разумеется, из "Пробуждения", про 15-летнего начинающего юноша, который очень захотел вдруг странного. И получил.

  Когда-то возле озера было обширное болото. Со временем его засыпали, но для постройки домов земля тут всё равно не годилась, так что обширный пустырь заасфальтировали и приспособили для всяческих мероприятий, - ярмарок с горками и снежными крепостями зимой, бродячими зоопарками и цирками летом. В этом году в Лахолу приехал луна-парк, и Йаати прокатал все карманные деньги на офигенной карусели с "летающими лебедями". Высота полета каждого управлялась прямо из кабины, с помощью небольшого рычажка, и он, разумеется, выкручивал её на максимум, чтобы крутиться над толпой на высоте трехэтажного дома. От многолюдства и необычных ощущений у него даже слегка кружилась голова, и он возвращался, как привязанный, чтобы вновь и вновь испытать это чувство... 

   Но сегодня на городском поле развернулось нечто, бесконечно более интересное, - выставка военной техники. Ошалевший Йаати увидел темно-зеленые танки, бронетранспортеры, пушки - и даже многоствольные ракетные установки. Вокруг бродили немногочисленные поутру посетители - в основном, разумеется, мальчишки. Разинув рты, они нарезали круги у настоящих боевых машин, смотрели на настоящих солдат в серых шинелях и серых стальных касках, с настоящими автоматами. Йаати, с невольной осторожностью, подошел к танку. Он не знал, что тот окажется таким... таким большим - тяжеленные обрезиненные катки были ему по грудь, а верх корпуса - где-то на уровне глаз. Сидевший на башне танкист смотрел на него со снисходительным превосходством и Йаати вздохнул. До армии ему расти ещё три года - и то, ещё неясно, возьмут ли, добровольцев всегда много... К тому же, как и большинство мальчишек, он ещё не решил, кем хочет быть. Хотелось стать и танкистом, и летчиком, и рисовальщиком мультфильмов - на эту специальность он и хотел поступать. Рисовал он хорошо и быстро, его хвалили - и это Йаати очень нравилось. Но больше всего он мечтал попасть в столичный Центр Мультипликации - туда, где создавались почти все мультфильмы страны. И попасть не зрителем, а творцом. Чтобы все-все-все смотрели на его творения. Ну, пусть не все, а только дети, всё равно... 

   Йаати помотал головой и вздохнул. Сейчас он чувствовал себя, словно во сне, - наверное, ещё и потому, что впервые видел боевые машины наяву. В серой мути телевизора или даже на хронике в кино они не создавали и сотой доли реального впечатления. Запах солярки, огромные черные колеса с белыми ободьями, толщина брони, заметная на стыках лобовых плит и дырках для башенных прицелов - всё это будоражило воображение. А в Тай-Линне он сможет наяву увидеть Парящую Твердыню... пусть издали, но всё равно... и парад Вершины Лета... и даже самого Сверхправителя. От одной этой мысли кружилась голова. 

   Но в Тарне этот изумительный мир дал трещину, треснула сама его Реальность, - и Йаати не знал, чего ему хочется больше: чтобы всё стало, как прежде, знакомо и привычно, - или чтобы всё рухнуло, провалившись в какой-то, совсем уже страшный, но всё же новый мир. Это желание пугало его, - словно только от него и зависела судьба его мира, - и Йаати поспешил убраться с выставки, пока в голове у него не начался уже полный бардак. 

   Центр Лахолы был, как всегда дождливым осенним днем, грязен, и необычно переполнен людьми. Здесь царило мутное, явно не вполне здоровое возбуждение. Похоже, что сегодня странные и тревожные мысли бродили не только в его голове, и ему не терпелось побыстрее убраться отсюда, так что шел он очень быстро, - вслед ему даже оглядывались. Недаром само его имя - Йаати - значило "Ветерок"... 

   Минут через пятнадцать он вышел к любимому месту, к мосту, но тут ветер резко бил в лицо, да и свинцовый простор разлившейся реки сегодня смотрелся страшновато - стоять тут, как прежде, не хотелось. Хотелось идти и идти, - а шоссе, спускаясь с насыпи моста, вело, казалось, в бесконечность. Оно давным-давно манило Йаати - и сегодня он пошел, вскоре миновав последние столбы насыпи. Дома здесь были почти сплошь деревянные, соединенные щербатыми заборами, - серыми, щелястыми и покосившимися от старости. От высокой насыпи шоссе отходили узкие, невообразимо грязные переулки. Это убожество заставило его вновь ускорить шаг. Он часто ступал в лужи и вскоре в кроссовках зачавкала вода. А ведь весь Прежний Мир был таким! Б-р-р... 

   Йаати невольно начал представлять, каково было бы жить там - в глухом диком лесу, в деревянной избушке два на два метра, на берегу этой вот реки, по которой плавают старинные гребные ладьи с собирающими дань воинами... 

   Тянулось всё это очень долго, но, в конце концов, город остался за спиной. Йаати вышел на длинную аллею, широкую, усыпанную опавшими листьями. От шоссе её отделял поросший пожухлой уже травой газон. Слева тянулся невысокий, унылый, по-осеннему полупрозрачный лес. Из него пахло прелью и холодной землей. Уже тогда он ощутил легкий налет нереальности происходящего... 

   Здесь не было ни души, лишь через равные промежутки стояли скамейки и бетонные столбы фонарей. По шоссе проносились машины - не так часто, чтобы раздражать, но и не так редко, чтобы в душе проснулся порожденный одиночеством страх. Короче, это было то, что надо: он шел быстро, не чувствуя усталости, с наслаждением вдыхая прохладный сырой воздух. При каждом шаге подошвы кроссовок слегка щекотали босые ноги, и это придавало, так сказать, завершенность его общему удовольствию... 

   Аллея тянулась и тянулась, как по волшебству; Йаати шел по ней уже больше часа. Вдруг слева, в кустах, в стороне от дороги, он заметил высокий облезлый забор, густо оплетенный сверху ржавой колючей проволокой. Высокие железные ворота были заперты, но рядом с ними в ограде не хватало пары досок.  

   Йаати бездумно сошел с аллеи, путаясь в высокой траве, пригнувшись, пролез за забор, - а выпрямившись изумленно замер. Перед ним была лощина, род округлой впадины с бугристыми, довольно крутыми склонами, залитая темной, неподвижной водой. С боков её окаймлял мрачный еловый лес, в который уходила изгородь. Впереди, между склонами бугров, свинцово блестел бесконечный, пугающий простор разлившейся от осенних дождей реки. За ней, очень далеко, темнела туманная полоска другого берега.  

   Заводь обрамляли развалившиеся сараи, бревна и прочий плавучий мусор, прибитый к берегам. От реки шли волны и вода в заводи таинственно, как-то зловеще колебалась. При этом вокруг висела поразительная тишина. 

   Йаати смотрел на всё это, как завороженный, - казалось, он попал в какой-то совсем другой мир. Потом, помотав головой, пошел по высокому берегу лощины, обходя её, и вскоре замер на поросшем мелколесьем увале, отделявшем её от реки. Здесь оказалось светлее, плеск волн и простор воды под низкими серыми тучами дышали покоем. Идти дальше не хотелось, но возвращаться домой, чтобы маяться от скуки, листая давно перечитанные книжки или пялясь в серую муть телевизора, хотелось ещё меньше, и Йаати замер, задумавшись. Хотелось сделать что-то необычное... и он решил искупаться, - хотя погода была совсем не подходящая. Словно во сне, он спустился к берегу и потрогал воду - холодная, но не ледяная, так что, в принципе... 

   Несколько минут он колебался, уже зная, что делает что-то не то: в воде он мгновенно замерзнет, а согреться тут негде. Даже костра не развести: он не взял с собой спичек. Но вернуться сюда уже не получится, а царящая вокруг тишина и безлюдье казались совершенно мертвыми, и словно бы подталкивали его... 

   Решившись, наконец, Йаати сбросил куртку, потом уже мокрые насквозь кроссовки. Холод сырой, покрытой палыми листьями земли словно пробил его током, так что он невольно поёжился и помедлил, прежде чем снять штаны. Он не взял с собой плавки, а нагишом на ветреном просторе оказалось не только весьма зябко, но и очень неуютно, и Йаати поспешил войти в воду. 

   После первых же шагов она скрыла ступни, поднявшись до середины голеней. Йаати на секунду замер, сжав зубы, потом двинулся дальше. Шагов через пять вода покрыла бедра, ещё через пять поднялась до пояса. Йаати начал дрожать, но с непонятным даже ему упорством шел вперед. Вода поднялась до ребер, потом до сосков. Его тело стало неустойчивым и опасно колебалось под волнами, пятки глубоко вязли в мягком дне. Йаати била крупная дрожь. Вдруг холодные щупальца обвились на миг вокруг его ног. Наверное, водоросли, но Йаати испугался и решил вернуться, - плавать как-то сразу расхотелось. Он бодро двинулся назад, но в толще воды шел медленно, словно в кошмаре, проклиная собственную неугомонность, загнавшую его сюда... 

   Выбравшись, наконец, на берег, Йаати отряхнулся и резво поднялся наверх, чувствуя, как под босыми ногами мягко, бесшумно оседает влажный грубый песок. Весь мокрый, он дрожал от холода, но решение нашлось сразу: заорав что-то дикое, он прошелся колесом по берегу, замахал руками и ногами, изображая бой с Невидимым Врагом - и, наконец, согревшись и запыхавшись, замер, очень довольный собой. Он словно бы родился заново: сердце билось часто и сильно, кровь живым огнем горела в теле. Сырой холодный ветер и ещё более холодная сырая земля под босыми ногами теперь совершенно не пугали. Йаати даже взлететь хотелось от нетерпеливого избытка сил - но вот это уже никак не получалось... 

   Он вздохнул и помотал головой. Желание сделать что-то недоступное, необычное, невозможное никуда не делось, - напротив, разгорелось ещё ярче. Казалось, что чешется сама душа. Йаати всё более задумчиво смотрел в темную глубину между елями, потом, наконец, вскочил, сделал несколько быстрых шагов к ним, замер, вернулся, спрятал одежду в зарослях, - и, прямо как есть, нырнул в лес. 

    

   3. 

   После первых же шагов в нем Йаати обнаружил, что воображать себя Диким Юношей - это одно, а вот быть им - совсем другое. Под босые ноги то и дело попадался колючий растительный мусор, приходилось сперва осторожно касаться земли, а уж потом ступать всем весом. Ощущения при каждом шаге, почти болезненно острые, били по до предела натянутым нервам. Замирая после каждого шага, Йаати напряженно вслушивался в каждый звук. Если бы вокруг царила тишина... но нет. До него то и дело долетали какие-то странные шорохи, вроде бы далекие шаги, иногда какой-то стрекот. Каждый раз он замирал, словно влипая в колючий, обжигающе холодный страх, - и каждый раз что-то словно тащило его дальше. Всё это словно происходило во сне. 

   Ощущение времени исчезло, - Йаати казалось, что он без конца, раз за разом, переживает одну и ту же секунду. Все мысли куда-то незаметно испарились, - тишина и ощущения словно стерли его человеческую суть, превратив его в какое-то дикое лесное животное. Ещё никогда он не чувствовал себя столь живым, единым со всем окружающим миром. Но сознание всё же вдруг вернулось, - и Йаати ошалело замер, глядя на странный пейзаж.  

   Как-то, совершенно незаметно, он вышел на заросший бурьяном пустырь - точнее, двор давным-давно заброшенного дома. Кирпичный, трехэтажный, он выглядел так, словно вот-вот готов рухнуть. Дощатая, заросшая мхом крыша просела, пустые окна жутко зияли чернотой - словно комнаты за ними заполнены густым дымом или даже какой-то черной жидкостью. Забор кое-где покосился, двор завален древней, облезлой и полусгнившей мебелью. Йаати стоял у распахнутых, осевших в грунт ворот, - но начинавшаяся за ними дорога уходила в темную, неподвижную воду, отражавшую странное, неземное сияние небес. Тучи разошлись, солнце, обрамленное короной их рваных, темных, неподвижных, как на картине, лохмотьев, просвечивало сквозь ровный слой высоких облаков расплывчатым синеватым пятном. Во всем этом было что-то, невыразимо зловещее, - даже в призрачном здешнем тепле, готовом ускользнуть от малейшего дуновения ветерка. Было так тихо, словно уши заложили ватой. Йаати даже потряс головой, передёрнувшись от неприятного ощущения. Он никак не мог вспомнить, как попал сюда, не мог вспомнить даже, что было до этого. Кажется, он уснул на ходу... но разве так бывает?.. Где он?.. В какую сторону идти?.. С какой стороны он сюда вышел, наконец?..  

   Йаати оглянулся, чтобы отыскать следы, - но не смог. А были ли они вообще?.. 

   От этой мысли голова закружилась, ноги ослабли, - и он сел на какой-то облезлый ящик, вновь передернувшись от холода сырых шершавых досок. Йаати понимал, что должен испугаться, - но голову словно набили ватой. Думалось медленно и как-то неохотно, лениво. Словно весь мир пропитан этой синеватой, одуряющей мутью и нет ни сил, ни даже желания сбросить её... 

   Йаати почувствовал, что сознание опять уплывает... куда-то. Он вскочил, яростно помотал головой, осмотрелся. Никаких тропинок, никаких следов того, что люди здесь бывают, - всё казалось заброшенным много лет назад. Идти к дому не хотелось - от него просто дышало какой-то нездешней темной жутью. В лес тоже не хотелось - в нем, казалось, висит та же странная синеватая дымка, что и в небе, да и вообще, как-то темновато... Оставалась дорога - должна же она вести куда-то... 

   Йаати медленно пошел вперед. Идти босиком по усыпанной битым стеклом земле пришлось осторожно, внимательно глядя под ноги и осматриваясь, - тишина начала действовать на нервы. Ветра совсем нет, воздух неподвижный, словно в комнате, - но голая кожа то и дело ощущала какие-то странные сквозняки, словно вокруг летают призраки. И всё время кажется, что на краю поля зрения что-то мелькнуло, но повернешь голову - ничего... И непонятно даже, в чем тут... смутность - в самом окружающем мире или в голове... 

   Босую ногу вдруг обожгло холодом и Йаати дернулся, словно очнувшись. Сознание вновь ускользнуло, - и он даже не заметил, как зашел в темную, неподвижную воду. Он шарахнулся назад и замер, ошалело осматриваясь. Странно, - но он совсем не помнил, как прошел эти метров пятьдесят. Дорога перед ним уходила в воду, - и та тянулась до смутно-темной стены далекого леса. Справа и слева тоже стояла вода, - не пройти, разве что вброд, - но входить в неё Йаати  не хотелось. Она оказалась столь холодной, что высасывала из тела не только тепло, а, казалось, саму жизнь... 

   Он оглянулся - и замер. Страшный заброшенный дом остался далеко позади, - но даже отсюда он казался столь же зловещим. А за ним поднималась громадная треугольная башня. Раньше она скрывалась за крышей, и потому Йаати не заметил её сразу. Вершина её уходила прямо в ровный слой синеватых облаков высотой, наверное, в несколько километров. Разве такое бывает?.. 

   Йаати зажмурился и помотал головой, - но башня никуда не делась, тускло блестящая, синевато-черная. Ну да, металл, конечно. Сколько она должна весить - миллиард тонн, больше?.. 

   Ноги как-то вдруг ослабли и Йаати сел прямо в заросшую бурьяном колею. Голова у него закружилась, он уперся в неровную холодную землю ладонью, чтобы вообще не упасть. Он не просто заблудился, он попал в какой-то совсем другой мир, - только вот не мог поверить, что всё это происходит наяву. Что это? Разве так бывает?.. Может, он просто спит, а весь этот бред ему просто снится?.. Но, раз это сон, то в нем можно просто заснуть, - и проснуться... 

   Холод сырой земли вернул его к реальности. Земля была реальна. Колючий бурьян под голой задницей был реален. Запах сырой прели был реален. Это и в самом деле какой-то другой мир... 

Выбраться из которого домой будет очень и очень непросто...