Роберт Хайнлайн как зеркало американского всего

День рождения Хайнлайна (07.07) я прошляпил, но отметить все-таки надо :)

«...Мой самый ценный предмет в этих стенах именовался "Умение писать приказы". Упор в нём делался на ясность. Курсант тащил билет с изложением ситуации и его должности — командующий оперативным соединением, капитан корабля, да кто угодно. Было несколько минут, чтобы обдумать задание, после чего требовалось написать на доске соответствующий приказ. А затем по бедняге открывали огонь со всех сторон. Никаких переписываний, никаких «вторых попыток» — если преподаватель или любой курсант из группы нашёл благовидный предлог неправильно истолковать твой приказ, получай ноль, если нет – отлично. Промежуточных оценок не существовало. 

Это был просто замечательный предмет!»  

Р.Хайнлайн, из выступления перед курсантами Академии ВМФ США в Аннаполисе, 1973 г.

Самое интересное в творчестве Хайнлайна вовсе не творчество Хайнлайна и даже не человек по имени Роберт Энсон Хайнлайн. 

Самое интересное — его адресат. 

Формально Хайнлайн работал на весьма специфическую аудиторию — «массового читателя фантастики» — пробиваясь к ней (зачастую, с трудом) через фильтр в лице издателей, уверенных, будто изучили потребителя и точно знают его текущие запросы.  

На практике Хайнлайн не делал на это никаких скидок. Он всегда обращался к читателю так, будто апеллирует к нации в целом. 

Это идеальная писательская стратегия, занимайся ты хоть фантастикой, хоть дамским романом. В конечном счете она ведет к зачислению в Классики — скорее посмертно, чем прижизненно. Но чтобы реализовать такую стратегию, мало быть самоуверенным и упрямым. Надо обладать сложным комплексом человеческих качеств, одни из которых тесно сближают тебя с аудиторией, другие позволяют над ней приподняться. Надо быть, чего уж там, истинно народным писателем. Знать, чем родина дышит, говорить с ней на одном языке и вовремя отвечать на вопросы, которые она вот-вот соберется задать себе.

И еще — быть искренним. Проблему, над которой задумалось общество, надо так отрефлексировать, будто она для тебя вопрос жизни и смерти. У Хайнлайна это получалось легко. Просто для примера: в начале 50-х он построил дом с бомбоубежищем. В самом сердце Америки, за тысячу миль от побережья. То есть, человек не просто жил в обстановке военной истерии; он поддался модному поветрию от всей души.   

Хайнлайн всегда писал о наболевшем — либо чуть опережая время, либо подытоживая тему. Отдельная забава для читателя — наблюдать за попытками критиков разложить Хайнлайна на периоды: от становления через расцвет и далее к старческому маразму с уклоном в сексуальный психоз. На самом деле все якобы идейные перерождения Хайнлайна, смены политической линии и так далее (вплоть до сексуального психоза, чего уж там) просто «зеркалят» актуальное общественное мнение. 

Это не значит, что ему было легко печататься, и что его понимали сразу. Трудная задача — пропихнуть свое откровение сквозь издательскую машину именно к тому моменту, когда оно прозвучит откровением. Издатель готов продавать то, что уже хорошо продается, и не готов рисковать, вкладываясь в книгу, ни на что не похожую. У «взрослых» романов Хайнлайна никогда не было аналогов на рынке. Очевидная «зеркальность» этих текстов становилась понятной уже задним числом, а так-то они либо задавали новый тренд, либо шли поперек тренда. И не было, конечно, гарантий, что публику обрадует новое веяние или слом шаблона. Недаром большинство книг, имеющих сегодня культовый статус — и книг Хайнлайна в том числе, — шли к читателю непросто. Множество авторов погорело на этом; непросто быть ровно на один шаг впереди. 

У Хайнлайна — получалось. Недаром Библиотека Конгресса включила роман «Чужак в чужой стране» в список «Книг, сформировавших Америку». Там восемьдесят восемь позиций — и целых два фантаста: второй это Брэдбери с «451 по Фаренгейту».  

Хайнлайн всегда знал, что делает. Шел в четко заданном направлении, и называлось оно «мне все вокруг интересно, а еще я себе на уме и вас в гробу видал». Если кажется, будто он легко менял убеждения — это ошибки восприятия, а временами сознательный блеф писателя. Иногда еще проблемы с публикацией. Или желание отстреляться по злободневной теме, пока не протухла. 

Он мог отвлечься от «Чужака в чужой стране», чтобы написать «Звездный десант» — трудно придумать две менее похожих книги, но Хайнлайн спокойно родил их «вперехлест». С «Чужаком» (рабочее название «Еретик») он возился в общей сложности десять лет. «Я не торопился, поскольку он все равно не мог быть опубликован раньше, чем изменятся общественные нравы. Я видел, как они меняются, и так уж вышло, что роман подоспел как раз вовремя». 

Тут в первую очередь под «нравами» надо понимать готовность издателей и критиков оценить, что им подсунули. На самом деле общество в целом было еще не очень готово принять «Чужака», как оказалось не готово и к «Десанту». Автора одинаково ругательски ругали и за милитаристскую агитку, и за проповедь любви ко всему живому. 

Общество никогда не было готово к Хайнлайну вполне, и это не общество такое плохое, это автор не давал ему расслабиться. Неспроста ведь целевую аудиторию «Десанта» — белых «ястребов», — поджидала на финальной странице большая ложка касторки. Если вы знакомы с «Десантом» только по фильму Верхувена, возрадуйтесь: на последних двух строках романа выяснялось, что Джонни Рико отнюдь не белокурая бестия, а филиппинец. Тысяча девятьсот пятьдесят девятый год, однако!      

Хайнлайн вообще был давно, очень давно. «Пасынки Вселенной» — роман, открывший этого автора советскому читателю, — вышел аж в далеком-предалеком 1941-м, а у нас появился в 1977-м. Ирония судьбы: вслед за Хайнлайном все, кому не лень, начали разрабатывать идею «звездного ковчега», но в СССР сначала напечатали не зачинателя темы, а рассказ Саймака «Поколение, достигшее цели», да еще и на двенадцать лет раньше «Пасынков».

По лучшим текстам Хайнлайна вообще не заметно, что им стукнуло уже пятьдесят-шестьдесят-семьдесят. Вопрос в том, какие считать лучшими. Здесь мнения расходятся очень сильно. Хайнлайн-проповедник, Хайнлайн-идеолог, Великий Хайнлайн, этот матерый человечище, нависает над просто хорошим писателем Хайнлайном, как глыба, и тот теряется в тени. 

Без обид, все культовые тексты Хайнлайна строятся по одной схеме: автор быстро и вполне мастерски рисует впечатляющую картинку, задает атмосферу... и когда читатель в эту атмосферу влип, темп повествования вдруг падает, начинается проповедь, а тебе уже вроде деваться некуда, ты хочешь знать, как повернется сюжет, когда писатель о нем вспомнит.

Легко понять мотивы Фредерика Пола, который при редактуре безжалостно урезал начало «Свободного владения Фарнхэма», где типичная хайнлайновская нудятина — была, а типичной хайнлайновской атмосферой и не пахло. В восстановленной автором «полной версии» текст выглядит грубо сшитым из двух очень разных книг. Но автору виднее, он же там в начале слегка проповедует, всего-то страниц на двадцать, а когда Великий Хайнлайн проповедует — композиция идет побоку.   

Этого изъяна лишен, пожалуй, только роман «Двойная звезда» —  единственный из «взрослых» текстов Хайнлайна в крупной форме, который удачно сбалансирован. Да он вообще хорош. Стопроцентная шекспировская драма, история человеческого сердца, поданная без пафоса и надувания щек, плутовской роман с переходом в политический триллер... Удивительно, как он взял премию «Хьюго»: читатели, в том числе и наши, по сей день ругают «Двойную звезду» за «легковесность» и обзывают развлекательным чтивом. Увы, нормальной доброй книге для нормальных добрых людей трудно играть на поле, где превыше всего ценятся ложная многозначительность и замах на эпичность. 

А ведь Хайнлайн прекрасен, когда идет «от персонажа», а не от идеи. Талантливый актер-неудачник Лоренцо Смит — герой, выписанный рукой мастера, — вытягивает «Двойную звезду» на очень высокую орбиту. 

Особняком в ряду культовых текстов Хайнлайна стоит мелодрама «Дверь в лето», популярность которой процентов на пятьдесят, если не больше, обязана образу кота, несущему чисто антуражную функцию. 

Но даже Хайнлайну-С-Котом нелегко конкурировать с Великим Хайнлайном, который сейчас как задвинет Идею — и все обалдеют.  

Правда, Идея будет разжевана в кашу, иначе число обалдевших сократилось бы на порядок. Талант Хайнлайна — не в философской накачке текста, а в интонации. Он гениально вбрасывал идеи и смыслы. И вбрасывал так, чтобы оценили силу удара, но могли отбить, иначе не будет игры. 

Объяснялось его умение попадать в американский нерв эпохи до смешного просто. 

Он был истинно американский народный писатель. 

Не больше и не меньше.

Сейчас разберем этот талант на показательном примере. 

Разжуем чисто по-хайнлайновски. 

В 1960-м году Хайнлайн посетил Москву — и разоблачил Большой Советский Обман. Почти двадцать лет молчал о своем открытии, но в 1979-м его прорвало, и писатель заявил об Обмане публично и громко. Он, понимаете ли, понял, что в столице СССР не могут жить заявленные советской пропагандой пять миллионов человек. Максимум семьсот пятьдесят тысяч. 

Повторим: само Закрытие стряслось в шестидесятом. Год для Хайнлайна этапный, знаковый, — недавно вышел «Десант», а теперь готов к публикации «Чужак». Что сказать о самом авторе? Очевидно умен, а еще хитер и расчетлив. Он идет наперекор мнению истеблишмента, зато в ногу с народом. У него камень за пазухой и фига в кармане. 

Камень он бросит во власть, а фигу внезапно сунет народу под нос. 

Ну прямо Лев Толстой от фантастики. 

И вот этот умник попадает не в улей арахнидов и даже не в гнездо марсиан, а всего лишь в город, где миллионы утрамбованы по коммуналкам, и еще логистика выстроена иначе, чем Хайнлайн привык. И он не может понять, как работает система, отнюдь не чуждая американской логике, а просто сбитая набекрень по нескольким переменным. Хайнлайн не видит, как в этот город вкорячить пять миллионов, а, главное, как подвезти туда достаточно провианта. Хайнлайн объездил десятки столиц, но объяснить себе Москву не смог без ухода в конспирологию. Почему?!

Потому что бомбоубежище. Потому что патриот Америки, но, увы, со всеми положенными штампами в голове.  

Потому что глубоко народный автор. 

Если его заставить смотреть на мир широко раскрытыми глазами, да еще и научить связывать далеко разнесенные понятия, это будет уже не Хайнлайн. Получится наверное Азимов, второй Великий Американский Фантаст, официально стоящий вровень с Хайнлайном по степени величия, но ни разу не народный писатель. 

В общем, неча на зеркало пенять, оно честно делает свою работу. Как может, так и делает.  

Роберт Хайнлайн до конца своих дней был очень эффективной больной совестью американской нации. 

Просто надо понимать: ну, нация у него была такая.  

А что касается Великих Закрытий, мы сами с усами. У нас есть такие приборы... И мы вам про них расскажем! Хайнлайн все понял про Советский Обман в конце апреля 1960 года. А первого мая Гэри Пауэрс сфотографировал ракету на стартовой площадке полигона Тюра-Там. Самолет Пауэрса сбили, но Хайнлайн и в это не поверил, сказал: сам упал, а русские опять соврали... 

А осенью на Тюра-Там пришлют блок оборудования для первой советской «марсианской станции», призванный установить, есть ли жизнь на Марсе. С.П.Королев отнесется к устройству скептически и предложит испытать его в казахской степи. 

К восторгу ракетчиков приборы покажут, что на Тюра-Таме жизни нет.  

А вы говорите, фантасты чего-то там выдумывают.  

Зачем? Что угодно можно подсмотреть и верно угадать в окружающих тебя людях.   

Как делал Хайнлайн, пока оставался фантастом. 

Спасибо ему за это.