Отзыв Владимира Свержина на сборник "Хищные радости"

Радость хищника 

Охота, сколько образов, сколько мыслей и желаний рождает это короткое,  протяжное, словно  звук рога загонщиков, слово! Стоит лишь самую малость напрячь воображение и тут же из глубин подсознания, как из доисторической пещеры появляется древний человек в звериной шкуре, с примитивным копьем в руках. Он еще слаб и почти беззащитен,  и все же не безвольная жертва. Он сам охотник! Жизнь его обрела новое, дотоле невиданное качество.

Как бы ни относился человек к самому процессу охоты: с негодованием или восторгом, мало кого она оставляет равнодушным. Страсть к ней, в том или ином виде, живет  в каждом из нас. Глубоко или не очень, но она навсегда впечатана вчеловеческую систему мироустройства. Примитивная дубина и дикий камень в руках, почти еще лапах, сутулого, узколобого примата — гарантировали ему завтрашний день. Гарантировали жизнь всему только нарождающемуся виду хомо сапиенс.  Человек еще расправит плечи и обретет сноровку, чтобы защищать себя от клыкастых охотников, он  сам пустится вдогон потенциальному обеду, вместо того, чтобы, озираясь, искать в земле коренья и, опасаясь ступить на землю, собирать на ветвях плоды. Он почувствовал себя полновластным хозяином в дикой природе,  ступил на путь Человека, путь, ведущий к вершинам цивилизации. Он будет идти сквозь тернии, бороться и превозмогать, падать и подниматься, страдать и торжествовать победу. И все это в сути своей будет зваться — ее величество Охота!

Она безжалостно истребляла слабых и награждала любимцев,  она требовала совершенствовать орудия лова и оружие и двигала вперед развитие технологий.Требовала скорости, чутья, дополнительной защиты и безусловной верности — человек приручил собаку и коня. Охота не всегда бывала удачной, но  всегда сопряженной с риском.  Чтобы обезопасить себя от превратностей судьбы, человек начал разводить скот, обзаводиться жилищами, искать пастбища и обживать новые, дотоле неведомые земли. Да и сама идея общества во много уходит корнями в необходимость совместной охоты и потребность объединять усилия, чтобы вновь не превратиться из охотника в добычу.

Уже много позже будут роскошные королевские охоты, поставившие вровень с прочими высокими искусствами, умение травить оленей и кабанов, воспитывать и применять ловчих соколов и ястребов. Уже много позже  один человек откажет другому в праве добывать себе  охотой пропитание и станет вешать ослушников и рубить им руки. А еще позже придется бить тревогу, как бы обретшему невиданное могущество человеку не остаться одному  одинешеньку на загаженной, безжизненной земле.

Сборник «Хищные радости», вышедший в питерской литературной серии «Петраэдр», своего рода квинтэссенция особого вида  литературы, а еще до того, устного народного творчества — охотничьих баек и хвалебных песен. С момента возникновения в незапамятные времена рассказы охотников были загадочны и фантастичны. Явь в них органично переплеталась с навью, правда — с вымыслом. Но иного никто и не ждал, главное, здесь, как нигде, слышалось дыхание смертельного поединка, чувствовалось жесточайшее противостояние человека и зверя, охотника и добычи.

Открывает книгу рассказ «Тигр» настоящих классиков современной отечественной фантастики, творческого дуэта, носящего имя Генри Лайон Олди. По сути он задает тон всему сборнику, вводя читателя в мир вечного поединка, в мир, где стирается различие между охотником и зверем, где «чтобы нарисовать сосну, надо стать сосной». Мастерское владение словом и темпом повествование позволяют авторам  создать настоящую иллюзию присутствия, взорвав развязкой буднично размеренный, словно жаркий день в тропических джунглях,  тон повествования.  И словно отражение этого рассказа, создавая определенную интригу, завершает прозаический блок сборника  рассказ Дмитрия Громова (одного из авторов дуэта) «Разорванный круг», название которого, в контексте общей тематики, говорит само за себя.

И хотя, порой, начало половина победы, но воистину — продолжение книги под стать началу. Оно обширно и многообразно. Уносят в прошлое небольшие по объему, но весьма емкие произведения Александра Смира «Герой для Минотавра»,  Дмитрия Северюхина «Охота на Сфинкса» и  Полины Липкиной «Рассказ о прекрасной госпоже Окубо». В немногом здесь сказано многое. Неукоснительно  четко и бескомпромиссно перед героями  стоят вопросы острого, неминуемого выбора, воистину достойные мифического сфинкса. От земных истоков в звездные дали уносят рассказы  Юлии Черяховской и Олега Кулаков  «Звездные звероловы» и Николая Романецкого «Охота с борзыми». Созданные здесь миры во многом похожи на старушку Землю, но каждый из них открывает собственный путь во Вселенную, заставляет решать насущные проблему, свойственную охоте испокон веков — защиту племени.  Понадобится ли для этого обычная сообразительность и совершенная техника будущего или же придется выйти на самую ужасную из всех охот — охоту на человека..,  будущее это органично вырастает из настоящего и заставляет поверить в реальность происходящего.

Ту же традицию  фантастического реализма продолжает и «Рассказ о ловле золотого зверя» Тараса Витковского. В нем слышен тон цикла северных рассказов Джека Лондона и звучанье охотницких легенд индейцев Аляски. Это вечный поединок, схватка с миром и с собой, в которой тяжелее всего остаться человеком, осознать ценность жизни и иллюзорность прежних заветных целей. Дикая, враждебная пришлым охотникам природа, скрывающая от жадных глаз сокровенные тайны, здесь не просто фон но полноправный участник повествования. В нем человек — роковая ошибка, жестокая и бескомпромиссная, а зверь воплощение судьбы.

Совсем с другой стороны, но с не меньшим реализмом открывает тему замечательная повесть О’Санчеса «Осенняя охота с Мурманом и Аленушкой». Эта сказка-росток, как назвал ее сам автор, погружает читателя в атмосферу фантастической обыденности приграничья миров. Здесь грань, отделяющая столь привычный для нас мир города и высоких технологий от сосуществующего бок о бок с ним мира колдунов, оборотней и волколаков столь тонка, что порою вовсе исчезает, срывая завесу иллюзии над вещами и событиями, на первый взгляд, знакомыми и привычными. Открывает проход в мир тайный, опасный и потому до жути притягательный. Здесь невольно задумаешься о тех, чья повседневная охота незаметна, не воспета поэтами, но столь необходима для нормальной жизни всякого «мирного жителя». Заканчивая читать повесть, очень хочется, чтобы росток действительно пророс и расцвел полновесным романом  во многом, но очень по-своему, продолжающим традицию знаменитого «Альтиста Данилова» Владимира Орлова

В столь же сказочной атмосфере действуют герои рассказа Михаила Бабкина «Пятьдесят на пятьдесят».  Насмешливая богиня охоты не устает задавать  своим адептам задачи, в которых мозг и сердце отказываются принимать единое решение. Задачи, где в любом случае надо сделать выбор, о котором всю оставшуюся жизнь придется сожалеть. Или же наоборот: сделать выбор — единственный и окончательный, чего бы в дальнейшем это не стоило, как в щемящем рассказе Юлии Андреевой «Сцуки». Здесь, пожалуй, и само понятие «охота» трансформируется, выпуская на волю иное значение слова — желание.

Проникнут чувственностью изящный рассказ Сергея Ковальского «Охотная любовь», возносящий древнейшие мужские промыслы, охоту и рыбалку, на уровень настоящей страсти. Ему вторит «Мини – рассказец № 38» Андрея Саломатова, напоминая, что у охоты бывают чрезвычайно разные побудительные мотивы. И добыча тоже бывает разная.  Да и добыча ли то, что получаешь благодаря меткому выстрелу?Павел Алексеев в своем рассказе «Синие зайцы» подвергает  подобное утверждение  ироничному сомнению.  Точно развивая эту тему, гротескно, порой жестко, почти жутковато, смотрятся в тексте сборника рассказы Игоря Голубенцева. Эти, на первый взгляд, забавные миниатюры создают сюрреалистическую картину вывернутого наизнанку «охотничьего мира», в котором  бывает чрезвычайно опасно встречаться с предметами, казалось бы, с детства знакомыми и обыденными, где будущее надо добывать с копьем в руках, где … много еще чего. Это стоит прочитать глазами, поскольку всякое личное впечатление всего только личное впечатление и отличается оно от каждой субъективной истины совсем как охотничьи байки от настоящей, живой охоты.

И в завершение книги, своеобразным десертом, на суд читателя представляется поэтический блок.  Здесь всяк волен представить себя владетельным сеньором, расположившимся впокоях охотничьего замка после упоительного гона и целого дня неистовой скачки по лесам и буеракам, и послушать новые, с пылу с жару, песни менестреля или остроты, каламбуры  доброго приятеля, такого же собрата охотника.

Чего уж там, сборник удался. Не верите? Говорите, что, мол, все это охотничьи байки? Да  что я вам рассказываю?! Прочитайте сами!