Выпускница Смольного 1911 года

Эта женщина слишком часто пускала в ход оружие и никогда не сожалела о содеянном.

Но всё же последний в жизни выстрел ей пришлось сделать в себя… 

ВЫПУСКНИЦА  СМОЛЬНОГО

Племянница генерала Кутепова, пензенская дворянка Мария Лысова росла без матери, умершей при ее родах. Ее воспитанием занимались, в основном, отец и другие родственники-мужчины. Очевидно, не без их влияния в характере девушки развились, даже с некоторым перехлестом, “мужские” качества: самостоятельность, решительность, отчаянная храбрость, авантюрная жилка, страсть к лошадям.   

Впрочем, до определенной поры эти качества шли ей только на пользу.

Окончив в 1911 году с золотой медалью Смольный институт, Мария продолжила образование в Швейцарии, а затем, вернувшись в свое имение, организовала образцовый конный завод.

В канун своего 20-летия Мария вышла замуж за отставного капитана Михно, участника русско-японской войны. 

Семейная идиллия рухнула с началом Первой мировой войны.  

Капитан Михно был призван в армию, но вскоре вернулся домой после тяжелой контузии. Так и не встав на ноги, он скончался.

Мария приняла решение мстить за смерть горячо любимого супруга. 

Всеми правдами и неправдами она сумела получить направление на фронт, а там добиться назначения в команду разведчиков. 

Даже бывалых солдат она удивляла своим презрением к смерти и невероятной выносливостью, хотя заметили в ней и чрезмерную жестокость по отношению к противнику, включая и пленных. 

О ее подвигах в разведке рассказывали легенды, подтверждением чему стали два солдатских “Георгия”, которыми была награждена эта молодая женщина. 

Кто знает, может, она и вошла бы в историю отечественных войн, как вторая “кавалерист-девица”, если бы не великие потрясения, начавшиеся в России в 1917 году. 

ПЕРСИДСКИЕ  ПОДДАННЫЕ  

Фронт развалился, и Мария вернулась домой, где как раз началась волна погромов дворянских имений.

Героическая разведчица не стала беспомощно взирать на это безобразие.

Она сформировала свой собственный отряд и не только давала жесткий отпор погромщикам, но и устраивала самосуды над их вожаками. 

По слухам, Мария лично расстреляла нескольких наиболее активных “экспроприаторов”, разграбивших ее конный завод. 

Однако сопротивляться переменам становилось всё опаснее. 

Из деревни Мария переехала в Пензу, где поселилась в хозяйственной пристройке своего же городского дома, занятого теперь под местный совет. 

В течение нескольких месяцев, буквально на глазах у советских властей, Мария занималась организацией “коридора”, по которому уходили на восток, к Колчаку, монархистски настроенные офицеры. 

Перед отправкой она прятала их тут же, на чердаке, или в заброшенном сарае в глубине сада. 

Однажды среди ее “клиентов” оказался молодой полковник Захарченко, давний приятель ее покойного мужа. 

У него открылись старые раны, и Марии пришлось ухаживать за больным, ежечасно рискуя собственной безопасностью. 

Но всё обошлось.

Захарченко поправился, да еще сумел через своих людей достать липовые документы, по которым он значился персидским подданным. 

А еще за время болезни между молодыми людьми вспыхнул роман. 

Они поженились.

Теперь Мария стала носить фамилию Захарченко и тоже могла считать себя персидской подданной. 

В  РЯДАХ  ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ  АРМИИ 

Однако оставаться и дальше в Пензе было уже опасно.

Захарченко предложил перебраться в Персию, где он служил когда-то в Персидской бригаде и имел надежные связи. 

С немалым трудом добравшись до Астрахани, они сели на пароход и через какое-то время прибыли в Энзели – персидский порт на южном побережье Каспия. Здесь полковник нашел старых друзей, которые помогли ему обосноваться на новом месте и наладить скромный, но доходный бизнес. 

Казалось, всё самое страшное для молодоженов осталось позади. 

Но Мария была не из тех, кто довольствуется сытой жизнью в “тихой гавани”. 

Едва до этих мест донеслись слухи, что на юге России создается Добровольческая армия, как Мария решительно заявила: ”Наше место там!”  

Видя, что отговорить жену не удастся, полковник поддержал ее планы.

Ехать пришлось по огромному кругу – через всю Персию, Индию, затем морем через Суэцкий канал, Дарданеллы и Босфор. 

Приняли их с распростертыми объятьями. 

Вскоре полковник Захарченко получил под свое командование полк, а Мария стала его адъютантом. 

Они прошли все этапы драматической истории Добровольческой армии. 

Мария не отсиживалась в штабном вагоне: ходила в кавалерийскую атаку, отстреливалась из пулемета, добывала “языков”. 

Вместе с тем, она со столь лютой яростью участвовала в казнях пленных красноармейцев, что получила от своих же соратников прозвище “Бешеная Мария”.   

Накануне катастрофы белого движения полковник Захарченко был смертельно ранен в бою и вскоре скончался на руках жены. 

Его смерть еще более ожесточила сердце “Бешеной Марии”. 

Она была в числе тех, кто покидал Россию на последнем пароходе, уходившем от родных берегов в Стамбул.

ОТВЕТСТВЕННОЕ  ЗАДАНИЕ

После тоскливого “сидения” в Галлиполи Мария Захарченко осенью 1921-го года попала в Сербию, а оттуда перебралась в Германию. 

Ее сопровождал верный спутник – ее новый гражданский муж Георгий Радкович, бывший штабс-капитан.  

Радкович был любителем выпить и подебоширить, но своей жены с ее сильной волей и железным характером откровенно побаивался. 

Из Германии Мария списалась со своим дядей, генералом Кутеповым, ставшим заметной фигурой белоэмигрантского движения. 

Тот посоветовал обратиться в Берлине в так называемый “Высший монархический совет”, обещая отправить туда рекомендательное письмо. 

Марию и ее мужа приветили, “приняли в дело” и даже выдали им новые документы на имя супругов Шульц. 

Вскоре они получили и первое серьезное задание. 

Им объяснили, что в Москве действует хорошо законспирированная “Монархическая организация Центральной России” (МОЦР), имевшая филиалы в ряде крупных городов, в том числе в Ленинграде. Возглавляет организацию бывший статский советник, а ныне ответственный работник Наркомпути А.Якушев – человек надежный и проверенный. 

Вот только политический совет МОЦР не спешит с проведением в Москве и других городах диверсий и террористических актов. 

Задача заключалась в том, чтобы тайно выехать в Москву, встретиться с руководством МОЦР, оценить на месте возможности организации подрывной деятельности и в случае позитивного решения наладить постоянную связь. 

И вот Шульцы отправились в долгий и опасный путь. 

БОЛЬШАЯ  ИГРА

Ни в Берлине, ни в Париже даже не догадывались, что МОЦР создан не монархистами, а чекистами, и является составной частью операции “Трест”, у истоков которой стояли Дзержинский, Менжинский и Артузов – авторы другой, поистине хрестоматийной операции “Синдикат-2”.   

Дело в том, что в начале 20-х годов в Советской России существовало несколько подпольных монархических групп, которые по отдельности не представляли серьезной угрозы для большевистской власти, но в случае объединения, да еще под эгидой зарубежного белоэмигрантского центра могли бы превратиться в реальную силу. 

Поэтому руководство ГПУ – ОГПУ решило перехватить инициативу путем создания мифической организации, претендующей при этом на главенствующую роль в белом движении. 

Перед МОЦР ставилась задача расколоть зарубежные монархистские центры, а затем и нейтрализовать их, внушить идеологам монархизма мысль о вреде политики диверсий и терроризма. Предполагалось также через МОЦР получать информацию о планах и замыслах противника, выявлять засылаемых в страну агентов, а также контролировать каналы связи с иностранными разведками.  

Во главе этой придуманной организации был поставлен А.Якушев, который действительно имел в эмигрантских кругах репутацию убежденного монархиста. 

При этом Якушев занимал важный пост в советском учреждении и до поры не вызывал у властей серьезных подозрений. 

Но однажды в руки чекистов попало письмо, разоблачавшее Якушева. 

Он был задержан и допрошен, после чего дал согласие на сотрудничество с органами безопасности. 

Его заместителем стал бывший царский офицер Опперпут, носивший теперь фамилию Стауниц и тоже завербованный чекистами.   

Правда, Стауниц отличался неуравновешенным характером и не вполне адекватным поведением, но с этим приходилось мириться.

Были в МОЦР и другие агенты ОГПУ.    

Вместе с тем, для пущего правдоподобия игры в руководящее ядро организации были включены некоторые непосвященные лица из “бывших”, в частности, профессор военной академии, генерал-лейтенант царской армии Зайончковский. 

Проводить операцию “Трест” чекистам удавалось так тонко, что в существовании МОЦР не сомневались некоторые зарубежные разведки.

Но когда пришло сообщение, что в Москву едут с контрольными функциями Шульцы, тут же получившие прозвище “Племянники”, чекисты поняли, что их детищу предстоит серьезное испытание. 

БЕСПОКОЙНАЯ  “ПЛЕМЯННИЦА”

Шульцев, прибывших в Москву после утомительной дороги, встречал Стауниц. 

При первом знакомстве Мария ему не понравилась. Отчитываясь затем перед своим куратором из органов, он назвал ее “психопаткой с горящими глазами”. 

И в самом деле, Мария с первых же дней была настроена крайне агрессивно, ее жгучим желанием было лично провести в Москве террористический акт. 

Чтобы умерить пыл воинственной дамы, “Племяннице” подыскали кропотливую агентурную работу, отнимавшую много времени. 

Стауниц по заданию руководителей операции поручил Марии шифровку писем, отправляемых за границу. Кроме того, шпионская парочка обслуживала “почтовые ящики” на линии связи с польской и эстонской разведкой. 

Столь плотный график создавал иллюзию бурной деятельности, и вскоре “Племянники” отправили своим хозяевам донесение, где в хвалебных тонах отзывались о перспективах и возможностях МОЦР. 

Но однажды Стауниц подслушал разговор супругов, в котором Мария склоняла своего Георгия к тому, чтобы втайне совершить в столице громкую диверсию. 

Стало ясно: за дамочкой требуется глаз да глаз!

Между тем, генерал Кутепов – дядя Марии – всё настойчивее утверждался в руководстве врангелевской военной организации. Его авторитет в эмигрантских кругах значительно возрос, и теперь Мария фактически стала его доверенной представительницей в Советской России. 

Невольно втянувшись в навязываемую ему Москвой игру, Кутепов пожелал лично встретиться с Якушевым и пригласил того приехать в Париж. 

Для чекистов это был хороший повод хотя бы на время избавиться от “бешеной Марии”, которая постоянно порывалась взорвать что-нибудь.  

Через Стауница ей поручили сопровождать Якушева до Парижа, воспользовавшись “окном” на финской границе. 

Визит прошел успешно.

Кутепов остался в восторге от Якушева и даже представил его великому князю Николаю Николаевичу. 

После этой аудиенции репутация МОЦР как мощной антибольшевистской силы ни у кого на Западе не вызывала сомнений. 

ДЕЗИНФОРМБЮРО 

По налаженным каналам связи чекисты передавали через МОЦР на Запад дезинформацию о состоянии вооруженных сил Советской республики. С этой целью постановлением политбюро было создано межведомственное Бюро по дезинформации (Дезинформбюро), в которое вошли представители не только ГПУ, но и ЦК, наркомата иностранных дел, Реввоенсовета и военной разведки. Это бюро фабриковало сведения, которые передавались эстонской, польской и финской разведкам, а те, в свою очередь, делились этими фальшивками со спецслужбами Великобритании и Франции. Поскольку при этом у англичан и французов складывалось впечатление, что информация стекается к ним из трех независимых источников, то они считали ее весьма достоверной. 

Эта дезинформация, в которой значительно преувеличивалась боеготовность и боевая мощь Красной Армии, помогла в определенной степени остудить некоторые горячие головы и, в конечном счете, побудила западные державы отказаться от поддержки планов интервенции и перейти к налаживанию мирных отношений с Советским Союзом. 

Однако далеко не всё шло по задуманному сценарию. 

На рубеже 1925 года в ОГПУ поступила информация, что известный международный разведчик Сидней Рейли, который еще в 1918 году был приговорен к расстрелу за участие в “заговоре послов”, вынашивает планы использовать потенциал МОЦР для развертывания в СССР террористической деятельности. 

Дзержинский и Артузов и на этот раз решили перехватить инициативу – выманить Рейли на территорию СССР.

В качестве приманки решено было использовать “Племянников”, чья репутация ярых врагов большевизма не вызывала у их соратников ни малейших сомнений. 

ЗАПАДНЯ  ДЛЯШПИОНА  

“Племянники”, числившиеся по документам супругами Красноштановыми, легально выехали за границу. 

В Париже они встретились с Рейли и, не подозревая, что невольно льют воду на мельницу чекистского замысла, укрепили разведчика в его намерении проникнуть в СССР. 

К этому же склонял его и Кутепов. 

В 20-х числах сентября 1925 года Рейли прибыл в Хельсинки, где у него состоялась встреча с Якушевым. 

В беседе принимали участие и “Племянники”. 

Якушев пожаловался на нехватку средств для широкомасштабного развертывания подпольной борьбы. 

Рейли ответил на это, что деньги валяются под ногами, их нужно просто поднять.

Например, хорошим источником пополнения подпольной кассы может стать перепродажа выкраденных произведений живописи. 

Есть и менее хлопотной способ: продавать той же английской разведке информацию о деятельности и планах Коминтерна, где у МОЦР, кажется, есть свои люди. 

Якушев задумался, после чего заметил, что оба способа по-своему хороши, но у него нет полномочий, чтобы принимать подобные решения единолично. Для этого нужно собрать политический совет организации. 

Не согласится ли господин Рейли приехать в Москву и самому выступить перед членами совета?

Матерый разведчик все еще колебался.  

И тут Мария воскликнула:

- Какими же трусливыми стали мужчины! Они лишь выискивают предлоги, чтобы отвертеться от настоящего дела! 

- Ладно, закончим эту беседу в Москве, - ответил задетый за живое Рейли. 

ПЕРЕСТРЕЛКА  НАГРАНИЦЕ 

25 сентября 1925 года Сидней Рейли перешел финскую границу через “окно” в районе Сестрорецка. 

На советской стороне его встретил начальник заставы, который, как думал Рейли, был агентом МОЦР. 

В действительности этот человек был агентом ОГПУ. 

С этого момента Рейли постоянно находился “под колпаком”.

27 сентября он прибыл на подмосковную дачу в Малаховке, где в полном составе собрался “политический совет” МОЦР. 

Все эти люди были чекистами. 

Рейли подробно изложил свои предложения, ответил на вопросы. 

Ему предложили отдохнуть, но вместо “конспиративной квартиры” доставили на Лубянку. 

Начались допросы. 

Рейли многое рассказал о работе английских спецслужб.

Он был уверен, что его обменяют, и он вернется домой. 

Но 3 ноября во время прогулки охранник выстрелил ему в затылок. 

А еще раньше, 28 сентября, на советско-финской границе была инсценирована перестрелка, в которой якобы погибли три нарушителя. 

Все это было сделано для того, чтобы финская разведка посчитала, будто Рейли и сопровождавшие его лица были случайно убиты советскими пограничниками при попытке вернуться в Финляндию. 

Исчезновение Рейли породило на Западе волну всевозможных домыслов, и всё же доверие к МОЦР подорвано не было. 

НОВАЯ  СТРАСТЬ 

Однако лично для Марии этот случай имел далеко идущие последствия. 

Она чувствовала себя виновницей гибели Рейли, испытывая, вместе с тем, смутное ощущение, что в этом деле не обошлось без предательства. 

Она начала внимательнее присматриваться к людям, которые окружают ее.

Якушев, его заместители, ее Георгий…

Нет, они, конечно, не предатели, но они и не борцы. Они слишком инертны, слишком любят комфорт и дрожат за собственные жизни.  

Разве такие люди должны руководить организацией, на которую она возлагала столько надежд?! 

А вот ее дядя, генерал Кутепов – настоящий борец! 

Он понимает, что умными разговорами делу не поможешь. 

Нужны действия, смелые акции, дерзкие диверсии!

В этот период ее отношения с мужем совершенно разладились. 

Зато оказалось, что рядом есть человек, который готов ее поддержать. 

Как это ни странно, им оказался Стауниц-Опперпут, чья впечатлительная натура не могла устоять под мощным напором энергетики “бешеной Марии”. 

Его покорность она принимала за согласие с ее убеждениями.

В ее возбужденном воображении родилась безумная мысль поставить во главе организации именно Стауница.  

Вскоре они стали любовниками, и Мария не скрывала этого от окружающих, включая мужа. 

Георгию не оставалось ничего другого, как принять ситуацию к сведению.

Что же касается Стауница, то он оказался в трудном положении. Признаться Марии в том, что он работает на чекистов, было бы смерти подобно. Любовница, скорее всего, убила бы его собственной рукой. Но и продолжать бесконечно эту двойную, даже тройную игру он уже не мог. 

ПЛАНЫ  ЗАХВАТАКРЕМЛЯ  

В сентябре 1926 года Мария в очередной раз прибыла в Париж, где Кутепов посвятил ее в фантастический по замыслу план захвата Кремля. 

Предполагалось во время предстоящего съезда Советов в Большом театре пустить в зал ядовитый газ, вызвав, таким образом, массовое отравление делегатов. Затем, пользуясь возникшей паникой, отряд из двухсот диверсантов – бывших офицеров, заблаговременно заброшенных в Москву, должен был ворваться на территорию Кремля. 

“Бешеная Мария” с восторгом поддержала эту безумную затею, причем настаивала, чтобы именно ей поручили наиболее ответственную часть операции.

Одновременно она старалась выпятить перед Кутеповым роль Стауница, как умелого и полезного организатора подполья, и, в конечном счете, преуспела в этом. 

После общения с племянницей Кутепов и сам стал видеть в Стаунице будущего вождя МОЦР. 

Вернувшись в Москву, Мария сообщила о готовящейся акции Якушеву, как бы подчеркивая, что важные решения отныне будут приниматься без консультаций с ним. 

Чекистам стало ясно, что подставная верхушка МОЦР более не может сдерживать устремлений экстремистского крыла эмиграции, нацеленного на проведение активной подрывной деятельности на территории СССР. 

Игра подошла к своему финалу. 

В феврале 1927 года руководство ОГПУ приняло решение о завершении операции “Трест”. 

Однако задержать Марию и Стауница по горячим следам не удалось. 

Они сумели перейти границу и скрыться в Финляндии. 

Там с перебежчиком случился приступ истерии, и он наговорил лишнего. 

Откровения Стауница, попавшие на страницы финских и эмигрантских газет, разоблачали его, как агента ОГПУ.

В двурушничестве стали подозревать и Марию.

ПОСЛЕДНЯЯ  ПУЛЯ  

В попытке доказать свою невиновность, парочка придумала еще один феерический план. 

Они вознамерились тайно пробраться в Москву, взорвать известное здание на Лубянке и перестрелять всех руководителей операции “Трест”. 

К их группе присоединился еще один диверсант – некий Вознесенский.  

Сначала удача была на стороне террористов.

Они благополучно добрались до Москвы и даже присмотрели пустующее строение рядом со зданием ОГПУ.

Но вскоре их заметили, и им пришлось спасаться бегством.

Двинулись в сторону Смоленска, где у Стауница имелись старые связи.

Понимая, что преследователи будут обращать особое внимание на группу из трех лиц, заговорщики разделились.

Но это уже не помогло.

Кольцо облавы сжималось.

Первым был окружен в густом кустарнике Стауниц-Опперпут. 

Он отстреливался из двух маузеров, а последнюю пулю пустил в себя, ясно понимая, что пощады ждать не приходится. 

В лесу, в районе станции Дретунь, были блокированы Вознесенский и Захарченко-Шульц. 

После интенсивной перестрелки оба агента предпочли покончить счеты с жизнью. 

Вознесенский умер мгновенно, Захарченко-Шульц прожила еще несколько часов.  

Так была поставлена последняя точка в истории операции “Трест”.