Рассказ о старой доброй сказке, часть 3, заключительная

История шестая. «Лапландка и финка»

Они остановились у жалкой лачужки; крыша почти касалась земли, а дверь была ужасно низенькая: чтобы войти в избушку или выйти из нее, людям приходилось проползать на четвереньках. Дома была только старая лапландка, жарившая рыбу при свете коптилки, в которой горела ворвань. Северный олень рассказал лапландке историю Герды, но сначала он поведал свою собственную, — она казалась ему гораздо важнее. А Герда так продрогла, что и говорить не могла.

—Ах вы, бедняжки! — сказала лапландка. — Вам еще предстоит долгий путь; нужно пробежать сто с лишним миль, тогда вы доберетесь до Финмарка; там дача Снежной королевы, каждый вечер она зажигает голубые бенгальские огни. Я напишу несколько слов на сушеной треске — бумаги у меня нет — а вы снесите ее одной финке, что живет в тех местах. Она лучше меня научит вас, что надо делать.

Когда Герда согрелась, наелась и напилась, лапландка написала несколько слов на сушеной треске, наказала Герде хорошенько ее беречь, привязала девочку к спине оленя, и тот снова помчался во весь дух. “Трах! Трах!” — потрескивало что-то вверху, а небо всю ночь озаряло чудесное голубое пламя северного сияния.

Собственно, встреча с Лапландкой, это встреча с обычным простым человеком, который понимает, что цель Герды – это цель Герды, не его, но сочувствуя и понимая, что не может помочь направляет к тому, кто как ему кажется, может. (И опять в эпизоде проскальзывает интереснейший момент – и олень тоже считает, что его история важнее, он сам важнее – это просто всеобъемлющее какое-то свойство, присущее едва ли не каждому.)

А вот финка, финка – это уже человек необычный. Шаманка, которая смотрит на мир совершенно с другого ракурса, которая оценивает не имеющееся, которая видит, что может быть. Отмечающая потенциал.

—Ты мудрая женщина, — сказал северный олень. — Я знаю, ты можешь связать одной ниткой все ветры на свете; развяжет моряк один узел — подует попутный ветер; развяжет другой — ветер станет крепче; развяжет третий и четвертый — разыграется такая буря, что деревья повалятся. Не могла бы ты дать девочке такого питья, чтобы она получила силу дюжины богатырей и одолела Снежную королеву?

—Силу дюжины богатырей? — повторила финка. — Да, это бы ей помогло! Финка подошла к какому-то ящичку, вынула из него большой кожаный свиток и развернула его; на нем были начертаны какие-то странные письмена. Финка принялась разбирать их и разбирала так усердно, что у нее на лбу выступил пот.

Т. е сначала финка говорит – да, надо бы девочке помочь. Но она пытается это сделать с умом – исследовав и выбрав верное решение, прилагая усилия. И к какому же выводу приходит финка? 

Олень снова принялся просить за маленькую Герду, а девочка глядела на финку такими умоляющими, полными слез глазами, что та опять замигала и отвела оленя в угол. Положив ему на голову новый кусочек льда, она прошептала:

—Кай в самом деле у Снежной королевы. Он всем доволен и уверен, что это самое лучшее место на земле. А причиной всему осколки волшебного зеркала, что сидят у него в глазу и в сердце. Нужно их вынуть, иначе Кай никогда не будет настоящим человеком, и Снежная королева сохранит над ним свою власть!

—А не можешь ли дать что-нибудь Герде, чтобы она справилась с этой злой силой?

—Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Разве ты не видишь, как велика ее сила? Разве ты не видишь, как ей служат люди и животные? Ведь она босая обошла полсвета! Она не должна думать, что силу ей дали мы: сила эта в ее сердце, сила ее в том, что она милое, невинное дитя. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной королевы и вынуть осколки из сердца и из глаза Кая, мы ей ничем не сможем помочь. 

Через слова прозорливой финки автор еще раз подтверждает что Кай доволен своим положением. Смотрит на мир, через искажающие суть осколки, но этим положением доволен. 

Но то, что открывается шаманке - удивительно. Разве ты не видишь, как велика ее сила? – говорит шаманка. Она не должна думать, что силу ей дали мы: сила эта в ее сердце. Если вспомнить библейское «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное», то понятна и вторая фраза – у Герды уже есть то истинное понимание красоты или сущего, которое ведет к «царствию небесному». Да, собственно, именно оно и не позволило ей остановиться. Пришел момент, когда Герде помогать уже нельзя. Помочь сейчас, практически в двух шагах от цели, значит – ослабить. Обесценить, что она сделала. Показать, что она не сама, а за счет других чего-то достигла. «Она не должна думать, что эту силу дали ей мы».  

Помогает Герде шаманка? Да! Но в свете своего понимания. 

В двух милях отсюда начинается сад Снежной королевы; ту да ты можешь отнести девочку. Ссадишь ее около куста с красными ягодами, что стоит в снегу. Не трать времени на разговоры, а мигом возвращайся обратно.

С этими словами финка посадила Герду на оленя и тот побежал со всех ног.

—Ах, я забыла мои сапожки и рукавицы! — закричала Герда: ее обожгло холодом. Но олень не посмел остановиться, пока не добежал до куста с красными ягодами. Там он спустил девочку, поцеловал ее в губы, по его щекам покатились крупные блестящие слезы. Затем он стрелой помчался назад. Бедная Герда стояла без сапожек, без рукавиц посреди ужасной ледяной пустыни.

Не трать время, олень, ты не поможешь, не справишься, а вот можешь сделать хуже – Герде придется сражаться и за тебя. Беги оттуда.  Самый важный бой происходит один на один. И как бы ни было горько оленю – он уходит, а Герда остается – без сапожек, без защиты теплой одежды, без брони. 

Она побежала вперед, что было силы; навстречу ей несся целый полк снежных хлопьев, но они не падали с неба — небо было совсем ясное, освещенное северным сиянием. Нет, снежные хлопья неслись по земле, и чем ближе они подлетали, тем крупнее становились. Вспомнила тут Герда большие красивые снежинки, которые она видела под увеличительным стеклом, но эти были куда больше, страшнее, и все живые. Это были передовые отряды войска Снежной королевы. Вид у них был диковинный: одни напоминали больших безобразных ежей, другие — клубки змей, третьи — толстых медвежат со взъерошенной шерстью; но все они сверкали белизной, все были живыми снежными хлопьями.

Воины стихии, защитники кажущегося живым. 

Герда принялась читать “Отче наш”, а холод был такой, что ее дыхание тотчас превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался, и вдруг из него начали выделяться маленькие светлые ангелочки, которые, коснувшись земли, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах; все они были вооружены щитами и копьями. Ангелов становилось все больше и больше, а когда Герда дочитала молитву, ее окружал целый легион. Ангелы пронзали копьями снежных чудовищ, и они рассыпались на сотни кусков. Герда смело пошла вперед, теперь у нее была надежная защита; ангелы гладили ей руки и ноги, и девочка почти не ощущала холода.

Что может противопоставить войску Снежной королевы Герда? Да ничего! Совершенно ничего. И не стоит обольщаться.Что она может сделать? Только верить, надеяться и продолжать путь, как  продолжала его.  Все это войско ангелов – из ее дыхания.  Из ее понимания правильного, божественного, только оно отогревает ее. Только это помогает ей не проиграть и наконец-то приблизиться к цели вплотную.
А что же Кай?

История седьмая. «Что произошло в чертогах снежной королевы и что случилось потом»

Стены дворца намели снежные метели, а окна и двери проделали буйные ветры. Во дворце было больше ста залов; они были разбросаны как попало, по прихоти вьюг; самый большой зал простирался на много-много миль. Весь дворец освещался ярким северным сиянием. Как холодно, как пустынно было в этих ослепительно белых залах!

Веселье никогда не заглядывало сюда! Ни разу не устраивались здесь медвежьи балы под музыку бури, балы, на которых белые медведи расхаживали бы на задних лапах, показывая свою грацию и изящные манеры; ни разу не собралось здесь общество, чтобы поиграть в жмурки или фанты; даже беленькие кумушки-лисички, и те никогда не забегали сюда поболтать за чашкой кофе. Холодно и пустынно было в огромных чертогах Снежной королевы. Северное сияние сияло так правильно, что можно было рассчитать, когда оно разгорится ярким пламенем и когда совсем ослабнет.

Андерсен рисует грандиозную и величественную картину – дворец королевы прекрасен. В этом дворце не предполагается находиться ничему отогревающему людей эмоционально – смех, развлечения, игры тут под запретом. Возможно, негласным запретом. Здесь царят строгость, внимательность, беспристрастность, уныние.  

Посреди самого большого пустынного зала лежало замерзшее озеро. Лед на нем треснул и разбился на тысячи кусков; все куски были совершенно одинаковые и правильные, — настоящее произведение искусства! Когда Снежная королева бывала дома, она восседала посреди этого озера и говорила потом, что она сидит на зеркале разума: по ее мнению, это было единственное и неповторимое зеркало, самое лучшее на свете.

И опять зеркало. Другое, чем зеркало тролля, но схожее с ним в том, что как и для тролля оно самое лучшее на свете. А то, что с холодным сердцем и осколком в глазу Кай признавал понимание прекрасного Снежной королевы, то и зеркало в главном имеет с зеркалом тролля некое сходство. 

Снежная королева, изгнавшая чувства, превозносила зеркало разума. Но зла ли была  сама королева?  А вот тут нет однозначного указания на то, что Снежная королева – стихия зла

—Теперь я полечу в теплые края! — сказала Снежная королева. — Загляну в черные котлы!

Котлами она называла кратеры огнедышащих гор, Везувия и Этны.

—Побелю их немного. Так надо. Это полезно для лимонов и винограда! Снежная королева улетела.

Но, тем не менее:

Кай посинел и почти почернел от холода, но не замечал этого, — ведь поцелуй Снежной королевы сделали его нечувствительным к стуже, а сердце его давно превратилось в кусок льда. Он возился с остроконечными плоскими льдинками, укладывая их на все лады, — Кай хотел что-то сложить из них. Это напоминало игру, которая называется “китайской головоломкой”; состоит она в том, что из деревянных дощечек складываются различные фигуры. И Кай тоже складывал фигуры, одну затейливее другой. Эта игра называлась “ледяной головоломкой”. В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их — занятием первостепенной важности. И все потому, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала. Он складывал целые слова из льдин, но никак не мог составить того, что ему так хотелось, — слова “вечность”. А Снежная королева сказала ему: “Сложи это слово, — и ты будешь сам себе господин, а я подарю тебе весь мир и новые коньки”. Но он никак не мог его сложить.

Кай ушел в свое понимание прекрасного, правильного – в понимание логикой, разумом, без участия души, настолько, что сам перестал понимать, насколько в этом стремлении становился все более нечувствителен к красоте. Он признавал только свое постижение правильного и красивого. А оно, как мы помним было искажено еще осколками зеркала тролля.  Недаром не давалось ему слово «вечность» - символ того, что останется в веках. 

А тем временем Герда входила в огромные ворота, где разгуливали свирепые ветры. Но она прочла вечернюю молитву, и ветры утихли, словно заснули. Герда вошла в необозримый пустынный ледяной зал, увидела Кая и тотчас узнала его. Девочка бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула:

—Кай, мой милый Кай! Наконец-то я тебя нашла!

Но Кай даже не пошевельнулся: он сидел все такой же невозмутимый и холодный. И тут Герда расплакалась: горячие слезы упали Каю на грудь и проникли в самое сердце; они растопили лед и расплавили осколок зеркала. Кай взглянул на Герду, а она запела:

—Розы в долинах цветут… Красота!
Скоро мы узрим младенца Христа

Вот тут  снова звучит  мотив вмешательства божественной силы. Но, простите мне вольность, тут я читаю это уже не как объяснение почему, а как   указание на «вопреки всем разумным объяснениям».  Так или иначе Герде удалось дотронуться до сердца, напомнив об истинной простой красоте, которая требует восприятия, но не понимания.  

Кай вдруг залился слезами и плакал так сильно, что второй осколок выкатился из глаза. 

Недаром же  он сначала чувствует, потом уже лишается и осколка в глазу – возвращается к неискаженному видению. 

Он узнал Герду и радостно воскликнул:

—Герда! Милая Герда! Где ты пропадала? И где я сам был? — И он посмотрел по сторонам. — Как здесь холодно! Как пустынно в этих огромных залах!

Как это! Как это я?! – восклицает он. - Как я умудрился так запутаться. Куда я вообще  забрел. И надо ли мне сюда было? 

Он крепко прижался к Герде, а она смеялась и плакала от радости. Да, радость ее была так велика, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали, улеглись так, что из них составилось то самое слово, которое велела сложить Каю Снежная королева. За это слово она пообещала подарить ему свободу, весь свет и новые коньки.

И слово «вечность» собралось само. И стихия была над Каем больше не властна. 

Пусть Снежная королева возвращается, когда ей вздумается, — ведь его отпускная, написанная блестящими ледяными буквами, лежала здесь.

Кай и Герда взялись за руки и вышли из дворца. Они говорили о бабушке и розах, что росли дома под самой крышей. И повсюду, где они шли, стихали буйные ветры, а солнышко выглядывало из-за туч.

Текст начинает изобиловать эпитетами, указывающими на обновление. Путь завершен, цель достигнута. Все в мире продолжает идти своим  чередом. Кто-то живет. Кто-то умирает, кто-то отправляется в свое путешествие.

Щебетали первые птички, деревья покрылись зелеными почками. Из лесу верхом на великолепном коне выехала молодая девушка в ярко-красной шапочке и с пистолетом в руках. Герда сразу узнала коня, когда-то он был впряжен в золотую карету. Это была маленькая разбойница; ей надоело сидеть дома и она захотела побывать на севере, а если там не понравится, — то и в других частях света.

На свой путь встает  и маленькая разбойница.  И говорит, что в путешествие  отправились и принц с принцессой. Кай же с Гердой вернулись домой. Вернулись к себе:

Послышался колокольный звон, и они узнали высокие башни своего родного города. Кай и Герда вошли в город, в котором жила бабушка; потом они поднялись по лестнице и вошли в комнату, где все было по-старому: часы тикали: “тик-так”, а стрелки все так же двигались. Но проходя в дверь, они заметили, что выросли и стали взрослыми. Розы цвели на желобке и заглядывали в открытые окна.

Тут же стояли их детские скамеечки. Кай с Гердой уселись на них и взялись за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной королевы они забыли, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и вслух читала евангелие: “Если не будете, как дети, не войдете в царствие небесное!”

Кай и Герда взглянули друг на друга и тут только поняли смысл старого псалма:

Розы в долинах цветут… Красота!

Скоро узрим мы младенца Христа!

Так сидели они, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло теплое, благодатное лето.

Они вернулись домой, выросшими, взрослыми,возможно для того, чтобы начать свой путь в поисках красивого и истинного снова. Но  уже на новом витке.

 Конечно, нельзя трактовать ее однозначно как сказку о  сказочниках, художниках, поэтах. Но все же один из основных мотивов – мотив поиска истинной, живой красоты в сказке прослеживается. И для нас, писателей, поэтов и художников – весьма актуален. 

В общем, Андерсен честно предупреждает о всех ловушках на этом пути, о том, что мир непрост, о том, что встретится на пути может всякое. И нет никаких гарантий, что ты достигнешь  цели – так много разных опасностей и соблазнов возникает на пути. Не готов жертвовать – сиди дома. Впрочем, и подсказок и помощников на нем тоже встретиться может немало.
Но если есть цель – иди к ней, как бы тяжело тебе ни было. Ты можешь заблуждаться, а можешь излечиться от заблуждений. Ты можешь встречать на пути разных людей, но они за тебя не пройдут твой путь. Самая большая сила – ты сам, твое чувство прекрасного, твои побуждения.Ты можешь упасть, ты можешь быть убит, ты можешь все потерять.  Но если не идти – не дойдешь вовсе.

Вот такая вот сказочка.
На этом ваша Шахерезада заканчивает дозволенные речи.