Закадровый флешмоб

Здесь я  вынуждена вернуться к роману "Корабли с Востока". Туда не вошло   много разного интересного. Ибо проблема в том, что все это было связано с реальной историей, а у нас она альтернативная. Так получилось с дамой Ямаока, чья история в романе изложена  очень кратко, и читатель оставлен  в неведении, как закончилась ее жизнь.

Позже я написала об этой даме  рассказ "Зеркальная гора". Он не опубликован, ибо японская история, если без фантастики,  издателям не интересна.

Может, здесь выложу.

В полевой лечебнице ей выделили отдельный закуток, так что ее никто не беспокоит.  Ну, почти. Она не знала, почему о ней заботятся. Может, сочли знатной особой, и ждут, что ее выкупят или обменяют? Не дождутся. Но об этом она им говорить не будет.

О худшем думать не хотелось.

-- Тебе просто повезло, -- сказал лекарь, врачевавший ее раны. Он тоже был чосонец, из пленных.

Она могла только огрызнуться. Ничего себе повезло: позорно проиграть поединок, попасть в плен.

-- Если подумать, тебе трижды повезло, -- продолжает лекарь.—Ты осталась жива – это раз. Ты ранена, но не останешься калекой – это два. И главное, он усмехается, – ты попала к Северной армии. У других бы с тобой нянчится не стали, а у этих свои обычаи…

Она не верит. Ей все  эти осьминожьи головы на одно лицо.

Человек, захвативший ее в плен, приходит справиться об ее здоровье. Она молчит и отворачивается. Впрочем, она все равно не понимает их варварского языка, его вопросы переводит лекарь. Он и сказал, что фамилия этого господина  – Ямаока. Господина, ха!

Вообще-то он и вправду не похож на черта, и хоть красавцем его тоже счесть нельзя, при других обстоятельствах она сочла бы его привлекательным. Но обстоятельства – именно те, какие есть. Они все на одно лицо.

Лекарь и пояснил, почему Ямаока не удивился, когда понял, что перед ним – девушка.

-- У них так принято. Каждую женщину из семей воинов учат владеть оружием. Она и служанок своих научить должна.

Ей обидно слышать, что она вела себя, как женщины врагов, но если это ей поможет... ладно.

Когда ей становится лучше, ей приносят чистую одежду. Доспехи  не приносят,  это и понятно,  и они все равно были  негодны. А вот меч приносят – они что здесь, с ума посходили?

Когда  ей позволяют выйти наружу, она понимает – нет, не посходили. Охрана лагеря  налажена очень хорошо, уж в этом она научилась толк понимать.

Пленных много. И среди них нет воинов. Если б были, можно было бы устроить восстание. Но здесь в основном ремесленники. Это она тоже понимает. Захватчикам нужны рабы.

И много детей.

-- Они собирают военных сирот, -- поясняет лекарь. –  Как приедет корабль, отправят к себе, на острова.

Надо быть настоящим чудовищем, чтоб угонять в рабство детей, и она, наконец, говорит это.

-- Ты ведь из янбанов, -- говорит лекарь.

Она гордо вскидывает голову.

-- Мой отец служил  в пограничной армии!

Военная служба в Чосоне ценится невысоко, но она никогда не хотела признавать этого. Однако лекарь, кажется, имеет в виду что-то другое. 

-- Ну вот. А здесь многие впервые узнали, что значит – есть каждый день.

Князя, который командует здешней  армией, который  хочет увезти в рабство детей, она видела.

Он-то на черта как раз похож. Роста малого, с подростка, худой, с  битым оспой лицом. Правый глаз пересекает черная повязка.  Говорят, что в бою он  рассекает всадника до седла – вместе с доспехами. Она не верит. Не хочет верить.

Однажды она видела его рядом с Ямаокой, которой выше его на голову, и он посмотрел на нее единственным глазом. И засмеялся. И впервые с момента пленения ей стало страшно, хотя его смех вовсе не был злым.

-- Этот человек, -- говорит лекарь, -- являет собой воплощение всех пороков. И всех талантов, в той же мере. И конечно же, он думает о том, что будет с его владениями, когда  они проиграют войну.

-- Проиграют? – Эти слова звучащие музыкой для ушей, кажутся вымыслом.  Вэку лучше вооружены, лучше обучены… чосонцы успели в этом убедиться.

-- Непременно проиграют, -- говорит лекарь. Почему-то в его голосе не слышится радости.