Западный ветер....(вскрытие гештальтов)

Итта принесла перо, они размочили в кубке один шарик, а потом присели ближе к костру на корточки, так, чтобы свет падал на тощую шею Эрика. 

К этому моменту с кладбища потянуло утренним ветерком, сладким и свежим. Итта тотчас вспомнила этот запах. 

Так пах ветер в Алъере, когда они с Эмилем попали в морок Талигана. 

Она опустила перо в древнемирскую краску, провела пробную линию себе по ладони. Краска была жидковата, и линия получилась "с махрами". 

- Нормально все! - заметив сомнение на лице Итты, уверил Эрик и ткнул пальцем себе под ухо. - Фигач! 

- Не шевелись и не торопи меня. Ты же хочешь красиво. - Она замерла, чувствуя, как громко бьётся ее сердце, представляя будущий рисунок - обязанный быть лучшим из всех рисунков, что ей когда-либо приходилось рисовать… у нее была всего лишь одна попытка… . 

На шее Эрика пульсировала усталая жилка. Итта заставила себя не залипать на нее, а сосредоточиться, примерилась и провела по его коже первую линию.

Он тотчас вздрогнул:

- Щекотно! 

- Ну что ты дёргаешься? Я же тебя не режу! Теперь север будет кривой. 

- Прости. Я от неожиданности. 

- Потерпи.. - тихо сказал она ему и взялась рукой за его шею, чтобы та не дергалась. - Расслабься. Я все равно слышу все твои чувства. 

- Надеюсь, они тебе нравятся… 

- Я думаю, кроме розы ветров тебе еще пригодится звезда. 

Эрик согласно моргнул и улыбнулся.

Никто, кроме лесных духов да любопытных призраков не видел, как на шее Эрика появляется, точно рождается из небытия Роза Ветров - четыре острых луча, сложенные из пересеченных ромбов, между ними - четыре поменьше, штриховка каждой грани с одной стороны, потом вензеля - немного похожие на облака, и звезда по центру. Итта постаралась. 

- Неплохо... - закончив работу, сказала она. - Жаль, зеркала нет! Теперь… ты мне нарисуй.

- Да я же не смогу..

- Как сможешь…

- Ты пожалеешь, Итта. Я очень неважный художник…

- Заодно и узнаем. 

- Ну смотри. Ты сама попросила. Сядь-ка сюда и держи чашку с чернилами. - он подвинул бревно ближе к костру, оседлал его, сам убрал ее волосы ей за спину и сразу, не раздумывая, вооружился пером. 

- Ты же понимаешь символику этого знака? - накладывая рисунок маленькими, отрывочными штрижками, говорил он. - Ветра на все четыре стороны. Свобода. При том, все ветра разные. Северный - это, конечно, суровый парень. Холодный, злой властелин осенних ураганов и стужи. Повернись немного. Вот так. Южный ветер горяч и гневлив. Он заправляет знойными песчаными бурями и летними пожарами. Черт... - он снял с шеи Итты капнувшую краску, слизал с пальца и снова приник к рисунку. - Восточный - поэт. По его душу осенние листопады и ветряные мельницы. Если свежий ветер поет в листве, гонит рябь по воде и играет в волосах, знай - он дует с востока.  

- А западный? - Совершенно растроганно спросила она. 

- Ветер перемен! Бунтарь и хулиган. Ему по нраву сорванные шляпы и флюгера, флаги и корабли. Он валит деревья, переворачивает лодки, играет с птицами, хлопает окнами, поет в трубах. 

- Как будто другие ветра не поют в трубах... - с мягкой улыбкой произнесла она.

- Конечно, поют! Но лучше всех это делает именно западный. Не шевелись. Я тут немного напортачил.

- Ты осторожно. Там у меня жабры…

- Я помню. Белые ниточки. Я их не трогаю. Но все равно получается очень криво. 

- Ты похож на настоящего художника, Эр, - голос Итты плыл. - Даже язык высунул. Никогда не видела, чтобы ты высовывал язык. 

- Бывает. Когда я штопаю себе носки, например.

- Ты штопаешь себе носки? - Итта недоверчиво подняла брови, и Эрик резко убрал перо в сторону.

- Ну а кто? В этом минусы холостяцкой жизни, темная дева. 

Итта рассмеялась. 

- Ничего смешного! - он держал перо в руке и ждал пока она перестанет смеяться. - Я могу продолжить?

- Извини. Сейчас… секунду. - Итта снова расхохоталась.

- Тихо ты! Разбудишь "папочку".

- А мы и ему нарисуем, - фыркнула она. 

- Можно! - Эрик аж икнул от этой великолепной идеи. Предвкушение шалости мгновенно добавило ему сил. - Да ты умница темная дева! Вот да. Мы всем нарисуем. Пока они спят. Чернил-то полно. - Он хлопнул себя по карману. 

- Эмиль, конечно, рассердится… - хитро сказала Итта. 

- Подумаешь! Да я сто раз его во сне обувным кремом мазал. Ему не привыкать.

- Это всяко лучше, чем обувной крем.

- Однозначно! О! Будет грандиозно! Предлагаю начать с Дроша. Он точно не будет против. Это его тема, как ни крути. Давай только я сначала дорисую тебе северо-запад. Замри и не смейся! Последние две линии... - он снова обмакнул перо в краску, стряхнул на землю лишнюю каплю и приблизил к Итте свое лицо. На этот раз он не высунул кончик языка, а просто прикусил нижнюю губу. 

Они управились за час. Обошли всех спящих по кустам друзей и всем нарисовали розы ветров. Кто-то шевелился, кто-то улыбался во сне от царапающих прикосновений пера, кто-то хмурился и шлёпал губами, но никто не проснулся. Даже Эмиль.

- Хочешь, я сам ему нарисую? - заметив, что Итта сомневается, предложил Эрик. - Давай! Моя совесть и так запятнана. - Он забрал у Итты перо. - Просто свети факелом. 

Потом они набрали хворосту для костра и снова сидели, грелись, кутались в одно одеяло, ели яблоки, у Итты ещё осталось три, и болтали. 

Утро уже наступило, следовало будить друзей и возвращаться в Туон, а они все тянули время. 

- Как хорошо… - ее голова лежала на его плече, а он ее обнимал. Просто так. Как друга. 

- А с ним? С ним тоже хорошо? 

Итта молча кивнула, потом собралась с духом и сказала:

- Если бы мы с тобой были вместе, я страдала бы без него... 

- А сейчас ты страдаешь без меня?

- Ты не понимаешь. Вы для меня словно бы одно. 

- Одно? - удивился Эрик. - Я и он? Ну ты скажешь! Сложно представить более разных людей... 

- И да, и нет. У вас гораздо больше общего, чем ты думаешь. Но дело не в этом. Я люблю вас одинаково. В этом проблема. - Она обняла его и уткнулась носом ему в грудь. Плечи ее тряслись, но она не плакала. - Прости меня, что так вышло... пожалуйста...

- Да ладно ещё придумала извиняться. Наоборот. - Он погладил ее по волосам. - Хорошо, что сказала. Это многое меняет. По крайней мере для меня… многое... Я-то не умею слышать чужие чувства… Не забывай этого впредь, темная дева. Лады?

- Лады... - Итта подняла растерянное, несчастное лицо, и Эрик сразу протянул к нему руку, осторожно взялся за ее подбородок. Губы ее дрожали. Ему показалось, что все, происходящее с ним, происходило только ради этого момента, которое он не вправе упустить. Чтобы там не кричала совесть, чтобы там ни случилось потом, он не вправе… 

- Значит, всё-таки любишь? - прошептал он на выдохе и склонился к ее губам.

Пасмурный утренний свет обрисовал их силуэты белым. Костер потух, от него поднималась последняя струйка дыма, тянулась к вершинам елей, где встречалась с западным ветром...