Интерлюдия (18+)

Тот самый кусок, которому не нашлось места в самом романе "Межа". Ну не выбрасывать же!

Саул, поселение Коми, пятнадцать лет назад

Снаружи злобствует ветер, слепящие молнии рассекают небо, словно хотят разорвать его на куски, дождь хлещет так, что можно промокнуть насквозь за считанные секунды, но в комнате тепло и уютно. Свет настенных ламп приглушен, негромко играет ненавязчивая музыка, пахнет благовониями и разгоряченными страстью телами. После многодневной вахты в открытом море лучше и придумать нельзя.

Утар перевернулся на спину и уставился в потолок. Дышалось тяжко, будто после очередного гонки за уловом, но оно того стоило. Она того стоила. Всегда.

Утар повернул голову набок. Взгляд наткнулся на пару блестящих и черных, видневшихся из-под крашеной челки, как саульские скалы, глаз, а на губах расползлась довольная улыбка.

– Неплохо мы с тобой в этот раз, а? – спросил он, как никогда гордый собственной удалью. Не всякий молодец сможет выдюжить три раунда кряду, как он в свои пятьдесят с хвостиком.

Далия на комплименты никогда не скупилась и этот раз исключением не стал. Склонив свою очаровательную головку к его уху, она возбужденно зашептала о трюках, какие она проделала бы с ним, окажись он чуточку щедрее.

Утар почти поймался на уловку, но почти тут же вспомнил, что дома его ждет жена и выводок спиногрызов, а потому вежливо уклонился от предложения.

– Мне пора.

– Так скоро? – Давно утратившее свежесть юности, но сохранившее еще останки былой красоты лицо Далии умело изобразило разочарование.

Утар тихо хмыкнул, но отвечать не стал и потянулся за рубашкой.

Едва его пальцы сомкнулись на засаленном воротнике, на грудь упала тяжелая рука.

– Останься, – снова зашептала Далия, игриво потершись о бедро Утара. – Не пожалеешь.

Он и не сомневался. В чем, в чем, а в любовных игрищах Далия могла дать фору любой юной бестии. За это и держалась среди фавориток мадам Жиоди вот уже второй десяток, несмотря на то, что значительно поистрепалась и даже умудрилась нагулять дите. Собственно, это-то и гнало Утара из борделя, стоило пару раз достичь финиша – мысль о мальчишке, всякий раз провожавшем его недетским и до жути пристальным взглядом. Он жил в борделе вместе с матерью и никогда не ложился спать раньше, чем уйдет последний клиент. Всегда сидел на креслах внизу, корпя над учебниками, и будто бы не обращал внимания на разгул похоти и пьянства, творившийся вокруг. Другие проститутки по мере сил и возможностей присматривали за ним, пока мать была занята, но Утар понимал, что это совсем неподходящая обстановка для двеннадцатилетки.

Он покосился на призывно распростершуюся перед ним Далию и неожиданно для себя спросил:

– Чего сына в приют не отдашь?

Всякий намек на игривость с ее стороны испарился. Далия подобралась, словно взгляд Утара стал для нее оскорбительным, попыталась прикрыть полные груди и огрызнулась:

– Твое какое дело?

Утар пожал плечами:

– Да никакого. Просто видеть тошно, во что превращается пацан. Целыми днями голые задницы перед глазами. Да такое кого угодно с ума сведет. Я мог бы похлопотать и устроить его на одну из лодок. Научится в море ходить, настоящим мужиком вырастит. Плохо разве?

– Мой мальчик не создан для Саула, – заявила Далия с такой гордостью, словно уже знала весь расклад наперед. – Голые скалы, дикие воды и вездесущая рыбная вонь. Когда Чими подрастет, я куплю ему билет на Риомм. Он поступит там в университет, выучится и разбогатеет…

Утар слушал ее и не понимал, как Далия всерьез могла поверить в этот бред. Да только чтоб оплатить билет в один конец до столицы, ей придется раздвигать ноги с утра и до ночи без перерыва. Будь все так легко, разве хоть кто-нибудь из местных остался торчать в окружении голых скал? Все б так и ринулись прочь. Но нет же, продолжают тянуть свою лямку: кто рыбу ловит, кто овощи в теплицах разводит, а кто и работяг развлекает…

– Дура ты, – сказал он Далии. – И Чими твой дурак, если и впрямь поверил в эти сказки. Вместо того, чтоб забивать парню голову всякими бреднями, научила б его настоящему труду. А то, смотри, глазом моргнуть не успеешь, переманит всех твоих клиентов. Подрастет чутка, расцветет и…

Утар не успел договорить, что за «и» имел в виду, когда Далия размахнулась и попыталась ударить его по лицу. Но старый рыбак в рукопашной был опытным, так что почти без усилий скрутил голую бабу в портакианский рог, а для острастки чуть прижал ее шею к постели. Чтоб не вздумала вопить и вырываться.

– Не рыпайся, детка. – Он игриво прикусил ее за оттопыренный зад. Далия сдавленно взвизгнула, но в остальном оставалась покорной, как та мурафа перед разделкой. – Сейчас я тебя отпущу, а ты мне отсосешь. Бесплатно. В качестве извинения. И если не хочешь, чтоб я заставил твоего пацана на это смотреть, сделаешь это так, как ты умеешь – чтоб я забыл, где нахожусь. Поняла?

Как только Далия кивнула, Утар ослабил хватку.

– Вот моя умница. – Будучи не из тех, кто долго сердится на женщин, он позволил ей разогнуться, а сам снова устроился на пуховых подушках. – А теперь давай, сделай мне хорошо.

– Конечно, сладкий, – покорно мурлыкнула Далия.

Довольный Утар закрыл глаза и попытался отрешиться от реальности. Стараясь прогнать гнев, вызванный Далией, он одновременно пытался выдавить из головы мысли о сварливой жене, что ждала его дома. Ох, и достанется же ему по возвращении…

Усердие Далии было достойно похвалы. Но лишь до того мига, пока Утар не почувствовал легкий укол в самый кончик. Он вздрогнул и поморщился. Вот вроде такая опытная, а сама…

– Эй, поаккуртаней с зубами! – прошипел он сквозь зубы, не открывая глаз. Мысли его лихорадочно метались с одного на другое, так что никак не удавалось оседлать волну удовольствия, которая доставила бы его к самому пику. Дело затянулось. На смену возбуждению постепенно пришла усталость и острое желание провалиться в глубокий сон…

Толчком пришло осознание, что здесь что-то не так. Утар больше не чувствовал на себе чужой рот и дыхание. Даже давление тела исчезло. А вместе с ним и все прочие ощущения. Остался только шум грозы снаружи и смешанный с потом терпкий запах благовоний. Утар распахнул веки и уставился на жуткий, совершенно животный взгляд ярко-желтых глаз.

Он попытался выругаться, но язык не слушался, попробовал подняться, но тоже без успеха – тело совершенно отказывалось повиноваться. Только свидетельство возбуждения позорно торчало флагштоком. Далии в комнате не было, а ее сопляк, со зловещей ухмылкой на бледном лице, возвышался над ним, сжимая в руке нож из рыбьей кости.

– Ты сделал маме больно, – произнес он.

Утар хотел взбрыкнуть, но не получилось. Распластанное на скомканных простынях тело казалось куском гранита – не сдвинуть.

– Ты сделал маме больно, – повторил пацан, словно переживая, что его могли не расслышать. Его глаза мерцали совсем неестественным золотистым светом, как будто изнутри подпитывались жидкой злобой. – Все, кто делает маме больно, умирают.

Утар не хотел умирать. Это было бы очень глупо с его стороны. Он пришел к Жиоди, чтобы хорошенько расслабиться, оттянуться на всю катушку после вахты на море, а не сделаться жертвой сумасшедшего сопляка. Но он видел свое будущее в глазах безумного мальчишки и понял, что дома его не дождутся. Ни сегодня, ни когда-либо еще.