Серебристые облака или как я трахнул лесбиянку...

Летом я регулярно работаю преподом на выезде. Ну а кто? Курс мой. Все остальные преподы семейные и валят отдыхать семьями на Кипр. А я люблю ездить к друзьям в Питер и люблю нырять в Таиланде с аквалангом, а на Кипр не люблю. Там скучно.

«Ну, раз не любишь Кипр, Эмиль Львович.Тогда бери лом и иди копай до обеда...» — по-отечески сказал мне шеф и заманчиво помахал премиальными.

«Так точно!» — внял я и повез студентов на пленэр кормить комаров, пить с ними коскенкорву и отмахиваться от влюбленных студенток. Вру. От любви я обычно не отмахиваюсь...

В этом году сняли кемпинги в пригороде Савонлинны. 

Днем сидели с этюдниками, ночами бухали. Причем, в основном бухали в моем домике, потому что в нем был камин. Летними ночами тепло бывает как раз на Кипре, но с Кипром мы уже определились. 

Вот сидим.

Но полу сохнет двадцать две попытки отразить знаменитый замок акварельными красками. Я сижу и мысленно правлю перспективу. Камин горит, в нем Калле жарит питу, наколов ее на ручку от кисточки.

Китаец Юн не пьет. Он чего-то рисует в планшете. Его парень финн Микко пьет сидр и закусывает сосиской. Они срутся из-за последнего Хищника.

Айно лежит на коленях у Кайсы и играет по айфону в какую-то Магию. У беленькой Айно задрана кофточка и в пупке соблазнительно блестит пирсинг. Короткие волосы Кайсы выкрашены в морковный цвет, и от шеи по плечу до локтя идет цветная татуировка. Анимешные какие-то девицы с большими сиськами и маленький синий Стич из мультика. Кайса держит одну руку на груди своей девушки, а другой старается завязать узелок на тонкой пряди ее волос. Я стараюсь не залипать и не фантазировать.

Мы пьем с Сашком. Он русский и пьет со мной на равных. Все его называют Алекс, а я называю Сашок. Сашок тоже гей. Причем парней меняет так часто, и так честно об этом говорит, что я не выдерживаю и выражаю сомнение в его жизненном выборе:

— Может ты всё-таки не гей, Сашок? Раз не складывается.

— Так и вы, вроде, не женаты.— Сашок пьет и закусывает куском карельского пирожка. — Значит и вас не складывается. Может, вы гей, Эмиль Львович, а?

Наглый сукин сын! Я вымученно смеюсь. Умная Кайса ловит мой взгляд и вопросительно поднимает выщипанные брови.

Я перевожу последнюю фразу на финский, отчего брови Кайсы поднимаются еще выше.

— Вы не гей, — уверенно говорит она. — Хотя бы потому, что вам не пофиг.

— А не наоборот? — гыкает Сашок. — У нас, если мужику не пофиг на геев — он сам латентный.

— Это потому что у вас там гомофобия. А нормальным людям вообще-то все равно. Человек любит человека. Это главное.

Я допиваю водку с чувством полного удовлетворения.

Кайса умница. И Кайса, конечно, права...

— Ага! — кривится Сашок. — Уголовному кодексу Ирана это скажи.

Чтобы не начать спорить с бестолковым (это определение написано на ее лице) Сашком, Кайса набирает побольше воздуха в легкие, и ее по моде открытая всем взглядам грудь красиво поднимается, а когда Кайса выдыхает, так же красиво опускается. Айно недовольно хлопает свою девушку по коленке. Ее отвлекли от Магии и она проиграла.

«Человек любит человека... — думаю я. — Если бы все было так просто...»

Пришли ребята из дома напротив. Принесли пива. Все расселись у камина и стали пить пиво и играть в ДенДи.

Я перестал понимать игру минут через пять. Мой прокаченый финский перед обилием молодежного англо-финского сленга тебует тотального абгрейта. Поэтому я просто смотрел на своих студентов и вспоминал себя двадцатилетним. Свой курс и то, как мы ездили на пленэры в Вырицу.

Мы тоже были умными и талантливыми, и тоже косячили в перспективе. Нас интересовало искусство древнего рима, мы все как один увлекались фотографией и хвастались, что спали с женщинами постарше.

Это был мир очень острых тем, активной битвы за место в стаде и место в искусстве. Но вот о геях как-то не говорили. Единственного гея на потоке обходили стороной. А кто-то даже над ним издевался и подкидывал ему в сумку рисунки порнографического содержания с гипертрофированными сюжетами.

С девочками было иначе. Лесбиянок Наташу и Марину любили, потому что они были красивые, и на вечеринках позволяли себе публичное проявление нежностей, от которых наши штаны лопались и так полыхало от досады, что в итоге я поклялся себе, что трахну обеих. И трахнул. Фактически только Марину. Но мы были втроём.

Ничего сверхъестественного я не сделал. Все случилось само.

Сначала я с ними подружился, потом мы напились. А потом Наташа сказала, что давно мечтает попробовать трахнуть свою девушку парнем и посмотреть. Так и сказала: трахнуть парнем. А я, беспринципный малолетний еблан, обрадовался и согласился.

Не ждите, что я покаюсь. Это было круто.

И крупная Наташа, в одежде похожая на красивого мужика, без одежды оказалась просто огонь. У нее были большие классические груди грушами, с крупные коричневыми сосками, вот именно груди, не сиськи. И еще она была дочиста выбрита, что по тем временам казалось совершенным вауфактором. Так что я полез к ней первой. А когда она меня отшила — то захотел ее еще сильнее. И пока занимался красивой и скромной Мариной, которая в ближнем бою краснела, как девственница, то представлял, что жестко нагибаю альфанаташу и делом объясняю ей, кто тут главный.

А через месяц они расстались. Марина нашла себе парня с физкультурного института, а Наташа меня возненавидела...

— Эмиль Львович, да вы храпите уже... — Сашок осторожно потряс меня за плечо. — Может того...все-же баиньки? А мы пойдем к Юсси.

Его хитрая, пьяная рожа очень напомнила мне пьяную рожу одного старого приятеля.

— Да пошел ты! — вознегодовал я, — «Баиньки!» Детское время еще. Лучше кофе замути. Или чай!

Я встал, взял свою кожанку и вышел во двор покурить и отлить.

В соседних домиках тоже горел свет. Откуда-то слышалась негромкая музыка. Какой-то инди-поп.

Звездное небо над кемпингом смотрело на меня белой петлей северного сияния. Я так залип, что обоссал себе кроссовки. Северное сияние! В августе! Да с чего бы?

Утром Калле Виртанен объяснил мне про серебристые облака.

Вы знаете, что такое серебристые облака? Вот! А я не знал...

август 2022